Олег Бондарев - Выбор сталкера

– Свет…

– Я тебя ни в чем не обвиняю, Кость. Но просто… просто как-то несправедливо это, согласись: ребенок к Зоне и близко не подходил, а все равно страдает.

– Ты так удивляешься, как будто сама еще ребенок, – поморщился Смычок. – Если кто-то из родителей в Чернобыле жил, потомство у него может быть как хворое, так и здоровое, это общеизвестный факт. И что? Им теперь вообще детей не иметь? Так же и с Новосибирской Зоной. Ну наведывался. Приходилось. Не обошло стороной. Бывает.

– Да понятно, что бывает, – грустно глядя на мужа, сказала Света. – Вот только Вере от этого не легче. Ей теперь всю жизнь с этим бороться.

– Справимся, – выдавил Смычок.

Хотел приободрить, но вышло неубедительно. Так и стояли дальше, в гнетущей тишине, не зная, что сказать, пока Вера с врачом не вернулись.

– Ну что там, доктор? – нетерпеливо осведомился Смычок.

Доктор пристально посмотрел на Костю исподлобья, потом перевел взгляд на Свету и сказал:

– Госпожа Смычкова, вы нас наедине с вашим мужем не оставите?

Та только плечами пожала, немного удивленная такой просьбой.

– Прошу вас, – с нажимом добавил врач.

– Пойдем, Вера. – Света поманила дочку к себе, взяла за руку. – Папке надо с врачом побеседовать, а мы пока его снаружи подождем…

– Со мной все будет хорошо, мам? – услышал Смычок, когда дверь уже закрывалась.

Сердце его сжалось, будто под прессом. Он с надеждой посмотрел на доктора – вдруг он сейчас скажет, что это все-таки не наследие Зоны, не пресловутая болезнь Руффа, которая будет прогрессировать день ото дня?

Врач смерил Костю оценивающим взглядом.

– Вы можете не отвечать, – медленно произнес он, – но… вы ведь бывали в Зоне, так?

Смычок промолчал. Внутри все похолодело: он, естественно, понял, к чему клонит врач.

– Молчание – знак согласия? – невпопад усмехнулся доктор. – Ладно. В широком смысле это, в общем-то, уже неважно. И – да, безусловно, Вере предстоит еще сдать некоторые анализы, чтобы мы могли убедиться наверняка… но я не первый день тут работаю, господин Смычков, и подобное видел не раз, не два, и даже не десять. У вашей дочери определенно болезнь Руффа. Сожалею.

Последние слова буквально выбили почву из-под ног Смычка. Все, что предшествовало приговору, он съел не морщась. Но после заключительной фразы сохранять бесстрастное выражение лица стало куда сложней.

– Что мы можем сделать? – спросил Костя. От волнения язык заплетался, как у пьяницы.

– Есть ряд блокаторов, – шумно выдохнув, сказал доктор. – Иралиум, например, подойдет для более легкой формы. Как у вас. Стоит этот препарат, врать не стану, очень и очень недешево, но все, что дешевле, не даст нужного эффекта. Так, если Вера будет принимать иралиум регулярно, велика вероятность полной ремиссии. Однако стоит вашей дочери прекратить употребление «блокаторов», и болезнь тут же проснется вновь.

Все, что говорил врач, Смычок знал и до этого. В глубине души он надеялся услышать о свежеизобретенном лекарстве, которое могло навсегда излечить Веру, а в итоге лишь убедился, что жизнь дочери уже никогда не будет прежней.

– Ее хотя бы в карантин не поместят? – спросил сталкер глухо.

– Пока что в этом нет необходимости, – покачал головой доктор. – Отклонения не катастрофические, а в интернате мест не так уж много, чтобы отправлять туда всех без разбора. Это, как говорится, хорошая новость. Плохая состоит в том, что я должен буду сообщить о постановке на учет еще одного пациента с первой стадией болезни Руффа, так что в конечном итоге информация будет передана в местный филиал Миграционной службы.

Костя невольно скривился. Любой сталкер знал – где Миграционная служба, там и Бюро… А уж если тамошние «энтузиасты» об их семейной трагедии прознают, не избежать Смычку многочисленных допросов с пристрастием.

– Я, признаться, подробностей не знаю, – тут же оговорился врач. – Но, как правило, если отклонения незначительны, как в случае с Вериными волосами, бить набат никто не станет. Главное, своевременно начать лечение и, по возможности, купировать болезнь. Я сейчас вам напишу, какие анализы следует сдать, и если диагноз подтвердится, то вы придете ко мне снова. Я вам выпишу рецепт на иралиум с указанием дозировки и заведу историю болезни…

Были бы еще на все это деньги, подумал Костя, глядя на врача. Ценник у этого иралиума, как он уже понял, мама не горюй, хоть ложись и умирай сразу, похороны дешевле обойдутся.

Внезапно Смычок вспомнил о странной записке, которую ему отдала Люда. Послание из Зоны до сих пор лежало в нагрудном кармане куртки. «Спасите! Плачу любые деньги! Я на бердском кладбище». Может быть, это как раз оно? Тот самый крохотный шанс хоть на какое-то время уберечь дочь от треклятой болезни Руффа?

Покидая кабинет доктора, Смычок уже знал, что он снова пойдет в Зону.

И на этот раз Маяком его путешествие не ограничится.

Потасовки в «Радианте» были делом вполне обычным. По крайне мере они не вызывали у собравшихся никакого удивления. Ну дерутся и пусть с ними, надоест – перестанут, сядут да выпьют, еще и посмеются над собой.

И все-таки, входя в бар, Логвинов меньше всего ожидал увидеть, как Гусь метелит какого-то крайне бородатого и не слишком трезвого мужика – то ли поклеванного Зоной сталкера, то ли обычного алкаша. Окружающие взирали на происходящее с ленцой, да и сам избиваемый, казалось, не слишком-то сопротивлялся.

– Проваливай отсюда и больше не появляйся, – прорычал Гусь, ухватив бедолагу за грудки и притянув к себе его помятую физиономию. – Понял меня?

– Угу, – промычал бедолага.

Гусь удовлетворенно кивнул и оттолкнул мерзкого мужика от себя, да так, что бедолага не удержался на ногах и шлепнулся на пятую точку, чем вызвал у некоторых посетителей скупую полуулыбку.

Гусь демонстративно отряхнул руки и, пройдя к стойке, уселся на табурет. Мужик же с трудом поднялся и поплелся к дверям, потирая ушибленный зад. Проводив незнакомца хмурым взглядом, Логвинов подошел к другу и опустился на свободное место рядом с ним.

– За что это ты так беднягу, Сёма? – без предисловий спросил он.

– Пытался у меня бумажник стырить, – усмехнулся Гусь. – Решил, видно, что я еще пьяней его! Нет, ты бы видел только… – Он прыснул и от переизбытка эмоций хлопнул себя ладонями по бедрам. – Вот уж хохма! Сижу себе, потягиваю коньяк, а тут рука – хоп! – и прямо ко мне в карман. В джинсы. Представляешь? В передний карман джинсов!

– Ну перепил мужик, с кем не бывает, – пожал плечами Игорь.

В иное время он наверняка бы посмеялся, однако все мысли сейчас были заняты пропажей Сергея.

– Нет, нам такие в «Радианте» не нужны, – уверенно заявил Семен, мотая головой. – Скажи, Парфюмер?