Василий Баранов - Флибустьерское синее море

— Курсант Гринев, смирно! — Рявкнул генерал.

Данька вскочил на ноги.

— Есть, смирно, товарищ генерал.

— Ясно мне с тобой все. Сядь. Приведи себя в порядок.

Данька быстро заправил рубашку, застегнул ее, как следует.

— И брось мне здесь концерты закатывать. — Заявил генерал.

Лицо Дани просветлело. Он закинул одну ногу на другую, развалился на стуле и развел руками.

— Концерт? — Даня слегка картавил. — Я люблю музыку. Да, да, господа, музыка — это то, что необходимо для моей утонченной натуры. Я люблю классическую музыку. И джаз люблю. Оскар Бентон? Не откажусь послушать хорошую музыку. Хоть я и утонченная натура, но я и что попроще могу послушать. Шансон. А вы любите, господин генерал, шансон? Вспомните, как там…

Данька начал дирижировать руками перед лицом генерала, водить руками в стороны. Фальшиво запел, прикрыл глаза. Всем видом показывал, что наслаждается собственным вокалом. —

— Ведь я институтка, я дочь камергера, я черная моль, я летучая мышь. Вино и мужчины, моя атмосфера. Привет эмигранты, свободный Париж. Но классику я люблю больше. Вальсы Шопена, это такая прелесть. А еще, — Даня прикоснулся безымянным пальцем к своему лбу, словно погружаясь в очарование своих воспоминаний. — Недавно я в опере был, господа. Кармен слушал. Прелесть. У любви, как у пташки крылья…. Впрочем, вам вряд ли это доступно. Вы уж не обижайтесь. — Данечка бросил взгляд на дядю Андрея. — Вы не можете понять величия музыки. Вы обыкновенные салдафоны. А настоящий симфонический оркестр.

Данька схватил со стола генерала ручку и начал вновь дирижировать. Прикрыл глаза, наслаждаясь ему одному слышной музыкой. Он перебросил ручку из правой руки в левую и продолжал дирижировать. Правая рука незаметно скользнула к блокноту, лежавшему на столе генерала. Одно движение — блокнот исчез.

— Блокнот, — сказал Игорь Иванович.

— Ноты? Ах, ноты. Объясняю, это такие точечки с хвостиками. — Аристократ пытается объяснить неучам, что такое ноты.

— Блокнот. Где блокнот? — Переспросил генерал.

— Какой блокнот? — Удивился Данька. Растерялся. О чем его спрашивают, какой блокнот.

Генерал приподнялся, что бы заглянуть за стол, полагая, что Данька скинул блокнот себе на колени. Но блокнота там не оказалось.

— Курсант Гринев, верните блокнот.

— Ах, блокнот, — движение руки и Даня положил его на стол. — Он упал. Сам свалился. Я не заметил.

Искренний взгляд темных глаз, изумление. Полная невинность.

— Ладно, курсант Гринев. Или как там, Арлекин. Мне понятно, почему ты — Арлекин. Давай поговорим о другом.

— О чем, товарищ генерал? — Шаловливый чертенок внутри Дани еще не угомонился. Чертенку хотелось поиграть.

— О твоих способностях. Говорят, ты очень способный парень. В прыжках с парашютом. — Генерал достал из стола личное дело курсанта. — Что ты можешь сказать о рапорте?

— Случайность. Запнулся. Не привык к самолету. Это был первый прыжок. Запнулся и выпал.

— Полковник Сотников, а вы что скажете по этому поводу?

— Игорь Иванович, — начал Андрей, — там все сказано. Был первый полет. Надо было прыгать с парашютом. И Арлекин испугался. Истерика у него. Боюсь, высоко. Упаду. Инструктор решил, первый прыжок. Парень боится. Пусть еще подготовиться. Ребята прыгали один за другим. А тут….

— А тут, — продолжил генерал словами из рапорта, — курсант Гринев вскочил и заорал. Парни, я на плите чайник оставил. А дома никого нет. Пожар будет. И выпрыгнул из самолета. Не в тренировочном, а в затяжном прыжке. Так было, курсант Гринев?

— Никак нет. Я споткнулся. Про чайник я точно вспомнил. Было. Но я просто запнулся.

— Так. Хорошие у тебя способности. А с иностранными языками что? Четыре языка знаешь?

— Нет, — Данька потупился, — больше.

— Какие еще? — Игорь Иванович хорошо владел английским языком. Немецким хуже.

— Любой язык.

— Это что значит? — Спросил Игорь Иванович.

— Любой язык, какой надо, тот и буду знать. — Данька сам не мог объяснить, как это у него получается.

— Не понял. — Семенов перевел взгляд на полковника.

— Это он правду говорит, товарищ генерал. Способный он. Когда он начинает с кем-то разговаривать, ему достаточно услышать несколько слов на любом языке. Анализирует что ли. И сходу начинает говорить так, будто это его родной язык. Мы пробовали. Армянский, грузинский, арабский. Одним словом, талант.

— Талант? Хорошо, талант, так талант. А что скажешь, молодой талант, о своем друге, о Грише?

— Какой Гриша? Вы чего меня, то о Ваньке, то о Грише спрашиваете? — Друга просто так я вам не сдам.

— Ты что, забыл своего друга, Гришу? — Продолжал генерал. — О Грише, с которым ты в академии юридической познакомился.

— А, Гриша. Отличный парень. А что? — Откуда Игорь Иванович знает о Грише.

— Ничего. — Улыбнулся Игорь Иванович. — Приятно слышать, что он отличный парень. Мне приятно слышать, как отцу, что мой сын — отличный парень.

— Он ваш сын? — Удивился Данька.

— Что, не похож?

— Похож. Но я не думал….

— Думать надо, курсант, думать. Передашь ему привет. И последнее, я еще один недостаток нашел в твоем личном деле.

— Какой? — Еще одна незадача. Вечно Даня в чем-то виноват.

— Возраст. Семнадцать лет.

Данька посмотрел на генерала, слегка улыбнулся и сказал:

— А как насчет того, что в гражданскую войну в мои годы люди полками командовали? И еще, те молодые генералы своих судеб?

Игорь Иванович улыбнулся в ответ.

— Понятно, значит, генералом хочешь стать. Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. Только вот что, Даня, генералом станешь, когда я уйду на пенсию. Понял?

Данька облокотился на стол генерала и вперился в Игоря Ивановича взглядом.

— Товарищ генерал, а у вас на пенсию раньше выходят? По выслуге лет? — Потом посмотрел на Андрея Алексеевича. — Так значит я генералом раньше стану. Вы — на пенсию, а я — в генералы!

Игорь Иванович слегка стукнул ладонью по столу и полушутливо, полусерьезно сказал:

— Вон отсюда, курсант! Что б глаза мои тебя не видели. Он, видите ли, вместо меня хочет генералом.

— Есть, вон. — Данька вскочил на ноги и, пританцовывая, направился к двери и запел.

— Как хорошо быть генералом, как хорошо быть генералом, лучшей работы я вам сеньоры, не назову. Стану я точно генералом, буду я точно генералом, если капрала, если капрала переживу. — И выразительно посмотрел на дядю Андрея, указал на него пальцем и выскочил вон. Закрыл дверь, выдохнул и произнес:

— Кажется, пронесло.

Из-за закрытой двери было слышно:

— Шельмец, вот шельмец. Талантливый зараза, черт его возьми.

Данька ушел.

— Ты присаживайся, Андрей. — Говорил генерал. — Не понятно мне кое-что в этом деле. Говоришь, он может услышать несколько фраз на незнакомом языке и начать говорить.