Виктор Северов - Штормовые стражи

И вывернув из-за его кормы, увидели прямо перед собой – всего лишь в каком-то десятке метров – «стражей». Песочного цвета грязная БМП-2 и обвешанный решётками «Хамви», а вокруг полтора десятка солдат…

Которые стояли и одобрительно смотрели на тело, повешенное на одной из рей парусника.

Я, как и все остальные, уже начал было падать ничком, чтобы залечь и отползти подальше, пока нас не заметили…

Но тут я увидел, что тем, кого повесили «стражи», был Дойл.

И тут мне стало всё равно. И тут мне стало плевать на всё.

Я рывком вытащил из разгрузки единственную гранату, выдернул чеку и швырнул металлический шар в гущу врагов. А затем выхватил оба пистолета и рванул прямо на «штормовых стражей».

Разделяющее нас пространство я преодолел за считаные мгновения. Кто-то из «стражей» заметил меня, что-то крикнул и вскинул оружие… И в этот момент прямо в гуще солдат упала граната. Громыхнул взрыв, взвизгнули разлетающиеся осколки, беспощадно секущие людей. Позади меня начала бить одиночными «эмка», а я уже был почти рядом со «стражами».

Враг, что первым заметил меня, получил две пули в грудь и одну в шею. Он должен был следить за обстановкой, но решил поглазеть на казнь вместе со всеми, поэтому сейчас осел у кормы БМП, захлёбываясь кровью.

Кувырок. Перекат вправо. Рывок вперёд.

Стреляю прямо на ходу, целясь по ногам стоящих впереди противников. Двое «стражей» уходят, один же пытается повернуть в мою сторону. Пули подбивают обе его ноги, заставляя рухнуть на колени.

Перехожу в подкат и проскальзываю по песку прямо за спину упавшего на колени противника. Несколько очередей пересекают то место, где я был только что. Следующие пули бьют уже прямо в того «стража», что стал моим живым щитом. Солдат валится на меня, подпираю его правым плечом.

Один противник неосторожно высовывает ногу из-за «Хамви», за которым поспешил укрыться. «Глок» в левой руке выплёвывает одну пулю, вторую, третью… Разносит в клочья носок ботинка вместе с содержимым, заставив «стража» заорать от боли и выкатиться из укрытия. Ещё две пули – прямо в голову. Убит!

Но врагов ещё много – слишком много!..

Пулемёт на крыше «Хамви» разворачивается в мою сторону… И почти тут же несколько пуль выбивают искры на приваренном бронещитке, а одна бьёт «стража» прямо в лоб.

Остальные противники отходят, залегают и открывают ураганный огонь по мне, в клочья разрывая пулями тело своего товарища. Сую «глок» за пояс и с почти звериным воплем хватаю теперь уже мёртвый щит за разгрузку, поднимаю и тащу перед собой.

Обжигающе-ледяное безумие придаёт поистине нечеловеческие силы. Труп летит в одного «стража». Выхватываю «глок» и прокатываюсь по земле, стреляя сразу и в падении, и в перекате. Надежды попасть – никакой, и я не попадаю. Но противники вновь отходят, ошеломлённые столь яростным и самоубийственным напором.

Кувырок вперёд – к ближайшему врагу, пули вспарывают воздух рядом со мной. Подсечка, рукоять тяжёлой «беретты» опускается на шею противника, ломая гортань. Ещё один враг – в нескольких метрах впереди. Автомат в его руках плюётся огнём, цепочка фонтанчиков вырастает совсем рядом. Летящие песчинки наждачкой обдирают кожу с левой щеки. Что-то с силой бьёт по грудной пластине броника.

«Глок» выплевывает несколько пуль – первая подбивает правую ногу противника, заставив того с разбега ткнуться мордой в песок, другая пробивает голову.

Пулемёт в башне БМП бьёт куда-то в сторону, а затем башня начинает поворачиваться в мою сторону.

Почему «коробочка» ещё не сдвинулась с места и тупо не переехала меня?

Замечаю окровавленную голову «стража», торчащую из люка мехвода, и все вопросы отпадают.

Несусь со всех ног к корме БМП, распахиваю дверь в десантный отсек… И тут же в грудь несколько раз бьёт что-то с силой кузнечного молота.

В глубине отсека вспыхивают вспышки дульного пламени, освещающие лицо «стража», который, скрючившись, высунулся из башенного отделения и палит в меня из пистолета. Три торопливых выстрела – затворная рама «глока» замирает в крайнем заднем положении, но дело сделано – враг убит.

Пули выбивают искры из брони совсем рядом со мной. Буквально ныряю внутрь десантного отсека, переползаю через сиденья и, едва не застряв, заползаю внутрь башенного отделения. Спихиваю на пол отделения мёртвого «стража» и усаживаюсь на жёсткое и неудобное сиденье.

Чёрт, только бы вспомнить, как обращаться с БМП-2…

Так… Это вертикальное наведение… Это… Это уже не помню… Прицел… Ночной прицел… М-мать, сколько всякой хрени! Тьфу, ты! Стабилизатор же есть. У нас он никогда не работал, но вдруг у арабов он…

Приникаю правым глазом к тёплой резине прицела, хватаюсь за рукоятки управления огнём. Доворачиваю башню в сторону залегших неподалёку «стражей», нажимаю спуск пулемёта. ПКТ оглушительно грохочет прямо около моей головы, цепочка песчаных фонтанчиков пролегает перед врагами.

Командирский люк открыт, так что я ору во всю глотку наружу:

– Бросить оружие! Встать! Поднять руки! Иначе всех порешу!

Добавляю пару показательных выстрелов из пушки в «Хамви», пробивая его насквозь.

«Штормовые стражи» начали сдаваться.

В себя я пришёл, сидя около гусеницы БМП.

В себя я пришёл от заполнившего всего меня ощущения неправильности. Было неправильно, что я остался в живых.

Я жив? Почему я ещё жив?

У меня же сорвало планку, и я рванул с двумя пистолетами на дюжину врагов с автоматами. Как я мог выжить в таком безумном бою? Никак. Значит…

Значит, я всё-таки умер.

Я мыслю – следовательно, я существую. Но существовать и жить – не одно и то же. Я существую, но вряд ли живу.

Но если я не живу, то как я тогда могу умереть? Никак. Я могу лишь прекратить своё существование – прекратить мыслить. Но пока этого не делаю. Меня что-то держит здесь, что-то не даёт покоя?

Что же держит меня в этом мире? Нет. Что же держит меня в этом проклятом городе? Что держит меня здесь даже после смерти? Хм, кажется, я всё-таки знаю ответ…

Верно, мне ведь ещё нужно пройти свой путь до конца. Если мне суждено уйти, то я просто обязан забрать с собой полковника Коннорса и всех этих чёртовых «стражей»…

Спустя какое-то время пришло понимание ещё и того, что меня кто-то осторожно трясёт за плечо.

– Садж? Ты меня слышишь? – Юрай с тревогой смотрел на меня. – Ты вообще как?

– А как я могу быть? – бесцветно бросил я, с некоторым трудом поднимаясь на ноги. – Что стряслось?

– Надо Дойла похоронить, – отвёл глаза Блазкович. – Если уж так всё сложилось… К чёрту всё. Нельзя его сейчас оставить… вот так вот.

– Да, ты прав, – после короткого раздумья кивнул я. – Где Си Джей?