Игорь Ветошкин - Последний из нас

Заяц, тем временем, тоже не думая о глобальных проблемах, за один прыжок приблизился к лужице, между рельсов. Гладь холодной воды покрылась небольшой изморозью. Заяц приблизил мордочку к воде, и почувствовал, своим обострённым животным чутьём, что — то неладное. Слабые колебания перерастали в более сильные, и вскоре даже послышался грохот и тарахтение. Для зайца это было ужасно, кошмарно. Да ещё и тонкий слой льда, который треснул на лужице, всё это привело в панику маленькое животное. Огромная железная махина, чадящая чёрным дымом из множества труб, выскочила на мост. Заяц вы один прыжок оказался на жёлтой траве, а после сразу скрылся в лесной чаще, под прикрытием кустов и деревьев. Испуганное животное бежало без оглядки, когда за его спиной раздался ужасный грохот. Гораздо сильнее и страшнее грома, он сопровождался огненным потоком в небо, и клубами дыма.

Возмущённо закаркали вороны, спорхнувшие с ветвей.

Поезд взорвало, остановило, разумеется, не мгновенно, но так быстро, что почти все пассажиры попадали на пол. Со страшным скрипом и скрежетом состав ещё проехал по инерции почти до начала твёрдой земли, когда рвануло второй раз.

От толчка Захар упал. Он был уже в тамбуре, когда от грохота заложило уши. Взрыв был такой силы, что огромные обломки проломили пластиковые перегородки между купе, и на упавшего разведчика обвалилась груда хлама.

Ефрем только захлопнул за собой дверь в тамбуре, и ничком рухнул на пол. Огненный поток захлестнул весь вагон, обдав жаром капитана. Послышались душераздирающие крики охваченных огнём людей. Вагон стал сильно крениться вниз, и до Дерягина дошло ужасное осознание — поезд проваливается в реку. Выбираясь из груды обломков, он с трудом начал пробираться дальше в вагон, где по его расчётам можно выбраться из всего состава. Хромая, цепляясь порезанными руками за стенки купе, Ефрем плёлся словно в бреду, его отталкивали люди, бегущие в панике, но, не замечая, их он всё шёл. Вагон всё сильнее стал крениться, за спиной капитана послышался жуткий скрежет. Выжившие завопили от ужаса, когда состав порвался.

Опора исчезла из — под ног мгновенно, разведчик не успел даже попытаться, за что либо ухватиться, как плашмя плюхнулся на пол. Вагон повис почти вертикально, и в конце коридора показалась мутная и бурная река. Ефрем беспомощно заскользил по ленолиуму, тщетно пытаясь ухватиться за что-нибудь. С визгом и воплями кубарем полетели люди, ударяясь о препятствия, некоторых разрывало об острые выступы и края материалов, раскуроченных взрывом. Капитан ухватился за угол стенки купе, повис на одной руке, стараясь прижаться ближе в опоре, чтобы не быть сбитым другими падающими людьми. Вокруг все смешалось, сыпались обломки, горящие куски различных материалов, весь вагон заволокло дымом, от пожара, чёрный, едкий, химический дым горящего пластика пропитывал всё тело, обжигал лёгкие.

Ефрем отчётливо увидел, как молодой парень, сорвался и полетел прямо на торчащие во все стороны куски кривого и рванного железа. Беднягу просто разорвало об преграду, и разные части полетели в бурные воды. Разведчик в ужасе посмотрел наверх, где из купе высунулась молодая женщина, держащая за руку кричащую от ужаса дочку. Девочка усиленно брыкалась, плакала, паниковала, чем сильно осложняла возможность помощи своей матери. Женщина так и не смогла удержать дитя, с отчаянным визгом, она проводила упавшего ребёнка. Девочка заскользила по полу, ударилась о дверь купе, и сменив траекторию, покатилась прямиком на Ефрема. Капитан машинально поймал ребёнка. Ухватил её за ручку, тонкую, слабенькую. Затрещала стенка, служащая опорой республиканцу, побелели кулаки, которые теперь не должны были раздаться. Из клубов дыма, виднелась плачущая мать, которая молила о помощи, что-то кричала, но оглушённый взрывом Ефрем ничего не мог разобрать. Он посмотрел на девочку, которую держал. Маленькое милое личико, перепачканное грязью и гарью, слезы, размазанные по щекам, она молила «дяденьку» не отпускать руку. Это невинное существо, цеплялось за свою молодую жизнь, как утопающий хватается за соломинку.

Но Дерягин не видел девочки, незнакомой малышки, его контуженное воображение рисовало лицо любимого и единственного сына. Одними губами он прошептал его имя, и слеза побежала по пыльной щеке, оставляя мокрый след. Сильная боль, резкая и неожиданная, отрезвила капитана, какой-то острый обломок ударил по голове. В глазах потемнело, руки начали разжиматься. Заверещала девочка, впиваясь ногтями в кожу своему спасителю. Ефрем закричал, не от боли, а от бессилия, от того, что снова он слаб, он не в силах помочь. Хрустнул уголок стены, за который держался Дерягин, и острый осколок вонзился в ладонь.

— Не — е — е — е — е — ет! — эхом пронеслось по вагону.

Дикий вопль Ефрема, ударил по барабанным перепонкам. Потная, скользкая ручка ребёнка выскользнула из ладони разведчика. Размахивая ножками, сдирая ладошки в кровь, дитя отчаянно билось за свою жизнь. Ефрем не мог видеть смерти любимого сына, которого воображение нарисовало в незнакомой девочке. Он ударился головой о пол, закрыл глаза, и зарыдал, из последних сил держась за выступ.

Словно загнанное животное, Захар стал оглядываться по сторонам. Вагон висел уже почти вертикально, внизу что-то горело, и чёрный дым не позволял дышать. Мухин стал биться от безысходности — обломки привалили его ногу, и теперь разведчик оказался в ловушке.

— Чёрт! Чёрт! Проклятие, — сначала жарким шёпотом, потом, уже переходя на срывающийся крик, Захар начал звать на помощь.

Дым уже почти заполнил весь тамбур, и вероятность задохнуться стала сильно пугать. Отчаявшись, заходясь надрывным кашлем, Захар схватился за застрявшую ногу, и принялся изо всех сил тянуть её, крича от боли. За этим занятием он не услышал, как открылась дверь, и два худеньких силуэта, проникли в тамбур.

Рита, вытолкнула свою сестрёнку из вагона, затем закинула рюкзак с деньгами и минимальным количеством вещей, которые у неё были, а уж потом забралась сама. Дышать было нечем, горячий воздух обжигал горло, вызывал безжалостный кашель.

— Потерпи, милая, ещё немного! — прошептала она на ухо сестре, и потянула её за руку, что бы подсадить в открытую деверь.

— Рита, тут человек!

— Ну же, Захар, давай, что же ты! Давай, ну! — истошно подбадривал себя Мухин, дёргая свою намертво застрявшую ногу.

Рита подскочила к бедолаге, и узнала в нём одного из офицеров, которые заступились за неё в «чёрном плацкарте».

— Сейчас, родненький, подожди! — она легонько погладила разведчика по голове, панически оглядываясь в поисках чего-нибудь, что могло помочь в освобождении ноги. На глаза попалась кривая, зато крепкая и длинная труба. Она схватила её, просунула под обломки, и, воспользовавшись как рычагом, приподняла тяжесть. Захар, постанывая от боли, высвободил конечность, и сразу же бросился карабкаться вверх по полу, теперь уже стене.