Мартин Энвэ - Звёздные Врата. На последнем рубеже [СИ]

– Он сказал, что Атэ недоволен нами, – проигнорировав слова Степного Коня, продолжил Красное Облако. – Мы сражались с его другими детьми, вместо того, чтобы объединиться против захватчиков…

– Ха-ха-ха, – громко засмеялся Конь, – ты же не хочешь начать ещё одну безнадёжную войну? Какой смысл в победах, вождь, если за них платят наши женщины и дети? Или ты всерьёз надеешься прогнать бледнолицых?

– Глупец, – зашипел на него Бойся Медведя, – если бы не победы вождя Красное Облако, бледнолицые не оставили бы нам даже этой малости!

– Молчи, Конь, – пророкотал Большой Нож. – У тебя будет время, чтобы высказаться. Сейчас же я хочу слышать Красное Облако!

– …и он лишает нас своего благоволения, оставляя победителям то, что они приобрели по законам войны.

Степной Конь презрительно фыркнул, но от комментария воздержался, покосившись на Бойся Медведя и его внушительные кулаки.

– Атэ нужны воины, и он готов принять всех – старых, больных, увечных, готов вернуть молодость старикам, здоровье – увечным. Он даст оружие тем, кто пойдёт сражаться за него, а семьям их даст кров и пропитание.

– Сказки, – прошипел Конь, – более не пытаясь сдерживаться. – Сладкими лживыми обещаниями чужак хочет погубить лакота…

Красное Облако замолк, холодно глядя на своего оппонента. Он выдохнул табачный дым и передал Трубку Мира Большому Ножу. Тот принял чанунпа и присоединил свои клубы дыма к тем, что вверху уже формировали облако, слегка отсвечивающее красным.

– Почему ты замолчал, Конь, – выдохнул ещё один клуб дыма Большой Нож, – говори, лакота слушают тебя.

– Надо поймать чужака, – прямо и откровенно заявил Степной Конь, – передав его специальному уполномоченному, лакота укрепят дружбу с бледнолицыми вождями…

– А муж Красной Птицы получит новые выгодные заказы от них, – с усмешкой добавил Бойся Медведя, – и, конечно, поделится с тобой? Я всегда знал, что её муж с гнильцой, жаль, что Птица так доверчива со своим Хвостолицым…

Притаившаяся с обратной стороны вигвама женщина зажала рот ладонью, чтобы не закричать. Она уже много раз кляла себя, что тогда, месяц назад, не сдержалась и всё рассказала своему мужу. Раймонда после этого как подменили.

Неужели?…

Едва сдерживаясь, чтобы не заплакать, женщина приготовилась подслушивать дальше.

– Ты потерял разум, Медведь, раз не видишь выгоду для лакота…

– В этом деле для лакота нет выгоды, – громко заявил Большой Нож, – предать гостя в руки врагов – постыдный поступок!

– А что скажет вождь Красное Облако, – вкрадчиво поинтересовался Степной Конь. – Почему ты молчишь, старик?

– Скоро будет уже девять десятков лет, как я хожу по этой земле. Я видел всех сиу гордыми и свободными, сражался за них и побеждал, но чтобы один из нас предложил подлость,…ты хорошо научился у своих бледнолицых хозяев, Конь.

– Старик, бледнолицых много и они сильны…

– Поэтому ты привёл сюда их кавалерию? С помощью специального уполномоченного Хвостолицего, одного из шакалов Вождя бледнолицых, ты…добровольно,…без всякого принуждения и угроз…привёл…на нашу землю…убийц наших женщин и детей! Или мои подслеповатые глаза подвели меня, Конь, и это не так?

– Так, Облако. – Птица, услышав это, беззвучно зарыдала. – И я отдам им самозваного Атэ, если он посмеет сюда явиться! Но я ещё не слышал твоих слов,…вождь.

– Атэ передал через посланника, что ему не нужны те, кто отказался от долга, выбрав дороги и ограды бледнолицых. Но поскольку и они дети его, он не станет наказывать их, а просто забудет, прогнав из своего сердца. Тогда я не понял, кого он имел в виду, а теперь…я забыл о тебе, Конь, и отныне не вспомню никого с таким именем.

– Я забыл о тебе, Степной Конь, – махнул перьями головного убора Большой Нож.

– Я не помню никого с таким именем, – подтвердил Бойся Медведя.

Красное Облако неторопливо и торжественно встал и то ли запел, то ли закричал.

– Солнце зашло, и день окончен. Тьма пожелала овладеть мной, но Охотничья Луна прогнала её, возвращая надежду. И прежде, чем я упаду, чтобы никогда не встать, слушайте меня, лакота. Пусть Вакан Танка бледнолицых сейчас сильнее духа лакота, но пока дух мой в теле моём, дым моего дыхания всегда будет направлен к Атэ народа моего. Я и до сей поры, и впредь верен ему!

– Глупцы, – зло прошипел Степной Конь, – вы пожалеете об этом!

– Я так не думаю, – произнёс на лакота странно шелестящий голос, похожий на шелест ветра в траве, и перед вождями из тьмы вигвама вышел к костру молодой мужчина, одетый в чёрную наглухо закрытую накидку. Огненного цвета длинные волосы вольно рассыпались по плечам, а его белоснежное лицо было спокойно и прекрасно. Молодой мужчина нежно обнял Красное Облако за плечи. – Я знаю о твоей верности, мой рано состарившийся краснокожий сын. Пойдёшь ли ты служить мне в другое место, примешь ли ты ответственно мощь мою и оружие моё?

– До самой смерти, – заплакал от восторга старик, когда Атэ бережно усадил его на место.

– Самозванец! – Степной Конь громко закричал и, выхватив револьвер, несколько раз выстрелил в тёмную фигуру почти в упор. Того, что произошло после, не ожидал никто.

Вокруг фигуры вспыхнуло голубоватое сияние, в котором пули потеряли свою убойную силу, беспомощно упав между камнями очага; молнии яростно сверкнули, ударив по револьверу, который выпал под ноги Степного Коня, и он страшно закричал, потрясая ещё дымящейся обугленной правой рукой; две страшные фигуры полулюдей-полуживотных, одна с головой волка, другая – с головой орла, шагнули из темноты, резкими ударами странных копий обезвредив ворвавшихся в вигвам на звуки выстрелов стражей. Третья фигура с таким же копьём, ещё более страшная, поскольку на человеческих плечах сверкала огненными глазами голова змеи, выступила из темноты и стала позади и справа от Атэ, наведя своё копьё на плачущего от нестерпимой боли и умирающего от ужаса Степного Коня. Бойся Медведя и Большой Нож, скуля, отползли в стороны, оставив у костра лишь Красное Облако, на плечо которого небрежно опирался…Атэ.

Да, это он, Он! Непостижимо, невозможно!

– Кто-нибудь из вас знает этого человека, дети мои? – Атэ мягко спросил, указывая на Степного Коня.

– Нам неизвестен этот… – хором ответили Нож и Медведь, с ненавистью глядя на Коня, -…предатель!

– А вы, – обратился Атэ к лежащим ничком стражам, – разве не известно вам, что нельзя врываться в вигвам, когда там проходит Совет Вождей?

– Прости, Всеотец, – провыли стражи, захлёбываясь от смешанного с ужасом восторга, одновременно краем глаз пытаясь получше рассмотреть полузверей с головами орла и волка, уткнувших им в затылки странные копья, опасно переливающиеся солнечным светом.