Марина Клингенберг - Проклятия Градерона

Его пустые глаза несколько минут смотрели на огромный разлом. Неподалеку от него лежало что-то, напоминающее человеческие останки. Напротив высилась совсем невысокая гора, даже, пожалуй, просто слишком большое ледяное образование, в котором некогда вырубили пещеру. Из нее струился слабый свет – значит, там хранилось сокровище… Кольцо, которое теперь принадлежало Аресу.

Кристиан равнодушно отвернулся от разлома – единственного шанса на спасение. Он знал, что не сумеет добраться до него и уж тем более выбраться за пределы запретной территории. Возможно, это было под силу – какая ирония! – маленькой исхудавшей девочке, которая могла протиснуться в какую-нибудь расщелину, но не ему. Заманчивый проход был всего лишь иллюзией. Даже в таком состоянии Кристиан легко понял, что шанса на спасение нет. Люди, добывшие кольцо, наверняка понадеялись на него – и поплатились жизнью. Он пойдет другим путем… Он вернется назад.

Кристиан обогнул бывшее хранилище сокровища. Удивительно, но за ним оказалась дорога. Самая настоящая дорога, выложенная по обе стороны неровными камнями, взгроможденными друг на друга. Кристиан встал на эту изгородь и посмотрел вдаль, туда, куда ему уже не нужно было идти. Впереди раскинулось белое поле, а дальше, насколько хватало глаз, высились бесконечные горы…

Он вернулся на тропу и побрел по ней, не разбирая, идет ли он обратно или отходит в сторону. Здесь уже точно столетиями не ступала нога человека. Кристиан рассеянно думал о том, кто и когда сделал каменную ограду. Должно быть, это случилось в незапамятные времена, когда запретная территория была просто горной местностью, пригодной для прогулки…

Ключ ударился об один из камней и выпал из его ослабшей руки. Кристиан наклонился, чтобы поднять его, но упал на колени, не чувствуя в себе сил подняться. Было бы разумно устроить хотя бы небольшой отдых, он думал об этом еще много часов назад. Но как показала практика, отдых здесь обменивался на рассудок. Стоило лишь немного задержаться на одном месте, и разум разрывали мысли и голоса, полные отчаяния, а неведомые силы еще сильнее и больнее давили со всех сторон. В эти моменты Кристиан желал себе смерти, но вспоминал о братьях и поднимался на ноги. Наверняка не у всех было такое пылкое желание жить.

Через некоторое время после того, как он возобновил путь, чудовищным усилием воли отказавшись от такого «отдыха», ему попалось на глаза замерзшее тело – воин Заката пронзил себя насквозь своим собственным мечом. И самое ужасное заключалось в том, что Кристиану не в чем было его упрекнуть. Это путешествие с самого начала было настоящим адом, а теперь он находился в самом сердце запретной территории… Возможно, правда, что центр был дальше, но Кристиан не мог себе представить, чтобы существовало место еще более страшное, чем это.

Он попытался что-то сказать, но ничего не вышло. Онемевшие губы отказывались слушаться, равно как и голос.

Собрав ничтожные остатки воли и сил, Кристиан все-таки поднялся на ноги и продолжил идти, опираясь на Ключ. Не дожидаясь конца дороги он, сам не зная, почему, перешагнул через изгородь и пошел по ровной снежной глади к ближайшей горе. Он куда-то сворачивал, перебирался через холмы… По большому счету, сейчас ему было все равно, где умереть. Кристиан поклялся себе идти, пока может, но он чувствовал, что у него недостаточно сил… Что вынести большего он не способен… Что холод и обитающее здесь Нечто уже давно забрали его жизнь, и он теперь не более чем пустая оболочка, которую, даже если она выберется отсюда, сложно будет назвать Кристианом Розенгельдом. И все же Кристиан старался идти, отчаянно пытаясь удержать в голове поддерживающие его воспоминания, которые вспыхивали и тут же угасали, оставляя после себя зияющую пустоту.

Но неожиданно разум словно бы обдало теплой, приятной волной. Невероятно отчетливо ему вспомнилось то, о чем он не столь давно рассказывал Руэдейрхи – как Балиан и Юан звали и подбадривали его, умирающего от яда, чтобы он призвал Ключ от Врат Рассвета и тем самым сохранил себе жизнь. Тогда ему удалось это сделать. В память намертво врезался момент, когда он уже почти провалился в темную бездну, но голоса братьев сумели вернуть его обратно.

Кристиан чуть улыбнулся. Ему пришло в голову, что как здорово было бы призвать здесь и сейчас золотой Ключ… Снова почувствовать его обжигающую силу… Поднять его над головой, осветить себе путь сквозь падающий снег, гордо прокричать наперекор всем проклятиям «Я – страж Рассвета!» и покинуть запретную территорию… А Балиан и Юан, быть может, встретят его у озера и будут ругаться и одновременно смеяться над его криком, который донесется даже до них.

Кристиан упал на снег. Снова подул сильный ветер: метель возвращалась с новыми силами. Кристиан посмотрел бездонным, но полным надежды взглядом на свою бледную, почти синюю замерзшую руку. Целую минуту он верил, что в ней появится Ключ от Врат Рассвета.

Но ничего не произошло. Прежняя череда отчаянных наваждений вернулась, путая воспоминания, мысли и время. То ему казалось, что его рука – это рука Балиана, и он пытался слабым движением сбросить с нее лед. Потом замечал, что льда не было, и мыслями возвращался к тому времени, когда они с Балианом и Юаном шли к столице Асбелии, надеясь встретиться с королем. Как вместе с армией Роланда одержали победу в войне. Как он и Балиан после смерти матери отказывались отдавать Юана. Как он сквозь слезы смотрел на брата, погребенного во льду. Как задолго до соединения с Сату Рейтой лежал на жесткой постели, мучаясь страхом темноты и сильнейшей лихорадкой – в месте, где все его ненавидели, и некому было помочь. Как Тристан привел их в Эндерглид. Как Руэдейрхи, стоя на лестнице, смотрел на него сверху вниз и спрашивал «почему ты все еще здесь?»

Последним видением Кристиана стала невозможная, но такая желанная картина – в Эндерглиде, в саду у Главной башни, Балиан тренирует маленького Юана, а они с Рейтой наблюдают за поединком, подбадривая их. И где-то вдали слышится радостный смех…

Шум, гам и всеобщая паника в Главной башне Эндерглида с лихвой возвестили о возвращении правителя, который, поудобнее усевшись на троне, немедленно обвинил всех в непозволительной лени. Но подчиненные понимали, что придираться Гволкхмэй ни к кому не хотел, просто ему было необходимо как следует накричаться после целых двух дней перерыва.

Взялся он за восполнение этого пробела очень серьезно, так что всем пришлось бегать туда-сюда с охапками документов и книг, передавая попутно новые приказы и меняя места в дежурствах воинов и стражей Рассвета, охраняющих Эндерглид. Ситуация осложнялась тем, что в башне почему-то не было Тристана. Поэтому когда Балиан и Юан после продолжительного сна пришли рассказать Гволкхмэю об Эридане, тот, громогласно поприветствовав Балиана и даже почти прослезившись, с криком выставил их за дверь, сказав, чтоб без Тристана они не возвращались.