Дем Михайлов - Эхо войны

— Битум! Давай заходи, бродяга! Чего в дверях стоишь как неродной?

— Здравствуйте, дядя Андрей, — поздоровался я и шагнул вперед.

Мы не виделись месяца два, но Палыч совсем не изменился — уже сильно немолодой, но еще крепкий и широкоплечий мужик с изборожденным морщинами лицом и твердым подбородком. Бицепсами похвалиться он не мог, но запястья поражали толщиной. Рабочий человек.

Крепко пожав руку, Палыч хлопнул меня по плечу и прогудел:

— Рад тебя видеть! — И тут же попенял: — А видимся нечасто! Совсем старика забыл!

— Дел невпроворот, дядя Андрей, — сокрушенно развел я руками. — Сами же знаете — весна. Я каждый день в пустыне пропадаю — грибы собираю, капусту заячью, луковицы тюльпанов и подснежников.

— Понимаю, — кивнул Палыч. — Да ты садись, в ногах правды нет. Сейчас чайник велю принести, чайку похлебаем.

— Я сегодня разбогател нежданно, — скромно признался я, выкладывая на стол пакетик с порошковым кофе. — Ушана завалил в трех шагах от города. Видать, от весны ошалел ящер и забрел куда не след. Вот купил чуток кофе.

— Кофе! — словно ужаленный, подскочил Палыч. — Что же ты молчишь! Мишка! Ми-иш-шка! Куда запропастился?

Видя такой энтузиазм, я только хмыкнул: Палыч обожал кофе. Тащился и перся от него, как тащится наркоман от порции дурман-травы. Кофе черный, кофе с молоком, кофе с солью и перцем… дядя Андрей знал уйму рецептов, всегда выискивал новые и бережно записывал их в отдельную тетрадку. Собирал разноцветные кофейные банки с этикетками, где красовались названия давно канувших в лету компаний. Будь его воля, он пил бы кофе беспрестанно, да только стоил он недешево и поэтому применить рецепты на практике удавалось редко — как-никак у Палыча семья. Жена и две дочки на выданье. Тут уже не до кофе, хотя получал он как главный мастер немало да и прочие льготы регулярно капали — бесплатная вода, бесплатная квартира в семиэтажке через дорогу от ТЦ в охраняемой зоне… Но все же денег не хватало.

— Здесь я, Андрей Палыч! — доложился виденный мною парнишка-подметальщик, поспешно залетая в кабинет.

— Тащи кипяток, сахар! И молока — ту баклажку, что Фируза Молочница сегодня утром принесла. Да живее! Одна нога здесь — другая тут!

— Лечу! — кивнул Мишка и как испарился, умчавшись выполнять поручения.

— Ну-ка, ну-ка… — Палыч проворно подхватил пакетик, осторожно раскрыл, с наслаждением принюхался. — Мм… «Пеле».

— Что «пеле»? — не понял я. — Плохой, что ли?

— Да нет! — досадливо отмахнулся Палыч. — Марка такая довоенная была. В каждом магазине эти банки стояли шеренгами, пирамидами. Самый дешевый, дешевле, чем тот же «Нескафе Классик» или «Голд». Эх… были же времена! И что я, дурак, не запасся кофейком тогда? Эх…

— Так кто же знал-то? — логично возразил я. — Мне Тимофеич говорил, что вообще ни единого намека не было.

— Это точно, — кивнул дядя Андрей. — Никто ни сном ни духом. Аккурат в полтретьего дня сирены завыли, менты забегали как ошпаренные, а затем и зарево вспыхнуло — урановую шахту накрыло. Счастье, что ракета с курса сбилась и в стороне упала, — шахту самым краем зацепило, а нас и не задело, считай. Никто ничего не знает, все орут, бабки с иконами на улицы выползли, мужики по магазинам полезли — все с полок сметали. Мародерствовали… да… страшные времена были… за вшивый коробок спичек убивали…

— Принес, Андрей Палыч! — Звонкий голосок прервал воспоминания старика, и Палыч этому словно бы обрадовался.

— Вот и хорошо! Ставь сюда! Да! Если кто спрашивать будет — занят я! Ясно?

— Ясно! — бодро отрапортовал Мишка, замялся и все же решился спросить: — А если дядька Мурат придет? Что лепешками и пирожками на разнос торгует?

Заметив откровенно голодный взгляд малолетнего подмастерья, Палыч кивнул и, открыв ящик стола, достал оттуда уже початый лист талонов. — Держи!

— Что, прямо на все брать? — сглотнул Мишка. — На весь лист?

— Бери на весь, — махнул рукой мастер. — Вы же те еще проглоты, сомнете и не заметите. И это… пару пирожков себе отдельно отложи, перекусишь по-быстрому, а то до ужина еще далеко.

— Спасибо, Андрей Палыч! — подпрыгнул мальчишка. — Спасибо!

— Беги уж… Хотя погодь-ка, пострел… ты полы подмел? Мусор вытащил?

— Все сделал!

— Смотри у меня — я проверю! Давай беги. — Улыбаясь в усы, Палыч отпустил мальчишку и тут же принялся колдовать над укутанным рваным полотенцем чайником. — А мы с тобой кофейком побалуемся. А?

— Да не, дядь Андрей, я лучше чайку выпью, — совершенно искренне ответил я. — Зеленого.

— Зря! — авторитетно заявил Палыч, запуская в пакетик чайную ложку. — Кофе — это же дар богов! Как подумаю, что в той же Бразилии сейчас кофе завались просто, — так, веришь, чуть ли не плакать хочется! А заварку в шкафчике возьми, слева от двери. Ага, правильно. В банке жестяной. И чайник заварочный там же.

— Не знаю, дядь Андрей, — пожал я плечами, насыпая в небольшой чайник пару щепоток заварки. — По мне, лучше чая ничего нет.

— Ну, каждому свое. Уговаривать не буду — мне же больше достанется, — философски заметил Палыч. — А чего это вид у тебя смурной такой? Случилось что?

— Случилось, — признался я. — Дядь Андрей, тут такое дело… В общем, наткнулся я на мертвеца. Лежал он бесхозный в подвале пустующей пятиэтажки, — ну я и обобрал его. Шмот, оружие, рюкзак — все подчистую унес.

— И что? — удивленно приподнял бровь Палыч, тонкой струйкой наливая в стакан кипяток. — Все так делают. Если ты не возьмешь, то другой уж точно мимо не пройдет. В чем проблема-то? Или это ты его в мертвецы определил? А?

— Да нет, — поспешно открестился я. — Он уже мертвым был, когда я на него набрел. Мертвее не бывает.

— Ну и все тогда, — пожал плечами мастер. — Найденные вещи осмотри хорошенько, если приметные или помеченные есть — в сторону их отложи, а остальное смело на толкучку неси. Что хоть нашел-то? Есть стоящее?

Наморщив лоб, я прилежно принялся перечислять:

— Полный комплект камуфляжа песчаной расцветки. Правда, есть пара дырок от пуль, и кровью попачкан нехило. Но отстирать можно, думаю. Потом еще ботинки новехонькие, рюкзак, огнестрел, пять запасных обойм, счетчик Гейгера, нож армейский, тушенка, несколько автоматных обойм…

С каждым следующим словом, брови Палыча ползли все выше, а когда я упомянул об автоматных обоймах, мастер, позабыв о кофе, подхватился с места и кинулся к двери. Убедившись, что за дверью никого нет, он плотно прикрыл ее и, уставившись на меня напряженным взглядом, просипел:

— Ты кого обобрал, сынок? Не того ли чужака, что прошлой ночью запропастился куда-то?

— Похоже на то, — кивнул я. — Того мужика особо не разглядывал, но если судить по прикиду и оружию — он самый.