Николай Побережник - Эрта. Время сирот

Кинта встретил дежурный по форту, и проводил в казарму, где Кинт прожил две недели, отсыпаясь с дороги и отлеживая бока, пока капитан Брэтэ не вышел из запоя, в который как потом выяснилось он уходит раз в полгода, недели так на три…

— Дьявол! Почему на построении не все? И почему в строю до тошноты чисто и опрятно одетый жандарм? Ты кто такой, дьявол тебя возьми? — распалялся перед строем, капитан Брэтэ.

Низкого роста, похожий на шар стареющий мужчина, лысый, гладко выбритый и при этом с большим количеством свежих мелких порезов от бритвы, заклеенных кусочками газеты. Что придавало его грозной внешности комичный вид. Форма мятая, но чистая и застегнута на все пуговицы, на поясе пустые ножны и пустая кобура.

— Или небеса услышали мои молитвы и мне прислали наконец кого–то у кого есть хоть немного мозгов кроме дерьма в голове?

Брэтэ встал перед Кинтом и уставился на него, не моргая в ожидании доклада.

— Мастер жандарм Твиз, прибыл из Степного Форта переводом, с рекомендациями от капитана Агиса! А так же с личным письмом от него к вам, еще доставил новые формуляры и гербовые бумаги!

— А это что, портовая потаскуха была не так сговорчива? — Брэтэ указал пальцем на шрамы на лице Кинта.

— Так есть, была не сговорчива стерва, мало того, пришлось уносить ноги!

По строю раздался сдержанный гогот, все видели шрамы Кинта, никто о них не спрашивал, но все понимали, что эти шрамы у Кинта не от бритья с похмелья.

— А ну, заткнулись, оборванцы! Ты, как тебя?

— Твиз.

— Да, ты с письмом и прочей макулатурой за мной, дежурный по форту, через полчаса ко мне с докладом и с завтраком!

В кабинете капитана, который располагался в одной из башен, был порядок, светло от нескольких окон и натоплено. Тяжелая старая мебель — несколько шкафов с полками набитыми книгами и толстыми, перетянутыми веревками пачками бумаг. На полу и стенах шкуры горных рысей и волков. Два стола, один большой прямоугольный вокруг которого часто стояли стулья с высокими спинками, и маленький круглый столик, с трех сторон его окружали три плетеных из лозы кресла, а на столике лежали начищенный до ослепительного блеска палаш и кавалерийский револьвер.

— Садись и давай, что там у тебя… Да нет, не нужны мне эти вензеля, туда вон брось, — кивнул Бреэтэ на полку у стены, — ты говорил письмо есть от Агиса и рекомендация?

— Да есть, вот, — Кинт протянул бумаги.

— Сядь ты и не мельтеши, и так голова болит, — уже сорвав сургуч Брэтэ показал рукой на кресло и подойдя к окну начал читать письмо.

Внимательно читая, Брэтэе несколько раз хмыкнул, пару раз бросал оценивающий взгляд на Кинта.

— Ладно, рекомендацию читать не буду, это формальная бумажка, по сравнению с письмом и тем, что в нем о тебе написал мой старый друг Агис. Наш с ним первый десятилетний контракт прошел именно здесь, в этих горах. Значит вот что я тебе скажу. Да не вставай, сиди! Все что с тобой произошло, и все неприятности остались там, за перевалом. Тут Твиз, или как там тебя на самом деле?

— Кинт.

— Так вот, тут начинается у тебя совсем другая жизнь. Кстати, как к тебе лучше обращаться–то при всех?

— Да мало ли Кинтов в терратосе.

— Тоже верно… Значит так, походишь пока помощником звеньевого, а там посмотрим, хоть Агис и пишет, что службу ты знаешь, но все же…

— Понимаю.

— Ни черта ты не понимаешь! Да сиди ты! Тут условия и обстоятельства похлеще столичных заговоров, тут у нас сынок дипломатия в перемешу с резней… это просто пока межсезонье — затишье. Кстати, Агис еще написал, ты в механике смыслишь и к оружию новому тягу имеешь?

— Так есть.

— Вот, тогда займись–ка переучетом оружия по личному составу, проверь арсенал, а к концу недели доложишь и соображения свои по этому поводу.

— Так есть.

— И не удивляйся сильно состоянию вооружения, с монарших складов уже два года ничего не получаем, про нас вроде как забыли… хорошо что хоть телеграф действует и жалование исправно платят…

Вот так и прошло первое знакомство Кинта с капитаном Брэтэ. За первые две недели Кинт освоился, познакомился с основным личным составом форта, которого, смешно сказать, было всего–то тридцать человек, да наемных работников десяток, таких как истопники, конюхи, прачки да кухарки. Все без исключения жандармы были отличными парнями, единственное… почти все были так называемой деревенщиной. Но зато, все были первоклассными наездниками, хорошими стрелками, и очень исполнительными. По большому счету жандармы патрулировали в основном перевал и пару участков серпантина, к которым выходили тропы контрабандистов.

Втянулся в службу Кинт довольно быстро, правда, первой же осенью ранение в грудь дало о себе знать. Сначала простуда, потом этот изматывающий кашель… по совету конюха форта, который был из местных горцев, Кинт посетил в деревне странного старика. Тот надавал кучу всяких трав и рассказал, как заваривать и пить, а еще посоветовал больше ходить пешком. Кинт к советам прислушался, и дождливой и ветреной весной рана почти не беспокоила. Этой же весной произошла история, которая стала некой вехой в понимании Кинтом «службы»… Было уже тепло, дожди прекратились и тропы контрабандистов наконец стали проходными. Кинт уже второй раз возглавлял патруль в качестве звеньевого. Все как всегда, заступили на дежурство на пост на перевале, а вечером заметили на одном из склонов костер. Кинт приказал устроить секрет у одной из троп, и на утро несколько местных низкорослых лошадок навьюченных мешками с самоцветными камнями и сопровождаемых пятью представителями сопредельного терратоса были задержаны. Главарь банды очень удивился новому звеньевому, контрабандисты нет, сопротивления не оказывали, даже наоборот, сразу предложили увесистый кошель с серебром и посетовали на то, что весна и так запоздала, а в Теке их ждут очень «уважаемые люди». Кинт отпустил банду, и денег не взял, но, велел передать этим «уважаемым людям», что они должны приехать в форт на беседу. Шестеро бойцов патруля конечно расстроились, что «прибавка» к жалованию им не светит с таким звеньевым и начали роптать, смело высказывая свое недовольство. Пришлось проводить разъяснительную беседу…

— Некоторые из вас сами напросились ко мне в звено, — Кинт заставил бойцов построиться на краю дороги, спиной к ущелью, — запомните раз и навсегда! Мздоимства не потерплю! Согласен, что здесь, в этом богом забытом месте сложились определенные устои жизни и ведения коммерческих отношений, менять я их не собираюсь. Но! Не собираюсь менять и себя!

— Все же зря денег не взяли…

— Минт, вот скажи мне, — Кинт в плотную подошел к возразившему мужику вдвое старше себя, — вот смотри, сейчас мы допустим, взяли, через неделю взяли… а потом они повезут в обратную сторону пару невольников… тоже предложишь их пропустить? А если среди них будет твой брат, у которого выгон для скота в предгорьях… как его зовут, напомни…