Александр Шакилов - Армия древних роботов

Треть своей воздушной армии Ларисса направила на дома у площади и на патрулирование толпы рабов. Она показала своим подчиненным, кого нужно искать, и птеры тут же принялись вылавливать юных проказников, вооруженных луками. Кое-кто из детей цветов отчаянно брыкался, угодив в жвала птеров, чем причинял больше вреда себе, чем своему пленителю, другие – их было больше – благоразумно повисали колбасками, приготовленными для долгого вяления.

Пощадить маленьких негодяев? Или убить всех?..

Ларисса наклонилась, чтобы выдернуть из ноги стрелу.

Сначала бородач услышал взрыв – и лицо его на миг, всего на короткий миг стало испуганным. Такого лица никогда не должно быть у того, кто командует сотнями бойцов.

Чтобы скрыть волнение, он суетливо поскреб обломанными грязными ногтями свою мускулистую грудь сплошь в татуировках и ожогах. Взорвалось что-то на окраине Моса, в городе, куда он перебрался с юга много лет назад и который стал родным для него и для его семьи, за который он готов был умереть!..

Затем загрохотало и забухало чаще – и он сжал кулаки так, что звонко хрустнули фаланги. Воины, познавшие в боях вкус крови и запах пороха, молча обступили его, ожидая приказов. Крылатые жители болота неподалеку от лагеря с криками поднялись в воздух, громче заквакали встревоженные лягушки.

Однако бородач не спешил.

А потом, немного погодя, вспыхнуло и грохнуло так, что у него не осталось больше сомнений: это сигнал князя.

Его лицо стало решительным и свирепым, и затрепетали мясистые ноздри, изнутри поросшие черными волосами, которых было куда больше, чем на его гладкой голове. Он дернул себя за бороду и сорвал с ремешка на бедре заточенный до бритвенной остроты топорик, доставшийся ему от отца и который он однажды передаст своему сыну.

– За мной! – скомандовал бородач-южанин. – В Мос! За князя Мора!

Кривая, не очищенная от коры палка – стрела! – так и осталась торчать в ноге. А все потому, что Ларисса вдруг четко уяснила: лопоухий леший Зил в опасности. Она знала – просто знала, и не спрашивайте как и откуда, – что именно леший, а не кто-то другой, сейчас находится внутри большого пятнистого скрипуна, замершего слишком близко от того ужасного чудовища, в которое превратился ее дядюшка Родд. Скрипун поднял стальную лапу, сплошь увешанную угрожаюшего вида штуковинами, направил ее на дядюшку – и ничего не произошло!..

Ларисса сорвалась с места.

За один прыжок она преодолела десяток мер, и тут же вновь прыгнула, только зазвенели взбугрившиеся мышцы на ногах. Она прыгала бы дальше, но плохо слушалась пробитая стрелой икра.

Она успела – «корни» дядюшки Родда только-только нависли над скрипуном, готовясь превратись его в стальную лепешку.

На этот раз прыгнув не вперед, а как можно выше, Ларисса в самой высокой точке своего прыжка выхватила из кармана куртки тыквенный кувшинчик с мазью и швырнула его в дядюшку.

Прощаясь, Майдас сказал ей по секрету, что его родной братец тут же издохнет, как только на него попадет хоть чуточку мази, сделанной из мяты, произрастающей только на берегу Кипяточки возле Щукарей.

Кувшинчик угодил дядюшке Родду прямо в лоб, мазь брызнула ему в лицо.

Быстрая прыгучая фигурка, взвившись над площадью, внезапно оказалась рядом с Зилом, на одном с ним уровне, хотя он, закрытый в капсуле управления «Грома», был от брусчатки в десяти мерах, если не выше. Пук мелких косичек, три оранжевые полосы на щеке… Да это же Ларисса! И она что-то кинула в Родда и даже попала в него.

Из-за ее стремительной атаки весь массив «корней» подался назад, отодвинулся, содрогнулся и будто бы стал меньше, скукожился.

Спасибо блондинке, это дало лешему немного времени, чтобы быстро-быстро осмотреться и подыскать хоть что-нибудь, что можно использовать как оружие против Родда, раз уж арсенал правой руки был для него недоступен из-за увечья. Врубились все камеры и сенсоры – макисмальное разрешение картинки, наивысший уровень приема!..

Он увидел, как «Тритон» остановился у оплавленного куска брони, только что бывшего корпусом «Богомола», как из амфибии через люк вывалилась Крыця и как она, подбежав к тому месту, где погиб Даль, упала на колени и расплакалась. А ведь ее боевая машина просто-таки напичкана оружием и боеприпасами! Ей бы сейчас ударить из всех стволов по Родду, а не сопли по лицу размазывать. Эх!..

Еще Зил разглядел на краю площади Траста – рыжий здоровяк пришел на помощь, не оставил лопоухого друга в беде. И, похоже, Трасту было худо, он едва стоял на ногах. Держись, дружище!..

И тут лешего всего встряхнуло. Три фигурки в желтых защитных косюмах возле склепа. Одна из них, самая низкая, шагнула к самой высокой и стянула с себя маску. Ярко-рыжие волосы, глаза, ехидная улыбка. Даринка! Зил не поверил сенсорам и камерам «Грома», но он доверял своим глазам. Это же Даринка! Жива! Жива!!! Даринка отошла от высокой фигуры в желтом к фигуре пониже и стянула с той маску. Едва не задохнувшись от радости, Зил увидел рассерженное лицо мамы Селены.

Нашел!!! Он их нашел!!!

Но сразу же его радость омрачило то, что они обе на площади посреди Моса, и Родд рядом, и вот-вот это чудовище придет в себя и…

Как же не хотелось умирать теперь, когда мама и сестра рядом!

Левое предплечье вдруг обожгло болью. Зил вскрикнул.

Ненавистная с детства вонь отбросила Родда назад, заставила его чуть отступить – это все от неожиданности! – но он тут же пришел в себя. Заскрипели «корни», сворачиваясь в пружины. Когда эти тугие спирали развернутся, их удар будет таким сильным, что пробьет самую толстую броню как фольгу.

Родд увидел внизу блондинку и тотчас узнал ее. Дрянная девчонка, его племянница, посмела поднять руку на него, великого Родда?! Что ж, она будет наказана, как и остальные бунтовщики, проникшие в его город. Наивная, она небось думала, что рыбацкая мазь убьет Родда? Ее отец, его брат Майдас, нашептал Лариссе, не иначе.

Да, в детстве Родд страдал от аллергии на один из видов мяты, что росла неподалеку от их поселка. Будь ему сейчас шесть годков, из-за мази, попавшей на кожу, он начал бы задыхаться и, должно быть, вскорости умер бы. Но Родду давно уже не шесть. И мало – бесконечно мало! – осталось в нем от того крохотного болезненного мальчика, каким он когда-то был.

Мятная мазь могла заставить его вздрогнуть и попятиться – он так реагировал на нее инстинктивно, но и только. Больше от нее для Родда не было никакого вреда.

Его тонкий гибкий отросток, щелкнув, точно кнут, обвил талию Лариссы.

Пусть посмотрит дрянь на то, как умрет ее дружок, а уж потом Родд вдоль повеселится, отрывая ей по очереди руки и ноги.