Константин Воронин - Действия с дробями (СИ)

Мы не легли, мы рухнули на ложе. С Викой - сказка, с Машей - огненная феерия.

Катя была бушующим морем с белопенными вздымающимися валами. В глубинах которого я тонул.

Вика - полноводная река с быстрым течением, бурными порогами, коварными водоворотами и бездонными омутами. Но и с тихими заводями.

С Машей - вся комната пылала пожаром. И в этом всепожирающем пламени Машенька извивалась мифической ящеркой-саламандрой. Я стал птицей-фениксом, который тоже не горит в огне. Маша обвила меня руками и ногами, принимая в себя, и раскрылась подо мной, охватывая меня сжигающим своим телом. Словно проваливаюсь в жерло действующего вулкана. Сгорим! Сгорим!

Во время оргазма, который наступил почти сразу, Маша плакала. Слёзы лились из широко открытых глаз, высыхая на горящих ярким румянцем щёках. Я сначала даже испугался и чуть не спросил: "Что случилось? Я тебе больно сделал?". Но хватило ума промолчать. Плача, Маша залепетала, всхлипывая: "Твоя, твоя... Счастье моё... Ещё, ещё... Хочу тебя... Любимый мой..."

И на пике оргазма, выгнувшись дугой, протяжно простонала: "Серёженька-а-а-а!!!". Да так, что я, при всём своём желании не мог сдержать свой оргазм. И, что было сил, вдавил выгнувшуюся Машу в ложе. Совершенно безотчётно, спонтанно из моей груди вырвался стон: "Машенька!".

И мы стали единым целым в горящем костре.

Ползли часы, тянулись дни, шли недели, бежали месяцы, неслись года, летели века, мелькали тысячелетия. Ни взрыв атомной бомбы, ни вспышка сверхновой, ни гибель цивилизаций и галактик, ни конец Вселенной - ничто не могло оторвать меня и Машу друг от друга.

Во время одной из коротких передышек, мы увидели, что на столе стоят тарелки с едой и высокие стаканы с каким-то напитком. Переглянулись и расхохотались.

- Представляю, какие лица были у охраны и разносчика пищи,- смеялся я.

Маша чуть смутилась:

- Нас ведь записывают на камеру?

- Стопроцентно. Тебя это напрягает?

Она задумалась на секунду, потом махнула рукой:

- Плевать. Ты - рядом. И всё. Всё!

- Есть хочешь?

- Нет. Пить очень хочу.

- А я с прошедшего утра ничего не ел,- сказал, подавая Маше стакан с напитком.

- Так поешь. Надо же силы восстанавливать. Я-то обедала. Здесь ведь не знаешь, день или ночь. Определяюсь по питанию: вот завтрак принесли, вот - обед, вот - ужин. После ужина можно спать до завтрака.

В тарелках было что-то похожее на салат из морских водорослей. Обычные вилки. Попробовал. Не оливье, но с голодухи съесть можно.

- Ты и мою порцию съедай,- сказала Маша.

- Но тебе ведь тоже надо силы восстанавливать.

- Обойдусь. У меня же есть огненный пломбирчик. А там сплошной белок.

- Это что значит: огненный пломбирчик?

- Пломбирчик - потому, что его очень приятно лизать языком. А огненный потому, что когда его лижу, я загораюсь. Сплошной белок - это твоя сперма. Кому как, а мне - вкусненько.

- Маша, ты совсем недавно краснела при упоминании о сексе...

- Это было миллион лет назад. Теперь я - твоя женщина. И этим всё сказано,- Маша допила свой напиток,- не очень вкусно, но пить-то хочется.

- Ещё хочешь?

- Хочу, но тебе не останется.

- Пей. У меня есть чем напиться, если что. Такой кисловато-сладенький напиток. Вон, всё ложе им залито.

Маша опять чуть смутилась. Она пару раз испытала струйный оргазм, причём, довольно сильный. До сих пор всё покрытие на ложе было мокрым. Я увидел, что покрытие держится на четырёх пластинчатых зажимах. Отжав их по очереди, перевернул покрытие на сухую сторону, оно, похоже, было непромокаемым. Ложе снова было сухим.

Маша опорожнила второй стакан, я доел вторую порцию салата.

- При такой жизни, а она будет продолжаться, нам надо менять свой рацион. Надеюсь, то, что ксанты записывают, они не складывают на полку, а просматривают и прослушивают,- и на ксантском языке проорал:- нам требуется много питьевой воды и много сытной пищи, например, рыбы.

- Ты знаешь язык ксантов?- удивилась Маша.

Я вкратце поведал ей, как мы сражались с ксатами на Инии и как изучили ксантский язык.

- Здорово,- восхитилась Маша,- вы вдвоём, значит, всыпали им по первое число!

- Ну, не столько мы, сколько Клинок. А уж, что он натворил на Атиа...- и рассказал про праздник в честь богини Иси.

Глаза Маши сияли.

- Какие вы всё-таки молодцы!..

Договорить не успела. Дверь в помещение открылась, вошли два ларда. Один нёс большой кувшин и два чистых стакана. У второго на подносе были четыре тарелки с большими кусками рыбы. Они поставили питьё и еду на стол, забрали грязную посуду. Я сказал им на лардском языке, чтобы принесли два-три чистых покрытия на ложе. Через десять минут в комнату внесли рулон из трёх покрытий, перетянутый какой-то верёвкой. Но верёвку развязали и унесли с собой, наученные опытом, что в руках землян верёвка - это оружие. Глупые. И кувшин - оружие. И тарелка - оружие. А уж пару вилок в два горла воткнуть сам бог Марс велел.

- Серёжа, с тобой нигде не пропадёшь,- похвалила меня Маша.

- Или мы не из десанта?- Подмигнул я ей.

Рыба была вкусной, и было её много. Очистив по тарелке, остальное решили оставить на потом. В кувшине был не напиток, а чистая вода, правда, с чуть неприятным привкусом. Всё-таки, опреснители у ксантов не очень хорошие.

Доев рыбу, Маша хитро на меня посмотрела:

- Но на десерт-то можно пломбирчик?

- Угадай с трёх раз...

- Значит, можно. Ура!

- Осталось ещё два раза.

Машина полная нижняя губа, оттопырившись, выдвинулась вперёд. Господи, до чего похожи!..

- Жадина-говядина-большая шоколадина, пломбирчика пожалел Машеньке...

- Остался один раз.

- Ни да, ни нет. Что же тогда?

- Чейндж. Тебе - пломбирчик, мне - твои каштановые локоны.

Маша провела ладонью по ёжику на голове:

- Так я же стриже... ой, вот ты про что...

Щёки залил маков цвет. Истинное целомудрие - его не разыграешь. Если вспомнить то, что мы совсем недавно проделывали на ложе, это тем более удивительно.

- Поза называется "69".

- Да, знаю я! В теории я всё знаю.

- Через пару дней будешь знать на практике.

- Прекрати, развратник! Чему учишь честную девушку?!.

Ну, раз шутит, значит, ложной скромностью не страдает.

Маша поставила пустой стакан на стол.

- Фу, обпилась. Маше пи-пи надо.

- Дойдёшь до унитаза?

- Можешь донести.

И не ханжа, слава Богу. Впрочем, ведь и через двенадцать лет она будет моей женой. А двенадцать лет я с ханжой не проживу.

Усадил Машу на унитаз и, когда зажурчала струйка, нажал на слив воды.

- Хулиган! Брызги на меня летят!

- Через пять минут будешь сухая.

- Мыться будем?

- А смысл? Сейчас я всю тебя языком вылижу.

- А я - тебя. Неси скорее обратно.

Пламя заполыхало.

Проснувшись, я ничуть не удивился, что Маша спит точь в точь... Нога закинута на меня, рука лежит на моей груди. Тело, и вправду, не горячее, а тёплое, даже чуть прохладное, так как в комнате жарковато.