Дмитрий Хоменко - Единственный принцип - 1

Чувство голода уже давно стало постоянным спутником Кори. Ведь он жил рядом с одиноким старым отшельником, давно уединившемся подальше от людских глаз в маленьком деревянном домике у лесного озера. Сложный неуживчивый характер и простое человеческое невезение привели человека к уединенному существованию. Все это, а также пожилой возраст, значительно сузили чувственное восприятие человека. Его жизнь уже давно мало отличалась от жизни обычных животных. Он просто пытался выжить в окружающей его среде, не претендуя на нечто большее. Но все же он оставался человеком, что давало торку возможность существовать рядом с ним, хотя и впроголодь. К тому же Кори не просто привязался к своему человеку, но и считал его своим другом. У него ни разу не возникло мысли бросить все и искать себе более уютное пристанище. В конце концов, даже в его жизни было место празднику, когда старик предавался воспоминаниям, и к нему возвращались давно угасшие чувства. Только вот происходило это все реже и реже. Не в последнюю очередь именно это обстоятельство подтолкнуло Кори принять участие в набеге на Хабол. Теперь он об этом совершенно не жалел. Ведь он даже представить себе не мог, что все так легко разрешиться и сейчас он будет прижимать к своей груди эмос.

Теперь все будет по–другому. Желание жить снова вернется к человеку. Быть может, он даже вернется к другим людям. Но если это и не произойдет, то ничего страшного. Ведь можно получать радость и от того малого, что у тебя есть. Просто нужно очень хотеть этого и не замыкаться в себе наедине со своими невзгодами. Торк верил, что именно так и произойдет, и он теперь будет гораздо реже испытывать чувство голода.

Когда Кори, наконец, добрался до своего дома, солнце уже спряталось за горизонтом. Старика нигде не было видно, и торк решил, что тот уже отправился спать. Кори посадил цветок в землю у самого края воды, и долго решал, все ли он правильно сделал. Потом он еще долго сидел на берегу, прислушиваясь к тихому плеску волн и наблюдая за ночным небом. «Наверное, все–таки будет лучше, если человек останется здесь», — решил Кори, перед тем, как направиться к дому.

Торк прошел сквозь стену и сразу ощутил неладное, а точнее приближение катастрофы. Как только он посмотрел на пол, все спланированное им тут же рухнуло. На грязном полу в засохшей луже крови лежал его человек. Кто–то убил его одним ударом, перерезав ему глотку. Кори медленно сполз по стене и сжался в комок. Он еще долго смотрел бессмысленным взглядом на тело старика. Торк изредка всхлипывал и произносил вслух лишь одно слово: «зачем?». До этого единственного слова для него сейчас сузился целый мир. Весь мир в одно мгновение был лишен для него всякого смысла: поход на Хабол, возвращение домой, жизнь никому не мешающего старика, его собственное существование и цветок эмоса. Когда отчаяние сменилось безразличием, Кори ползком добрался к холодному телу старика и прижался к нему. Он не раз видел как арлемы теряли своих людей. В большинстве случаев это было естественным, так как люди покидали своих невидимых спутников в результате старения или тяжелых болезней. Гораздо реже они погибали. Кори рассчитывал, что его человек будет жить еще долго и умрет естественной смертью, полностью исчерпав свои жизненные силы. И только после этого торк покинул бы его в поисках нового человека. Сейчас же он не знал, сможет ли уйти. Чувство голода оставило торка в покое, уступив место неимоверной усталости и опустошенности. Маленькое существо закрыло глаза и потеряло всякую связь с этим миром. Возможно, в таком состоянии и закончилось бы его существование, если бы не чьи–то голоса, разорвавшие утреннюю тишину над озером. Торк не был бы торком, если бы не посмотрел, кому они принадлежат. Полупрозрачной тенью он выбрался из дома и стал наблюдать за происходящим на берегу.

Несколько крэторнов, о существовании которых Кори было известно приводили в порядок своих лошадей, готовясь в дорогу. Они что–то обсуждали между собой, изредка поглядывая в сторону дома. Кори сразу отметил, что они только внешне напоминали людей. На самом же деле крэторны были совершенно другими. Если торк рядом со своим человеком существовал впроголодь, то рядом с крэторном он не протянул бы и одного дня. Своим чувственным восприятием окружающего мира крэторны напоминали Кори больше животных, чем людей.

Один из воинов подошел к озеру и стал на колено совсем рядом с цветком эмоса, едва не раздавив его. Потом он зачерпнул ладонью воду и поднес ее к своим губам. Пока он это проделывал, капля росы скатилась с наклонившегося к воде цветка прямо ему в руку. Крэторн выпил живительную влагу и повторил свои движения еще несколько раз. Поднявшись на ноги, воин собрался было вернуться к своим, но вдруг остановился и о чем–то задумался. Потом развернулся и посмотрел на одинокий цветок у края воды. Ударом ноги он отправил растение в воду. Пока крэторн и сам не смог бы ответить, зачем это сделал. Ответить за него мог бы торк, который с этого момента стал его тенью…

Анабель в очередной раз посмотрела назад и снова не увидела ни малейших признаков лагеря, как будто он каким–то образом растворился то ли в пространстве, то ли во времени. Все было кончено, впереди ее ждало то, к чему она шла все последнее время, а может и всю свою короткую жизнь. Возможно, именно в тот день, когда она впервые обратила внимание на маленьких существ, казавшихся ей тогда не очень–то и маленькими, все и было предрешено. А может и тогда, когда она осознала очень странную для себя вещь, — никто кроме нее этих существ не видит. А сколько всего произошло вслед за этим: Игрил, сат, Сит, Глеб со своими навязчивыми идеями, клоун и, наконец, Флодин со всем, что он ей открыл. И вопросы, все время вопросы, на которые не было ответов даже у волуна, или он не счел нужным на них ответить. И самый главный среди них: «Почему именно я?». Почему она, а не кто–нибудь другой, оказалась в центре всех этих событий, которые она пыталась воспринимать как отдельные, не связанные между собой случаи, но которые теперь слились в одно целое, представлявшее какую–то скрытую закономерность. Иногда у девушки возникало такое ощущение, что ответ на этот вопрос не так уж и недоступен для ее понимания, что она все время оказывается в каком–то шаге от него. Но каждый раз останавливается или отступает, как в том случае, когда она оказалась перед таинственной стеной фиолетово–зеленого света, скрытой в самом отдаленном месте человеческого сознания.

Она только научилась проникать вглубь человеческого сознания и с интересом наблюдала за всем, что предопределяло поступки многих людей. Она находила много общего межу самыми разными представителями человеческого рода, и, в первую очередь, то, что каждый раз она сталкивалась с потоками света двух цветов: фиолетового и зеленого, будто бы борющихся между собой. Преобладание того или другого цвета раскрывало перед Анабель понимание сущности устремлений человека, на которого она обратила свой взор. Все казалось очень просто, и, вместе с тем, не менее забавно. Пока она не заглянула дальше, чем обычно, и не попыталась пройти через эти потоки света. Тут–то и остановила ее неведомая стена. Остановила не потому, что отталкивала от себя, как те потоки света, которые время от времени наталкивались на нее и тут же спешили убраться прочь. Наоборот, — Анабель всем своим естеством осязала эту стену и ее притягательную силу. Казалось, стоит просто прикоснуться к ней, и перед девушкой откроется то, перед чем ее нынешние знания об арлемах, потоках света и многом другом покажутся сущей мелочью. Больше того, она каким–то образом ощущала, что за стеной скрыто нечто, способное разрушить ее и без того необычное нынешнее представление об окружающем мире. Но, не успев еще до конца принять и то, что уже произошло с ней, Анабель не рискнула сделать следующий шаг.