Скотт Сиглер - Карантин

Бобби Джуэлл оказался единственным, кто подхватил большое количество стандартных семян личинок. Пять из семи его инфекций фактически представляли собой то же самое, что в свое время заразило Перри.

Бетти, Дональд и Челси Джуэлл стали инкубаторами нового штамма.

С этого момента два штамма претерпели почти идентичные процессы роста. Корни второй стадии тянулись к материалу из подкожной среды: белкам, кислороду, аминокислотам и, в особенности, к сахару. Оба штамма использовали для создания новых микроорганизмов естественные биологические процессы тела. Были шарики-считыватели, покрытые ресничками, пилообразные, свободно перемещающиеся объекты, предназначенные для вскрытия клеток и исследования внутренней ДНК. Они анализировали биологический шаблон организма-носителя подобно считыванию компьютером строчек программного обеспечения. Были «строители» — они создавали гибкий каркас из целлюлозы, который в оригинальном штамме превращался в треугольники. Были «пастухи» — они проникали в организм, чтобы отыскать стволовые клетки, освободить их и отбуксировать к этому каркасу, где в них врезались шарики-считыватели и модифицировали ДНК.

К этому списку добавился новый штамм. Он модифицировал стволовые клетки, и в результате получались крошечные, свободно перемещающиеся штаммы сильного, гибкого микромышечного волокна. Эти волокна собирались вместе и связывались в определенных, коллективных структурах. В то время как организм Бобби Джуэлла столкнулся с деятельностью шариков-считывателей, строителей и пастухов, его дочери, брату и племяннице предстояло иметь дело с совершенно новым микроорганизмом.

Челси, Дональду и Бетти предстояло ощутить на себе воздействие ползунов.

Семена Перри Доуси поступили из тринадцатой партии. Через семь дней его треугольники превратились в личинки. Благодаря постоянным улучшениям и совершенствованиям проекта семенам семнадцатой партии для этого понадобилось всего пять дней.

Эти пять дней — настоящее техническое чудо самоорганизации, подтверждение сверхпередовой технологии. Потрясающая модернизация прежнего штамма.

Однако для нового штамма эти пять дней были похожи на целую вечность. В то время как ожидалось, что структуры в организме Перри должны построить множество сложных элементов, новые структуры произвели лишь одну вещь.

А именно: микроскопические жилы модифицированной человеческой мышцы.

Каждая прядь содержала, естественно, сами мышечные клетки, но также и крошечные нейротрансмиттерные секреторные клетки и сложный кристаллический набор молекул, способных как к отправке, так и приему элементарных команд.

Сама по себе мышечная прядь не имела никакого значения. Она могла… извиваться. Она также умела отправлять и получать сигналы «Я здесь», что являлось ключевым свойством, потому что пряди не были предназначены для самостоятельной деятельности.

Сигналы «Я здесь» притягивали их, подобно тому, как притягиваются отдельные частички овсяных хлопьев, плавающие на поверхности молока. Сближаются, соединяются, и поверхностное натяжение не дает им расцепиться. Когда прядь обнаруживает сигнал «Я здесь», поступающий от другой пряди, то начинает сближение с ней. Шевелясь и покачиваясь, они входят в контакт, касаются друг друга и переплетаются. Теперь сигнал становится вдвое сильнее и притягивает к себе больше других волокон, и так далее.

Обычная мышечная клетка человеческого организма сама по себе бесполезна. Однако множество ячеек, действующих в унисон, совершают сложное движение. Мышечные волокна следуют той же логике: целое больше и сильнее, чем сумма отдельных составляющих. Когда скопления прядей достигают определенного размера, приблизительно пятисот микронов в ширину, сигналы «Я здесь» отключаются.

Микрон — одна миллионная метра. Пятьсот микрон — пять десятитысячных метра, или около одной двухсотой дюйма. Чертовски мелкая штука, но кое-что все-таки можно разглядеть даже невооруженным глазом.

Если бы можно было заглянуть в организмы Челси Джуэлл, Дональда Джуэлла и Бетти Джуэлл, то вы заметили бы кое-какие нарушения — нечто очень похожее на нервную клетку. На одном конце длинный и тонкий аксон. На другом — множественные отростки-дендриты, ветвящиеся, словно притоки полноводной реки.

Но в здоровой системе дендриты не цепляются за другие нервные клетки, мышечные волокна и, конечно же, никуда не тянутся.

То есть обычные нервные клетки не вьются.

Ползучие микроорганизмы создали очень простую навигационную систему, основанную на причинении боли. Это была практическая, а не садистская стратегия: человеческое тело запрограммировано таким образом, чтобы придавать болевым ощущениям наиболее высокий приоритет. Ветвящиеся дендриты ползучих клеток смыкались с аксонами, затем выделяли вещество, которое имитировало обычные болевые сигналы. Отдельные нервы — центробежные нейроны, то есть передающие команды от мозга к остальной части организма, — игнорировали этот сигнал. Также именуемые двигательными нейронами, они дают мозгу возможность выполнять свои функции, управлять мышечными реакциями и деятельностью организма в целом. А вот центростремительные нервы не проигнорировали вышеупомянутые болевые сигналы, а вместо этого точно скопировали их и передали в головной мозг.

Как только ползучие клетки обнаружили центростремительные нервные цепочки, они ухватились за них, потянули и начали движение. Через каждые три или четыре нерва они снова излучали сигнал боли, измеряли результаты и продолжали двигаться.

Конечной целью этого движения был головной мозг…

Ветер разносил пушистый снег во всех направлениях. Снежинки попадали в глаза Челси и щекотали нос.

Ей было нехорошо. Она чувствовала недомогание, и на руках возникли какие-то припухлости. Правда, не было ни зуда, ни боли. Когда Дональд с дочерью садились в машину, она держала папу за руку. Бетти взяла влажную салфетку и высморкалась, потом откинула голову на подголовник сиденья и закрыла глаза. Она тоже чувствовала себя не очень…

Дядя Донни захлопнул дверцу водителя и опустил стекло. Он с трудом откашлялся, потом высунул руку из окошка и помахал Бобби. Когда Донни разговаривал, дыхание его было прерывистым и тяжелым.

— Спасибо, братец, что принял нас, — поблагодарил он папу. — И спасибо за подарки.

— Да ладно, не стоит, — отмахнулся тот. — Лучше скажи, что за заразу ты нам привез из своего Питтсбурга? Я боюсь даже жать руку, которой ты закрывал рот при кашле…

Глаза Дональда сузились.