Анна Пань - Страсти Евы

− Почему он не рассыпается в прах? − испуганно киваю я в сторону вроде бы бездыханного тела наемника. − «Маньяк» не умер?

− Лишить фантома жизни можно только отсечением головы от туловища. В нашем случае его лучше не убивать, а предать суду за убийство Розы. Так я узнаю имя «серого кардинала». Подробности позже… Сейчас тут будет охрана. Никто не должен меня видеть.

Гавриил вдавливает бутафорский факел на антаблементе над зеркалом, и каменная плита со скрежетом поворачивается вместе с нашими отражениями. Мы ныряем в подземный ход. Стенка за нами захлопывается.

В подземелье темно, холодно, пахнет сыростью, где-то монотонно капает вода. Вставленные в железные кольца факелы волнообразно воспламеняются, освещая исчезающий в темноте туннель. Смена декораций идет мне на пользу. Коленки у меня до сих пор дрожат, но в целом мне заметно лучше.

− Какого черта тебя занесло в бордель? − на ходу отчитывает меня Гавриил.

От огненного света его кожа и волосы освещаются золотом, глаза приобретают экзотический изумрудный оттенок. Заглядевшись на него, я пошатываюсь на ступени расклешенной лестницы у прохода в затопленный водой зал.

− Осторожно! − подхватывает он меня под руки. − Так и шею сломать недолго.

− Ух ты, сколько альтруизма! − огрызаюсь я, корректируя чуть съехавшие с носа очки. − Я же шлюха, до которой тебе нет дела!

С глубоким вздохом, похожим на рычание льва, Гавриил останавливается на лестнице, и похоже, что мысленно призывает на выручку богов терпения и спокойствия.

− Неразумная женщина, как же мне осточертел твой дерзкий рот, − цедит он сквозь зубы, кидая на ступени пиджак. − Все-то ты путаешься у меня под ногами. Создаешь эти долбаные проблемы. Делаешь выводы, лишенные всякого здравого смысла. Что самое прискорбное, так это твой вездесущий нос, который вечно лезет не в свои дела. Ты ведешь себя, как неразумное малое дитя, Ева.

− Ого, какое откровение! − на повышенных тонах реагирую я, и мой голос отдается эхом по подземелью. − В чем ваша проблема, Гавриил Германович? Зачем вы пригласили меня на ужин, если я для вас всего лишь непутевый подросток в очках? Для разнообразия?! Надоело кувыркаться со своей ненаглядной супермоделью?!

Вне себя от ярости, Гавриил сжимает пальцами переносицу, очевидно, из последних сил держа себя в руках:

− Коль скоро ты не закроешь рот, я сделаю это сам.

− Еще бы, здесь ведь нет джентльме…

Мой встревоженный возглас проваливается в вековой холод каменной стены, к которой я мигом оказываюсь прижата. Не позволяя мне даже глотнуть воздуха, Гавриил набрасывается на мой рот и неукротимо сплетает свой влажный язык с моим в яростном поцелуе, подобном вспышке молнии. Мои нервы оголены, кровь горячим фонтаном ударяет в сердце. Под неистовым натиском я сдаюсь на милость победителя. Гавриил обхватывает мое лицо обеими ладонями и беспомощно стонет мне в рот. Наглядное доказательство того, что он ждал момента близости ничуть не меньше. Никто из нас не сдерживается и не останавливается… ни больше ни меньше − последний поцелуй перед концом света. Не переставая грубо и требовательно исследовать языком мой рот, бедрами Гавриил с силой придавливает меня к холодной стене. От контраста температур моя спина покрывается мурашками, а капелька пота скатывается в ложбинку между грудей, подстегивая влечение, которое и без того растет в геометрической прогрессии.

− Что ты со мной делаешь, Ева… − чуть отрывается от моего рта Гавриил и, тяжело дыша, облизывает свои губы.

Горящее пламя факелов играет в его глазах голодными тенями, окропленные кровью волосы торчат соломой во все стороны. Он снимает с меня очки и кладет на пиджак. Дальше он творит самые настоящие чудеса − с его правой ладони сходит цепь, и на ее концах образуются ограничители.

Ничего себе, оружие в руке − одно из его влияний!

Открыто упиваясь своей властью, Гавриил сковывает мои запястья кандалами и за длинную цепь, пропущенную между ними, поднимает мне руки наверх.

− Соблазн распять тебя, Ева, был велик, − жарко шепчет он мне на ушко, бесцеремонно пропихивая ногу между моих бедер. − Я стал безумным от желания обладать тобой.

− Не-ет… − неубедительно протестую я, разволновавшись из-за вжавшегося в мое бедро огромного напряженного пениса.

− Для меня − да! − собственнически сжимает меня за ягодицу Гавриил. − Запомни, никто другой к тебе не прикоснется. Никогда. Ты моя. Повтори слово в слово. Сейчас же!

− Я твоя, − послушно повторяю я и сглатываю слюну.

Гавриил взирает на меня безумными глазами.

− Сглотни еще раз, − велит он глубоким низким голосом, помещая ладонь мне на горло. − Я должен прочувствовать последовательность сокращающихся мышц твоего восхитительного горлышка. Всякий раз я буду наблюдать за тобой, когда ты будешь глотать мою сперму до последней капли.

С ума сойти… он точно не в себе. Странное дело, пошлости не вызывают отвращения, а заводят еще больше. Раньше я за собой ничего такого не замечала. Под впечатлением заманчивых непристойностей я покорно сглатываю. Гавриил пристально следит за мной, словно удав за кроликом, не дышит и не моргает… даже неуютно от такого неприкрытого помешательства. Сразу, как только я выполняю его задание, он берт меня за подбородок и подушечкой большого пальца медленно проводит по моим припухшим губам. Его беспокойные затуманенные глаза с пугающим экспериментаторским настроем прицениваются к моему рту. Одними теоретическими вычислениями возможностей рта Гавриил не удовлетворяется. На практике его указательный палец аккуратно проникает в мои разомкнутые губы и беззастенчиво исследует ротовую полость. Не собираясь сдавать позиций, я плотно обхватываю губами его длинный палец и старательно сосу. Огонь одержимости в глазах Гавриила разгорается все ярче и ярче. Мне хватает знаний понять, насколько сильно доставляет ему удовольствие видеть мою сговорчивость по поводу оральных ласк.

− Ты совершенна, Ева, − хриплым от желания голосом замечает Гавриил.

Не убирая ладони с моего подбородка, он прикрывает глаза и соединяет наши соскучившиеся губы в глубоком поцелуе, заставляющем рыдать от удовольствия. Цепь с гремящим звяканьем опадает на пол, унося за собой весь шумный мир и увековечивая в катакомбах подземелья наши прерывистые вздохи и тихие стоны. Освободившейся рукой Гавриил задирает мне юбку и вплотную прижимается к открывшимся для него скромным хлопковым трусикам. Мой одобрительный стон действует на него командой «фас». Он рычит что-то маловразумительное и легко подхватывает меня за бедра. Я обиваюсь вокруг него руками и ногами, желая слиться с ним в одно целое, желая полностью раствориться в нем, желая отдать ему всю себя. Мы одинаково сгораем от страсти друг к другу − это по-настоящему окрыляет!