Александр Соловьёв - Нашествие хронокеров

Мне вспомнилась «Война миров» Уэллса. Чудовища-марсиане пострадали от земных вирусов, но самое главное – они были видны. Что ни говори, с реальными пришельцами было бы сражаться намного легче, чем со следами их жизнедеятельности.

Я – случайно выживший ученый. Я полон сил и готов бороться за свою жизнь и вести войну. Но что делать, если мир захватили невидимки? Прожорливые твари показали мне пока лишь то, что существует иная, малоизвестная нам физика, законы которой могут вызывать у человека только удивление и ужас.

И еще один вопрос пришел в голову: видят ли они меня? Может, я нарочно оставлен в живых для того, чтобы быть объектом их эксперимента?

Я дошел до начала Пречистенки и остановился у самого края рва.

Троллейбуса, по крыше которого я перебрался сюда, не было. Ров стал глубже и шире. Были повреждены канализационные линии, и снизу поднимался смрад.

Попытаться проникнуть в дом и затем выбраться на Смоленский бульвар через окно?

Я приблизился к стене здания, но подойти вплотную мешали кучи песка, ссыпавшегося с изуродованных верхних этажей.

Арочный проход во внутренний двор тоже полностью завален. Вскарабкаться по куче, разбить окно и таким образом пробраться в дом слишком рискованно: все здесь так и кишит заразой.

Выходит, я в тупике и надо возвращаться?

Я посветил на часы. Черт побери! Без пяти шесть.

Действуя бессознательно, я спрятал фонарик и стал взбираться по сыпучей поверхности песчаной кучи. Ноги погружались чуть ли не по колено. Я распластался, но, наконец, все-таки дополз до стены и некоторое время – просто так, от бессилия – лежал на животе, прикоснувшись рукой к стене.

Было что-то приятное в этом лежании. Рыхлый, стерилизованный грунт послужил бы неплохим материалом для набивки спортивных матов. Вероятно, его также можно применять и в строительстве, как теплоизоляционный материал.

Думаю, к песку пятна равнодушны. Для них он – отходы производства. А это значит, что неплохо было бы окружить дом защитным валом из такого песка.

Я поглаживал холодную штукатурку. Мне стало хорошо, по телу разлилось сладковатое ощущение свободы, и при этом сердце кольнула какая-то странная неземная печаль. Я подумал: сколько столетий по этому городу неслось время и вдруг разом остановилось. Теперь город стал похож на заброшенный храм, и сейчас, когда единственный его обитатель прекратил всякое движение, в нем воцарился абсолютный покой.

Откуда-то издалека донеслась едва различимая музыка. Я ощутил одиночество и в то же время испытал особое, ни с чем не сравнимое блаженство. И потерял несколько мгновений. Пятна застали меня врасплох.

Тоска разлилась по груди, поднялась к горлу, я стал подвывать в такт далекой музыке. Вначале мне показалось, что тело увеличилось, стало терять формы, слилось со стеной и кучей песка, на которой лежу. Потом пришло ощущение медленного растворения в окружающем. Вдруг все чувства исчезли, и в этот миг я по-настоящему испугался.

Ловушка? Но что меня поймало? И где я сам? Я попытался вырваться из странной пустоты, в которой оказалось заточено сознание, и не нашел сразу выхода. Не помню, как я вскочил, скатился с кучи и бросился бежать.

Сперва чувствовал какую-то оглушенность. Прошло несколько минут, прежде чем обнаружил себя на краю рва, на том самом месте, где стоял раньше.

Не привиделось ли мне все это? Достав фонарик, я осветил себя. Вся моя новая одежда была перепачкана.

Кажется, меня чуть не засосало одно из этих агрессивных пятен. Я чудом остался жив. Тут же вспомнился старик-сторож. Срочно надо выбраться с зараженной территории. Развернувшись, я пошагал назад.

На ходу протер очки от пыли. В темноте стало видно, что на пятом этаже дома Миры тускло светится окно. Я не выключил свет, и аккумулятор самоотверженно избавляется от остатков энергии. Свет настолько слабый, что вряд ли может быть маяком тому, кто тоже случайно выжил. Но это было хорошей мыслью – оборудовать к следующей ночи маяк в одном из одиноких высотных зданий, а потом караулить у его подножия.

Я решил свернуть в сторону Левшинского и двигаться по утреннему пути.

Неожиданно послышался шум работающего двигателя.

Первое, что пришло на ум – я не заглушил мотор трактора. Глупость, подумал я. Во-первых, у трактора совсем другой звук. Во-вторых, я слышал бы его, не переставая, с тех пор, как покинул гаражи. И, в-третьих, я точно помнил, как, окончив работу, выключил мотор.

Я бросился во двор, к гаражам. Площадка, которую я равномерно завалил небольшими кучками песка, была ярко освещена.

Сердце бешено заколотилось.

Неожиданно из-за угла выехала машина. Свет фар упал на меня. Я замахал руками и закричал что-то бессвязное. Подъехав ко мне, машина остановилась. Одновременно открылись две дверцы. Я щелкнул фонариком. Передо мной стояли Мира и Шишига.

Минувшей ночью, расставшись со мной на полчаса, Мира с Романом пошли за машиной, но, войдя в гараж, услышали надвигающийся шум. Здание напротив, превратившись в песок, рухнуло, и массивным оползнем завалило ворота.

Пришлось дневать в гараже в ожидании смерти от обезвоживания до тех пор, пока куча… не исчезла сама собой.

Это была их версия.

– Но я же, черт возьми, входил в ваш гараж! – кричал я. – И видел пустую машину! Вас не было!

– Как ты мог войти, если мы сами открыли ворота? – спросила Мира, пожав плечами.

Видимо, она решила, что я либо вру, либо спятил.

– Что за чепуха? – во мне вспыхнуло упрямство. – Ворота открыл я.

– Бред! – Мира тоже начала сердиться. – Я не спала и все время не сводила с ворот глаз. Мне казалось, должен быть выход. Весь день через щель вверху проникал слабый свет. Потом на улице стемнело, я включила фары. Смотрела на ворота и думала: что, если отъехать на метр назад и затем резко рвануть вперед, и повторить так несколько раз, – нельзя ли таким образом создать щель свободного пространства между воротами и стеной песка и потом, приоткрыв ворота, втиснуться в нее и выбраться. Затем решила, что это опасная задумка, ведь так можно за несколько секунд сильно загрязнить воздух и потом в помещении гаража нечем станет дышать. И, только лишь я это подумала, как ворота скрипнули и приоткрылись на пару сантиметров. Куча песка исчезла. И все это произошло беззвучно и само собой.

– Само собой?! – закричал я вне себя от ярости. – А это что?!

Я показал ладони, на которых выступили мозоли от рычагов.

Но Мира даже не глянула. На ее лице мелькнуло тень недовольства, которое я расценил, как презрение.

Мог ли я подумать, что эта встреча, которую я так ждал целый день, начнется с неприятного конфликта.

Я попытался взять себя в руки. Ладно, какая, в принципе, разница, я их освободил или они сами вышли из западни. Важно то, что мы действительно не видели друг друга, и в этом парадоксе надо разобраться.