Дмитрий Янковский - Операция «Караван»

Хотел ли я погибнуть в огне? Или это было моим долгом? Или просто так сложилась структура Мироздания, проложив мне путь, с которого не в моих силах свернуть? Может, Алекс в своей простой житейской мудрости был прав, пытаясь остановить меня? И мог ли он своим действием изменить предначертанное?

Эта непрерывная цепь философских вопросов проносилась в моей голове потоком, но его никто, разумеется, кроме меня не видел. Этот поток, как и многое, о чем мы задумываемся, являлся лишь плодом моего воображения. А огонь впереди полыхал так жарко, что я уже ощущал его кожей. Но продолжал делать шаг за шагом.

Я хотел остановиться. Мне было необходимо остановиться и найти какой-то другой смысл жизни, кроме этой неподдающейся операции «Караван», этого моего бреда, моей блажи, нелепой выдумки, навеянной детскими переживаниями и раздутым самомнением. Но я упрямо двигался вперед, словно меня действительно влекли какие-то неведомые внешние силы, а не моя, порядком уставшая, воля.

И тут впереди полыхнуло. Ярко, жарко. Меня тут же сбило с ног ударной волной, а когда я уже лежал на спине, по ушам шарахнуло грохотом взрыва. Через миг наступила глубокая, совершенно непроницаемая тишина — меня оглушило на время.

Шибануло сильно, и хотя я не терял сознания, последствия контузии отчетливо ощущались — перед глазами все плыло, вестибулярный аппарат работал со сбоями. Я попытался подняться, но тут же между пирсами снова рвануло, потом еще и еще. Понятно было, что на плавучем лазере взрываются в отсеках водородные ячейки для питания генераторов. Вокруг меня на мостовую стали падать крупные стальные осколки и обломки решетчатых ферм. Но грохота и звона я не слышал, так заложило мне уши взрывом.

Я собрался с силами и встал на четвереньки. Мутило меня так, что не было ни малейшей возможности подняться на ноги или даже на корточки. Мне хотелось увидеть плавучий лазер, но я уже понимал, что взрыв произошел именно там, а значит, не оставалось ни малейшей надежды сбить лайнер с десантом. Вот это было поражение, так поражение. И мне нечего было противопоставить.

На четвереньках мне тоже не удалось устоять больше пары секунд. Руки подогнулись, и я распластался на мостовой, среди дымящихся осколков. Что меня придавило к земле? Гравитация или груз моего поражения?

Подняв взгляд, я увидел, что от плавучего лазера после взрыва осталось еще меньше, чем от эсминцев. Он дал крен, свернул бортом пирс со свай, начал тонуть, но быстро уперся килем в дно. Я не мог на это смотреть и опустил веки.

Когда Алекс на себе дотащил меня до машины, я немного пришел в себя. Физически, разумеется, так как психологически мне с каждой минутой становилось только хуже. Не знаю, как я выглядел со стороны, тоже не как конфетка, скорее всего, но на душе у меня было похуже, чем в выгребной яме.

Философские вопросы больше не одолевали меня, и не было у меня больше возможности идти, красуясь перед Алексом и Ольгой, к пылающим кораблям. И погибнуть геройской смертью, бросив остальных на произвол судьбы, я тоже теперь не мог. Все. От кораблей ничего не осталось. А вместе с тем не осталось почти ничего и от меня самого. Это было хуже, чем плохо. Говоря по чести, я в тот момент был близок к самой банальной истерике. И не было ни малейшего желания сдерживаться. Возможно, истерика даже началась в какой-то момент, так как окончательно я пришел в себя от доброго тумака, которым угостил меня Алекс. Думаю, он не без удовольствия это сделал, взял небольшой реванш за то, что я повалил его на спину.

— Все? Достаточно? — спросил он, глядя мне в глаза. — Или добавить?

— Достаточно, — прохрипел я.

От контузии голос слушался плохо, внешние звуки воспринимались с трудом, но Алекса я расслышал и понял отлично. Он был, судя по виду, настроен очень решительно.

— Стоять сможешь? — Алекс прислонил меня к переднему крылу внедорожника.

— Стою, стою… — Я скривился.

Тошно было смотреть на окружающий мир, но в следующий миг Алекс меня так огорошил, что мне все же пришлось взять себя в руки.

— Лайнер не улетел, — сообщил он. — Ты не слышишь, наверное, но он описал дугу и возвращается к острову.

Вот это было неожиданностью. Вот такого хода я точно не ожидал. А главное, не понятно, зачем Альбинос приказал пилотам вернуться. Продолжить бомбить остров, чтобы похоронить нас под обломками зданий? Или сбросить десант и захватить нас, чтобы потом, не торопясь, действовать по своему усмотрению?

Мне еще трудно было говорить, но пришлось обсудить с Алексом дальнейший план действий. Мы пришли к выводу, что замыслы Альбиноса нам не постигнуть, у него был совсем другой тип мышления. А значит, не понять, зачем он возвращает лайнер и что нам с этим фактом делать, и что от него ждать. Наиболее вероятным вариантом была, конечно, бомбежка, и мы на этом сошлись, и действовать решили, пока, исходя из этого. И если первая порция бомб легла с высочайшей точностью, то и от второй можно было ожидать того же.

Алекс предложил поискать какие-нибудь зенитные средства сухопутного базирования, по его мнению, они просто обязаны были входить в общую систему обороны базы. Но об этом следовало думать раньше. Но, как говорят, знал бы, где упадешь, соломы бы подложил. Мы, с моей поспешной подачи, увлеклись кораблями, и никто не подумал, что Альбинос может нанести удар с воздуха. Теперь искать что-то в таком духе было поздно. Пусть у нас даже есть минут пять на подготовку, что уже вряд ли, учитывая скорость баллистика, но за это время найти зенитную установку нам не удастся точно. И надо принимать другие решения.

— В подвал! — выкрикнул я, указав рукой на цокольный этаж ближайшего здания.

— Вот дьявол! — воскликнул Алекс, тоже понимая, что нам остается только прятаться и забиваться в щели. — А машина? Ее нельзя тут оставлять, сразу будет ясно, что мы где-то рядом. Долбанут по ней, а нас завалит перекрытиями в подвале.

Он был прав. Можно было пробежать пару кварталов пешком, но не известно есть пи там столь же доступный вход в подвал, как здесь. Лучше было убрать машину.

— Прячьтесь, я ее отгоню, — сообщил я тоном, не терпящим возражений.

Алекс насупился, но мне на его реакцию было плевать. Открыто возражать он не стал, а помог Ольге выбраться из машины, после чего они вдвоем скрылись в темном дверном проеме цокольного этажа. Я запустил мотор, развернул внедорожник и поддал газу.

Настроение было у меня отвратительным, да и самочувствие после легкой контузии тоже, но все же езда на большой скорости по пустынной улице мертвого города не оставила меня равнодушным. Мотор ревел, ветер врывался в окно, здания проносились мимо, мелькали проросшие через покрытие мостовой кусты. В треснувшее от взрыва зеркало заднего вида виднелся поднятый колесами шлейф пыли. Я еще сильнее наступил на педаль акселератора, и теперь мчался вперед, подскакивая в кресле на многочисленных неровностях дороги.