Василий Баранов - Флибустьерское синее море

— К климату не привык. Ты не местный? Здесь родился?

— Родился здесь. Но я сейчас чаще в другом месте обретаюсь. Я все больше на Карибах. Там и загорел. Там зимы нет.

Ирина смеялась.

— А то ты делаешь на Карибах? — Любят парни заливать. Рассказывают сказки, лишь бы пыль в глаза пустить.

— Пиратствую. Я пират, на полставки. Боцман на корабле. Купеческие корабли грабим. — Он, имел ввиду не полставки, а полжизни. Половина жизни там, половина здесь. — Догоним купца, барыг прирежем, трупы за борт, деньги с братвой делим.

— Ясно. — Вот врун. — Ножичком по горлу и в колодец.

— Не в колодец. А за борт.

— Врун ты, Даня.

— Я правду говорю. — В лице его искренность. — Никто мне не верит. Никто не сочувствует. Поэтому я одинок. Никто меня не пожалеет.

— Так никто и не жалеет? — Все парни такие. Пожалей, посочувствуй.

— Никто! — Данька пропел — Милая. Милая, сядь и послушай. А если поймешь, пожалей. Будь для меня ты не самою лучшей, так будь же хорошей моей. А самая лучшая странствует где-то и кто-то ласкает ее. Может, ласкают достойные люди, а может хмельное ворье.

— Как вы все любите девчонкам морочить голову. С три короба рассказать. Я ни одному твоему слову не верю.

— Как хочешь, как знаешь. Но я на этот раз говорил правду.

Потом они пошли домой, благо жили в одном доме.

Марсель к ужину отправился в дом Леона. Он помнил, как Дэн объяснял, где этот дом. Нашел он его быстро. Постучал. Ему открыл незнакомый мужчина. Улыбнулся.

— Вы, должно быть, Марсель?

— Да.

— Заходите. А я Леон.

— Очень приятно, господин Леон.

— Можно немного подождать до ужина. Посидим в тени, во дворе дома. — Потом крикнул. — Хуан!

Тот выбежал на зов.

— Хуан, Марсель пришел.

— Добрый вечер, Марсель.

— Хуан, попроси Сержио подать кофе во дворе. И сам подходи.

Они сидели во внутреннем дворике, пили кофе.

— Дэн просил позаботиться о тебе.

— Я благодарен вам, господин Леон.

— Подожди благодарить. Денег дам сколько надо, что б ты мог дождаться, когда Дэн вернется. Это его деньги, с ним и будешь все решать. Тебя они с собой не взяли на этот раз. Не стоит тебе рисковать. Ты не ответчик перед испанцами.

— Как-то неудобно, господин Леон. Я не привык.

— Это ерунда. Если Дэн сказал, так мы и сделаем. Все, как он просил. И не стоит возражать.

После ужина Леон вручил Марселю кошель с деньгами и пригласил заходить в дом, когда сам захочет. Марсель удивлялся щедрости и доброте этих людей.

Когда Данька прощался с Ириной возле ее двери, он спросил:

— А можно я в воскресенье зайду? Сходим куда-нибудь.

— Можно.

— Только я во второй половине дня или чуть позже освобожусь. У меня тренировка. Надо поддерживать спортивную форму. Служба будущая требует.

— Да, конечно.

Даня никому не говорил, что в воскресенье у него прыжки с парашютом. Прыгал он уже не раз. Но это были особые прыжки.

Ирина прикрыла дверь. Счастливо улыбалась. Она встретила его, того, кто в то лето в парке так взволновал ее сердце. Он снился ей.

В воскресение рано утром, точнее ночью, часа в три, Данька вышел из дома. Оставил записку, что уехал на тренировки. За ним заехали. Все курсанты ехали на аэродром отрабатывать прыжки с большой высоты. Навык не лишний для будущего разведчика. Никто не знает, как придется высаживаться для выполнения задания. Девять с половиной тысяч метров. Они надели специальные костюмы, кислородные маски. Готовы к выполнению учебных прыжков. Самолет набирает высоту. Парни ждут приказа. Когда они один за другим будут вываливаться из самолета, проходя через специальный шлюз. Дане надоело молчание курсантов.

— Парни, я что-то боюсь. Как в первый раз. Это альтофобия у меня вернулась.

— Какая, к черту, альтофобия. После стольких прыжков.

— И я о том. Мать на днях попросила лампочку поменять в люстре. Залез на стрмянку, поменял лампочку. И вниз посмотрю, спускаться собрался. Голова закружилась, страх во мне. Я за люстру ухватился и повис на ней. Стремянку уронил. Пока отчим домой не вернулся, я все и висел на люстре.

Инструктор строго посмотрел на Даньку.

— Арлекин, брось мне эти шутки. Я тебя сейчас от прыжков отстраню.

— Нет, не надо. Альтофобия прошла.

Даня натянул кислородную маску. Шагнул в шлюзовую камеру, открылся люк, и он ушел в бездну. Свободный полет. Он смотрит на счетчик высоты, когда раскрыть специальный парашют. В полете он должен достичь скорости звука. Открыть парашют и начать управляемый полет. Вот он дернул кольцо. Раскрыт парашют. Он парит над землей. Точное приземление. Потом разбирали результаты. И путь домой, по дороге они еще говорили о своих прыжках.

Флот Свена подошел к небольшому острову. Здесь жило два, три десятка рыбаков. Не больше. Здесь обосновалась маленькая община, оторванная от мира. Бедная. Жили эти люди своими скудными промыслами. Жители поселка были напуганы, когда увидели, что к берегу идет целый флот. Бежать, спрятаться, бросить жалкие пожитки. И куда прятаться на этом острове. Они остались, ожидая своей участи. Свен, Колин и Дэн сошли на берег. Данька чуть слышно под нос себе бубнил: хотели кока, а съели Кука. Навстречу Свену шли местные жители.

— Не бойтесь. Мы пришли с миром. Кто староста?

Вышел обросший бородатый мужик.

— Мы просим вашего гостеприимства. Мы остановимся на несколько дней. Нам нужна только питьевая вода. Мои люди не причинят вам вреда.

Старосте не оставалось ничего другого, как принять эти заверения.

— Укажите нам часть берега, где мы можем расположиться. Мы не станем вторгаться на ваши земли.

Место высадки было согласовано. Моряки высадились. Капитаны строго запретили своим людям ходить в деревушку и тревожить местных жителей. Впервые они выполняли волю своего императора. На этом тихом берегу было решено провести обряд коронации. Коронацию провели в свете костров. Походили капитаны, их помощники, боцманы. Все приносили клятву верности своему вождю. После каждый матрос принес клятву верности. Это закончилось утром. Несколько дней, которые меняли облик этого района, а может и всего мира.

Данька, как всегда, в каюте капитана. Свен за своим столом. Сидит и ворчит.

— И на кой черт, вы сделали меня шутом гороховым, а сын?

— Ты чего, Свен? Ты теперь у нас император. — Дэн сидит возле стола капитана.

— Вот, вот. И как я дал себя уговорить? Дурья башка.

— Будешь императором. Это ж хорошо. — Этих сомнений Данька и опасался.

— Чего хорошего?

— Вернемся на Тортугу, будешь самым важным. К народу будешь выходить. Залезешь на пустую бочку, и вещать оттуда станешь. На тебе пурпур. Красиво! Я тебя так и вижу. На бочке, подбоченился, в красном, в руке сверток. Руку упрешь в бок. Веток лавровых наломаем, тебе в волосья воткнем. И ты с бочки голосишь: Граду и миру!