Алекс Орлов - Личная эвакуация

А вот и его седан – невнятный, неброский, незаметный. Брейн запрыгнул в кабину, завел мотор и, заметив на себе перекрестие зеленоватого цвета, упал к самым педалям, а в следующий момент выстрел из китгана вынес все стекла и две задние двери.

Брейн почувствовал, что лишился всех ощущений и даже самого течения времени, однако стартовал почти вслепую и не увидел, как выстрел из другого китгана разнес позицию стрелка, доставшего Брейна.

Подбитый седан отчаянно ревел, поливая асфальт кипящим маслом и оставляя дымный след, а Брейн дергал руль и все никак не мог отфильтровать – что из того, что он видел, было реальным, а что галлюцинациями, вызванными взрывной разгерметизацией кабины.

На всякий случай он шарахался от всего: от ехавших по встречке грузовиков, железнодорожных локомотивов и рыболовецких суденышек с переполненными уловом трюмами.

Дорогу то и дело перебегали лохматые собаки, торопливые почтальоны, мечтательные школьницы, и тогда Брейну приходилось давить на тормоза, но тормозов не было, ведь перебитые шланги волочились по асфальту. Оставалось вылетать на тротуар и выбирать, что сносить – пустой киоск или очередь за сахарной ватой.

Конечно, Брейн таранил киоск, и в воздух выстреливали пачки не проданных за вчера позавчерашних газет.

А он несся дальше, все явственнее слыша скрежет теряющего смазку железа, его седан тащился из последних сил.

Еще до того как стала развиваться драма в здании с комнатами-ячейками для малообеспеченных бедолаг, Курт и Эрик получили точную наводку и заняли позицию на здании городской филармонии, не зная, впрочем, ни окна, ни номера комнаты – только общая информация об отсутствии черного хода и голографический портрет объекта ликвидации.

Но хотя они и встали на позицию заблаговременно, даже для их профессионального восприятия все стало развиваться слишком быстро.

Приезд бандитов, практически штурм работного дома, потом бегство объекта, и когда Эрик уже сфокусировал на нем два станковых штуцера, чтобы гарантированно провести ликвидацию, шарахнула какая-то пушка, да так, что засветила экраны системы «ковалент» стоимостью семьдесят восемь тысяч удо.

– Ты видел это, Курт?! – завопил Эрик, скользя по наклонной плоскости железной крыши.

– Хреновина какая-то! Может, это и есть конкуренты?

– Конкуренты?!! – завизжал Эрик, разом соскакивая со всех лечебных установок. – Да они фигачат какой-то артиллерией! Ты как себе представляешь таких конкурентов?! Что ли космический флот?!

Не успел Курт сказать что-то вроде – успокойся, ты больной ублюдок – как шарахнули еще раз из такой же пушки, и система «ковалент» за семьдесят восемь тысяч удо снова погрузилась в недолгий, но гарантированный обморок.

– Да долбаные кони, что ж вы делаете?! – возмутился Курт.

– Эй, Курт, он делает третий круг вокруг квартала!.. Ты слышал когда-нибудь о таком, а? – воскликнул отходчивый Эрик.

– Ты прихватываешь его?

– Да, через семь секунд он будет на прямом отрезке, и сработают оба штуцера!

– Прячься на чердак! Автоматика сама сработает!..

– Да прячусь я, прячусь! – отозвался Эрик, запрыгивая в слуховое окно.

Пара голубей вспорхнули в небо, а объект, непонятно зачем, совершил новый поворот и двинулся в зону гарантированного поражения.

– Почему же он просто не свалит отсюда? Его же сейчас если не мы, то копы электроникой парализуют, – удивлялся Эрик.

– Значит, заштырил… Такое бывает… – произнес Курт, сопровождая странный повторяющийся маневр цели через моноблок стоимостью в пять с половиной тысяч удо.

Вдруг входящий сигнал на моноблок пошел с помехами, а затем, издав крякающий звук, на стойках обвисли и оба штуцера.

– Эй, что за дела? – воскликнул Эрик, высовываясь из слухового окна.

– Кто-то врезал по нашим настройкам! – ответил Курт и, переведя моноблок в реальный оптический режим, прошелся по крышам на другой стороне улицы.

– Вижу трехлапку, Эрик! – сообщил Курт, обнаружив антенну корректирующего устройства.

– Конкуренты?

– А кто его знает? Может, и прикрытие…

– Нам о прикрытии ничего не говорили. Или ты мне не сказал?

– Все я тебе сказал! – раздраженно ответил Курт, в то время как внизу цель приближалась к дистанции идеального выстрела.

– Ставь на обратный сигнал!

– Ты хочешь поставить помехи?

– По нам врезали – ответим тем же!

– Но у нас конкретная задача, Курт, к тому же ты сам не собирался мешать конкурентам.

– Да нет там никаких конкурентов!..

Курт снова навел моноблок на ту самую крышу и разглядел там еще и оптический концентратор.

– Это прикрытие! Это стопудово его прикрытие! Сейчас шарахнем по ним, а пока они будут чистить перышки, снесем мишень на следующем круге!

– Не факт, что он сделает еще круг!

– Будем бить из неудобной фазы!

– Может, не надо, Курт?

– Надо, Эрик, надо!

И они врезали по конкурирующим датчикам, используя свою дорогую аппаратуру.

С другой стороны успели сделать выстрел по цели, но лишь прошибли кабину у встречного фургона. Курт засмеялся и перевел моноблок на крышу напротив.

– Эй, да это же твоя девка! – воскликнул он и сразу присел, а по крыше ударил град картечи, вспарывая жестяные листы и выбивая из стропил пластиковую стружку.

– Твоя красотка… – пробубнил Курт, утыкаясь лицом в сушеное голубиное дерьмо.

– Да я уже понял, – ответил Эрик, успевший посмотреть, кто был их конкурентом.

Красотка сменила магазин, еще раз прошерстила крышу и убралась восвояси, а Курт и Эрик лишь потом высунулись из слухового окна и, убедившись, что им ничего не угрожает, стали собирать аппаратуру и то, что от нее осталось.

Орсо прибыл на квартиру, когда уже было темно. Шел дождь, он забыл зонт, а потому его мундир оказался мокрым.

– Это вода там сверху падает? – спросил Сторм, появляясь в прихожей с китганом.

– Да, а ты об этом не знал? – спросил Орсо, приводя себя в порядок перед зеркалом.

– Знал, конечно, но одно дело – знать, и совсем другое – видеть это. Я уже час сижу перед окном и смотрю.

– Ну так вышел бы на балкон, потрогал струю воды и понял бы, что это не так страшно, как выглядит.

Орсо перехватил быстрый взгляд Сторма и рассмеялся, как смеялись местные аборигены, широко и радостно.

– Ты через это тоже проходил? – спросил Сторм, проследовав за Орсо в большую комнату.

– Да. Представь себе, я высадился в месяц дождей – здесь это случается в июле. И я сидел в гостиничном номере, меня трясли агенты, мне звонили мои начальники, требуя, чтобы я появился на службе, а я нес какую-то ахинею про насморк, а перед Центром отчитывался какими-то хунгусскими четверограммами.