Олег Волков - Война на Свалке

На фоне сдавленных охов и стонов дверной замок щёлкнул, словно выстрелил. Ланал вышел из блаженного забытья. Так и есть: входная дверь раскрыта настежь. На пороге с гордым видом возвышается низкорослый крепыш. Коротко стриженные волосы торчком, кривой нос, пухлые щёчки, а на круглом личике такое строгое выражение. Такое… На местном тюремщике не привычная чёрная форма, а зелёный китель с кучей карманов, штаны с широким ремнём и высокие ботинки с обычными шнурками. Странно? Форма одежды для всех исправительных учреждений Федерации Мирема должна быть единой.

Местный тюремщик выразительно помахивает короткой дубинкой с петлей на чёрной ручке. Крепыш буквально упивается собственной важностью. Едва он вошёл в камеру, как к нему тут же подскочил тощий псих.

— Меня зовут Дисет Ришор! Вы слышите? Дисет Ришор! — псих всё же натянул тюремную робу и надел ботинки. — Я прислан с Мирема, чтобы возглавить Управление финансов. Я требую, чтобы мне немедленно вернули чемодан, а так же препроводили к губернатору. Я буду жаловаться!!! — от возбуждения псих перешёл на крик.

О-о-о! Ланал аж привстал на локтях. Голый псих на самом деле чиновник. Ну да, всё правильно: Министерство колоний отправляет своих чиновников управлять далёкими мирами. Но эмоциональная речь чиновника не произвела на аборигена никакого впечатления. Широко улыбаясь, крепыш в зелёном кителе смотрит на чиновника снизу вверх.

— Я требую!

В очередной раз провозгласил чиновник, но абориген лихо ткну его дубинкой в живот.

— О-о-ох! — чиновник согнулся в три погибели.

Ни хрена себе! От удивления Ланал присел на койке и свесил ноги. За рукоприкладство можно запросто оказаться на Свалке. А, ну да, прости господи, местный надзиратель и так на Свалке.

— Пшёл вон! — абориген грубо оттолкнул чиновника. — А ну! Отбросы общества. Строиться!!!

Началось. Ланал осторожно спрыгнул на пол. Ступни тут же обожгло болью, словно на горячий песок прыгнул. Местные тюремщики ничем не отличаются от собратьев на Миреме: такие же закомплексованные психи и так же любят поорать. Зеки с кряхтением и оханьем поднялись с коек и кое-как выстроились вдоль прохода двумя кривыми шеренгами.

— Слушать сюда! — с важностью индюка, тюремщик неторопливо зашагал по проходу. — Меня зовут Тегав Индан. Можете не ломать свои куцые мозги. Ваши предшественники уже приклеили мне погоняло Индюк.

Ланал невольно улыбнулся. Точно индюк! Мелкий, но очень важный. Надулся, словно шарик. Того и гляди лопнет от собственной важности, если ещё раньше в суп не попадёт.

— Но! — Индюк дошёл до конца прохода и резко развернулся. — Для вас, свиньи, я утус Индан! Если хоть одна зараза обзовёт меня Индюком… — тюремщик остановился рядом с бугаем Аркадой, — Вышвырну на поверхность в одних портках без кислородной маски! С меня станется.

Серьёзная угроза, Ланал нахмурился. В атмосфере Свалки практически нет кислорода. Без дыхательного аппарата человек быстро задохнётся, если ещё раньше его не прикончит адская стужа или не изжарит адская жара.

— Пока вы там дрыхли, — Индюк выразительно ткнул дубинкой в потолок, — мы сбросили ненавистное иго метрополии. Отныне и навсегда Дайзен-2 независимая планета!

Что за бред! От удивления Ланал выпучил глаза.

— Не может быть! — испуганно ахнул тощий заключенный в шеренге напротив.

Индюк резко развернулся и нарочито медленно подошёл к тощему заключённому.

— Может, и ещё как, — концом дубинки Индюк приподнял подбородок заключённого. — Метрополия уже пыталась задушить нашу свободу, снова поработить нас. — Индюк развернулся вдоль прохода. — Вы слышали о Первом крейсерском флоте?

Ланал напряг память. Первый крейсерский… Ну конечно! Чтобы не гонять Первый ударный, самый большой и мощный флот Федерации, на разборку со всякими бунтующими колониями отправляют Первый крейсерский. Только… Ланал посмотрел на Индюка, настоящего бунта ещё не было. Ни разу.

— Так вот, — Индюк вновь неторопливо и важно шагает по проходу. — Первый крейсерский флот здесь уже был. Но мы вышвырнули его из нашей системы! Три сотни хвалёных космических пехотинцев уже нашли свою смерть на нашей планете!

Индюк во всю наслаждается произведённым эффектом, широченная улыбка раздвинула пухлые щёчки и дотянулась до ушей. Ланал понурил голову. То, что несёт этот низкорослый боров, слишком невероятно, чтобы быть ложью. На глазах сами собой навернулись слёзы.

— Метрополия послала вас к чёрту дважды. Первый раз, когда вышвырнула к нам на свалку человеческих душ. Второй, когда Первый крейсерский убрался восвояси, а вас бросил на произвол судьбы болтаться в своих анабиозных гробах на орбите.

Как урождённый садист, Индюк упорно добивает заключённых морально.

— Да! Да! Что уставились? Больше пяти лет вы болтались на орбите никому на хрен не нужным мусором! И болтались бы дальше, если бы нам не потребовались сверхпроводники и накопители большой ёмкости ваших ледяных гробов.

Индюк сияет от радости. Ланал несколько раз энергично сжал и разжал кулак. Так бы и врезал бы ему по жирной харе! Больше вида физических страданий Индюку доставляет удовольствие наблюдать за душевными мучениями заключённых. Индюк и ему подобные — самый паршивый тип надзирателей.

— А теперь запомните самое главное! — Индюк демонстративно хлопнул дубинкой по раскрытой ладони. — Вы — никто! Ваши тощие задницы ничего не стоят! Только потому, что ваши мускулы могут принести хоть какую-то пользу, вам дарована жизнь. Но! — Индюк злорадно оскалился, — Это будет паршивая жизнь. Вы будете пахать, пахать и ещё раз пахать до самой своей смерти. Красные пески Дайзен-2 поглотят ваши бренные тела и жалкие души.

Зарубите себе на носу одно единственное правило: за малейшее неповиновение — смерть! Молите Великого Создателя, чтобы вас просто поставили к стенке и пристрелили. О-о-о! Это будет самая гуманная смерть. Лёгкая, как сон. А теперь!

— Витус Индан! — из противоположно шеренги выскочил тощий чиновник. — Но я же не осуждённый! Я же не нарушал закон! Я свободная личность!

— Один хрен, — Индюк засмеялся мелко и противно. — Можешь считать себя военнопленным. Федерация Мирема объявила нам войну и до сих пор не признала нашу независимость.

От отчаянья лицо чиновника вытянулось, челюсть отвисла, а руки безвольно повисли вдоль тела. Единственный военнопленный вот-вот громогласно разрыдается.

— Пшёл вон! — Индюк замахнулся дубинкой, чиновник в ужасе отшатнулся.

Ланал стрельнул глазами на право и на лево вдоль шеренг. Лица товарищей по несчастью выражают все оттенки негативных эмоций, начиная с ужаса в глазах чиновника, до удивлённого неверия заключённого напротив. Но все без исключения выглядят подавленными и глубоко несчастными людьми.