Игорь Ветошкин - Последний из нас

Артподготовка длилась не долго — экономили снаряды. Зачем стрелять лишний раз, когда есть столько необстрелянных солдат? Артёма это разозлило сразу, но что он мог сделать? Особенно было больно осознавать, что будущие смерти бойцов, отчасти вина их группы. Ведь в основном этот штурм и затеян, для проникновения диверсантов в тыл противника.

— Артём, — Ефрем оказался рядом внезапно, как впрочем, и всегда, — У нас задание важнее, чем то, что происходит.

— А что, по-твоему, происходит? — язвительно выпалил Артём.

— Мы спасём миллионы жизней. Ведь для победы приходится чем-то жертвовать. Помнишь? Жизнь — это игра.

— Игра людьми? Разве можно так?

— Это война Артём! — посуровел голос Ефрема, — И заметь, это ни я её начал!

Рядом разорвался снаряд вражеской артиллерии, и окоп засыпало комьями земли. Рядом глухо заматерился Платков. Артём распластался на дне, а перед ним упал Ефрем. Небо посерело от дыма. Кислый пороховой запах ударил в нос. Грачёв, оглушённый взрывом, слышал всё, как будто, сквозь вату. И вокруг началось немое кино.

Василий, прикрывал рукой щёку, которую судя по всему, распороло осколком, сквозь пальцы майора сочилась кровь. Он подскочил, ловко выпрыгнул из окопа и с каким-то криком, поднял солдат в атаку. До слуха Артёма доносилось протяжное: «ура!». Может когда-нибудь он удивился бы, и усмехнулся, тому, как похожа история, как похожи сражения, но не сейчас, когда он сам его участник. Он замешкался на долю секунды, но этого хватило, что бы Ефрем заметил. Вытолкнув Грачёва, он подозвал остальную группу, и они кинулись позади отряда Платкова.

Нормальный слух вернулся почти мгновенно, и сразу грохот выстрелов, треск крупнокалиберного пулемёта ударил по барабанным перепонкам с новой силой.

— Артём! Контузило? — в лицо закричал, перемазанный грязью Ефрем.

— Никак нет! — отчеканил Артём, теребя автомат в трясущихся руках.

— Группа! За мной!

Захар паниковал, но старался держать себя в руках, он то и дело падал, пытался свернуться калачиком, закрывал голову руками. Только Борис, действовал хладнокровно, под стать командиру, и даже успевал вести огонь, прячась за укрытиями.

Странно, но Артём обращал внимание на то, как реагируют люди.

На войне, проявляется настоящий характер человека. Глупо говорить, что никто не боится. Страшно всем. На войне, не может быть не страшно, особенно в атаке. Просто, некоторые люди могу побороть свой страх, пытаются действовать хладнокровно, и умело. А кто-то, впадает в панику. Причём паникуют по-разному. Одни начинают бегать по полю боя, и погибают первыми, другие падают ничком, забиваются на дне воронок, за камни, и просто трясутся от страха, кто-то сходит с ума, и начинает палить во все стороны, и нередко попадая по своим товарищам. Причина одна — страх.

Артём понял, что никогда ещё так не боялся. Ни до плена, ни в плену, он понял, что ещё слишком мало пережил, что бы полностью одолеть свой страх. То, что происходило вокруг, смешалось. Грачёв бежал, и не знал куда, он уже давно потерял из виду спину своего командира, потерял знакомые лица. Он петлял, как заяц, точно так, как учили на базе. Пригнувшись, иногда падая на землю. Единственное, он забывал стрелять. То есть вообще, не стрелял. Он вцепился в калашников мёртвой хваткой, но не видел противника. А потом рядом рванула граната, и всё потухло…

Артём даже обрадовался, когда резкая боль сменилась блаженной тишиной. Он не чувствовал своего тела, и не хотел чувствовать. Он лежал на спине, откинутый взрывной волной, и смотрел на небо. Серое, заволочённое дымом, но в тоже время такое свободное, и прекрасное. Взрыв оглушил парня снова, и было приятно слышать все звуки, как бы издали, будто они были второстепенными и далёким…

— Артём! — Дерягин упал рядом, его обеспокоенное лицо нависло над лежачим.

Парень повернул голову, и увидел, как поблизости стоя на одном колене, ведёт огонь Борис, прикрывая капитана. Платков, тащит в сторону паникующего Захара. И ему стало стыдно, что он, разведчик, диверсант, и разлёживается, подвергая опасности жизни сослуживцев.

— Цел? Руки, ноги, ничего не сломал? — Ефрем принялся ощупывать тело Грачёва.

— Я в порядке, — хотел бодро сказать Артём, но ком стал в горле.

— Эх, осколком зацепило! — капитан расстегнул куртку на груди разведчика, ощупал ранение, — Бронник защитил!

Артёма подняли, и снова группа бросилась догонять бойцов НОР, которые уже штурмовали высоту. Где-то вспыхнули рукопашные схватки, иные места, наоборот продавливались под огнём Красных. Все знали, что сейчас спешно идёт эвакуация, и обороняющиеся буду до последнего сдерживать наступление, но разве это утешало солдат, у которых стояла ясная задача: взять высоту, любой ценой! Именно «любой ценой» пугало людей, лишало веры и надежды, словно эта фраза говорила: «пути назад нет!».

— Вниз! Вниз! — падая в глубокую воронку, закричал Платков.

Артём машинально скатился на дно, за мгновения до того, как затрещал пулемёт. Закричали скошенные очередью бойцы. Наступающие сразу залегли. Рядом скатился Ефрем, Борис затащил в воронку и Захара. Впятером в яме стало совсем тесно и душно. В нос ударил кислый запах пота, гори и пороха.

— Все живы? — обеспокоенно спросил Василий.

— Да, только Тёму контузило малость, — за всех ответил Ефрем.

— Ничего, на войне бывает.

В этот момент, тень пролетела над головами вжавшихся в землю людей, и тут же упала. Тело убитого солдата скатилось на дно. Артём вздрогнул, когда окровавленная голова остановилась прямо перед ним. Крупная пулемётная пуля попала бойцу в лоб, и прошла на вылет. Входное отверстие было небольшим, и через него текла тёмная алая струйка. А на выходе, пуля снесла половину черепа. Артём с ужасом смотрел прямо в открытые, не моргающие, остекленевшие глаза этого совсем ещё молодого пацана. Мальчишка, даже младше самого Артёма.

— Боже… — только и вырвалось у парня, но никто его не услышал.

— Как прорываться будем? — начал решать вопрос Борис.

— А чёрт его знает, ребята залегли, а эти сволочи долбят, головы не поднять. Если наши там дальше не продавят, — майор махнул вдоль оборонительных траншей, — то сушим вёсла.

— Я те, дам, сушим! Поднимай людей, сейчас краснопёрые эвакуацию закончат и тогда зря всё, — злобно сказал Ефрем.

— Не осталось людей! Не поднимутся они.

— Значит тут так и будем валяться?

— Погодите, — прервал Борис, — я пока бежал, тут канавку приметил, можно почти вплотную к пулемётному гнезду подобраться.

— Далеко?

— Метрах в ста от нас.

— Э-э, ну до туда не добежим.

— Отвлечёте, и я за раз доберусь.

— Отставить Борис, — приказал капитан.

— А что, парень дело говорит, пусть попробует! — чуть было не взмолился Василий.