Анна Пань - Страсти Евы

При выходе из машины Гавриил подает мне руку. Я вижу, что на родных землях он обретает непоколебимую уравновешенность. Длинная парадная лестница-лава ведет нас в вестибюль, где на посту стоит распорядитель имения. Мужчину в летах с движениями робота именуют Петром. Ужин пройдет в Малом зале. Утопающее в роскоши возвышенного Ренессанса великолепие никак не соответствует скромному названию, одна только серебряная люстра с бесчисленным количеством хрусталя стоит целое состояние. В центре колонного зала накрыт стол на четыре персоны. По правилам этикета вдоль стены шеренгой выстроился штат поваров с обслуживающим персоналом.

Пока мы ждем остальных участников ужина, я искоса поглядываю на молчаливого Гавриила. За внешней холодностью просматривается импульсивное напряжение, но главное, зачем он вцепился в мою руку, словно боится, что я сбегу?

− Госпожа Воронцова, я счастлив, видеть сына в столь прелестном обществе, − приветствует меня вычурным тоном Герман Львович.

По его ошеломленному лицу я прихожу к выводу: увидеть на мне платье Анжелики он не ожидал.

− Дорогая, как замечательно снова встретиться, − целует меня в обе щеки Веста с радушием, какое обычно проявляют по отношению к родной дочери.

С врожденным изяществом она берет меня под руку, и Гавриил неохотно уступает, чем заново изумляет собственного отца.

− Предлагаю сесть за стол, − мудро смягчает сгущающиеся краски Веста. − Наш гуру вкуса Морис сотворил божественный кровавый бифштекс под гранатовым соусом. Обычно под это блюдо я предпочитаю яблочный кальвадос. Получается настоящий взрыв вкуса. Приезжай ко мне в гости на каникулах. Угощу тебя душистой яблочной рюмочкой.

− И где мне потом искать ребенка после кальвадоса? − надзирательным тоном строгого родителя ворчит за нашими спинами Гавриил.

− Ой, не слушай его, дорогая, − отмахивается от него Веста. − Мужчины любят нравоучать и поучать.

− Согласна с вами, − поддакиваю я и из вредности по-детски показываю ему язык.

Гавриил с умилением закатывает глаза и галантно отодвигает для меня стул по правую руку от себя.

− Во время ужина я потерплю, Ева, − с предостережением шепчет он мне на ушко, чтобы его слова остались строго между нами. − Но потом дерзкий рот будет наказан.

Мне остается только гадать, о чем можно думать с таким азартным блеском в глазах. С головой погрузиться в думы мне не дают непринужденные великосветские беседы, которые ведутся за трапезой. Ко второму бокалу красного бургундского «Ля Монтроше ДРК» года миллезима я делаю несколько выводов. Во-первых: на каникулах я обязательно посещу Весту. Мы определенно друг другу понравились. Во-вторых: у Гавриила завидный аппетит. Он съел столько, сколько я не ем за целый день, а вина выпил и того больше. В-третьих: его взаимоотношения с отцом оставляют желать лучшего. Друг с другом два чопорных аристократа переговариваются чинно и без особой симпатии, моментами с неприязнью со стороны Гавриила. Я ни в коем случае его не осуждаю. Трудно воспитываться в семье, где мачеха еще при жизни матери сожительствовала с отцом. В-четвертых: деятельность Гавриила вне Ордена заслуживает особого уважения. Он занимается меценатством, и из его личного благотворительного фонда ежемесячно выделяются колоссальные суммы на различные программы социальной помощи. Основные направления: реабилитация людей после перенесенных тяжелых травм, адаптация и поддержка людей с ограниченными возможностями.

После ужина мы с Гавриилом спускаемся в Большой зал к грандам финансовой аристократии. С учетом количества съехавшихся гостей полтора часа пролетают, как полторы минуты. С течением времени День Памяти теряет актуальность траурной церемонии и плавно переходит в плановый светский раут. В среде аморфного времяпрепровождения сливок общества обслуживающий персонал напоминает суетливых осетров на нересте, мечущих икру на не успевающие оскудеть раковинообразные тары.

− Гавриил, вот ты где! − раздается поблизости удушливо сладкий голосок.

Из-за водопада шампанского выплывает с предлагающим себя видом манерная латиноамериканка в коктейльном чешуйчатом платье. Неоднократно я видела ее лицо в модных журналах. На развороте свежего номера «Менс Хелс» (после знакомства с Гавриилом я пользую мужскую литературу в качестве учебного пособия о менталитете мужчин) красуется обнаженная натура светской львицы Кармен Сантьяго − дочери известного венесуэльского нефтяника Филиппа Сантьяго, капитал которого занимает пятую строчку в списке «Форбс». За его красавицу-дочку богатейшие люди планеты готовы выложить все до последнего песо, в противность тому, что ее многократно уличали в участии в подпольных оргиях без правил для пресыщенных богатством миллиардеров. В Ордене она носит титул Наследницы, ее отец − мироправителя, единомышленника и правой руки Гробового-старшего.

− Благодарю за визит, Кармен, − натянуто улыбается Гавриил.

− Ну как я могла не приехать в такой-то день, − выделывается она и так и эдак. − Мне не дает покоя, что ты не отвечал на звонки после нашей встречи. Спешу напомнить, мы могли бы повторить.

«Будь неладна невоспитанная особа, покусившаяся на МОЕГО Гавриила!» − в страшной ревности я втыкаю ногти в ладонь.

− Я не повторяюсь, − удостаивает ее нелестным ответом Гавриил. − Познакомься с моим близким другом мисс Евой Воронцовой.

Кармен вымеряет меня конкурирующим взглядом, но затем не к добру подхалимно иллюстрирует мне по-голливудски выбеленные зубы.

− Наследница рода Сантьяго мисс Кармен Сантьяго. Приятно познакомится, мисс Воронцова. Позвольте заметить, что у вас… очень красивое платье.

Уровень лицемерного сахара в ее голосе зашкаливает, отчего мне хочется промочить горло водой.

− Взаимно, мисс Сантьяго, − запоздало реагирую я.

− Кого я вижу! − шествует в нашу сторону изумленный профессор Волков.

В одной руке у него − бокальчик шотландского скотча, в другой − кубинская сигара. Заведующий кафедрой анатомии и антропологии прибывает в непрофессорском настроении подшофе.

− Какая встреча, Ева, − шкодливо лыбится он. − Ты тут одна?

− Со мной! − открыто заявляет на меня свои права Гавриил, обходительно приобнимая за бедро.

Мимолетом Михаил бросает на него странный поздравительный взгляд, но вскоре снова обращается ко мне:

− Поздравляю, Ева, твое платье… тебе очень идет.

− Больше спасибо, − с настороженностью принимаю я очередной загадочный комплимент по поводу платья рода Гробовых. − Мне подарил его один щедрый мужчина.

− Как интересно, − хитро скалится Михаил, но уже смотря на Гавриила. − Не хочется разлучать тебя с твоей… особой гостьей, кузен, только Герман ждет нас в конференц-зале.