Сергей Попов - Я иду

Оба засмеялись. Помолчали.

– Ну, я твое пожелание исполнил, – прервал томительное молчание Айс и с глубоким интересом посмотрел на меня, – теперь твой ход, Сид.

– Чего же ты хочешь от меня услышать?

Айс скосил рот, зачем-то отвернулся, а потом тихо, словно боясь разозлить заносчивостью, ответил:

– Дочь… ты же ее ищешь, да? – отвел напряженный взгляд, посмотрел сначала на свои высокие тяжелые ботинки, потом смахнул со щеки прилипшую прядь. – А ты хоть помнишь ее? Какая она? – вдруг погрустнел, секунду помолчал и тут разоткровенничался: – Время-то смывает лица даже родных и близких, ты ведь знаешь это. Я вот, к примеру, лица своего отца уже не помню. Он меня один растил, вместо матери, а ее убили, когда мне тринадцать исполнилось. У меня даже ни одного его письма не осталось, ни одной фотографии – ничего, что напоминало когда-то о нем, не сохранилось, словно его и не было никогда. Вот я и спрашиваю тебя: помнишь ли ты, Сид, того, кого ищешь так истово и за кем идешь уже не один год?

Я задумался, заколебался, не зная, доверять ему или нет, а потом закурил еще, выдохнул горький дым и вынул из кармана фотографию Бетти, едва не выкраденную цепными псами Скупщика.

– Вот, – и протянул ему, – это моя дочь Бетти.

Айс осторожно, как какую-то драгоценность, забрал фотографию, подвел к глазам, вгляделся, и тут лицо исказилось в изумлении.

– Она… – пробормотал он, будто в бреду, не сводя глаз с изображения, – это… она… – глянул на меня, – скажи, сколько ей здесь?..

– Пятнадцать, а что? Чего ты так напрягся-то весь?.. – подозрительно спросил я, потягивая сигарету.

– Одно лицо, Господи… – обомлевшим ненормальным голосом проговорил в ответ Айс, – глаза голубые, черты лица… – еще раз опустил глаза на фотографию, – я узнал ее, точно! Нет сомнений!..

– А ну-ка поподробнее с этого момента. Кого ты там узнал?.. – подвинувшись вплотную, впился в него глазами, а у самого в душе затеплилась, засветилась искорка надежды, какую, если честно, уже и не надеялся обрести. – Не молчи же, не молчи! Ну! Кого ты узнал, Айс?.. Ну чего ты молчишь?!..

Айс молчал.

– Говори же!.. – требовал я, как судья на заседании. – Говори, что знаешь!..

Айс продолжал молчать, лишь хлопал глазами.

– Черт бы тебя побрал, Айс!.. – вскипая, молвил я, а сам весь трясся, дрожал, из последних сил держа себя в руках. – Какого хрена ты замолчал?!.. Говори уже до конца, раз начал…

– Сид, – сглотнув и вернув фотографию, как-то потусторонне промолвил, наконец, Айс, – я, кажется, знаю, где сейчас твоя дочь…

Мое сердце раскалилось, как в жерле вулкана, руки похолодели, щеки горели огнем, в глазах все помутнело, в ушах все притупилось, поутихло, как-то отдалилось. Я за три затяжки расправился с сигаретой, выкинул бычок к стене.

– Что?.. – будто ослышавшись, спросил я. – Ты… это серьезно сейчас?!.. Или решил меня добить тут окончательно?.. Тогда уж сразу давай, не тяни струны…

– Она в Горизнте-26, – не слушая мои завывания, изрек Айс и, не дав опомниться, продолжил с тем же накалом: – А если быть точнее – в его сердце: научном комплексе, в камерах, на первом этаже…

Я дрожащей рукой потянулся за новой сигаретой, но прикурил лишь с четвертого раза – спички ломались то об коробочную терку, то, не успев вспыхнуть, гасли при малейшем дуновении ветра. Сильно запахло серой.

– Т-ты уверен в этом?.. – заикаясь от волнения, уточнил я спустя несколько мгновений. – Подумай хорошенько: может, ты ошибся, перепутал чего или тебе померещилось…

– Нет, ее лицо я хорошо запомнил – она единственная девушка, пытающаяся бороться… – заверил Айс, – я точно…

Я схватил его за шиворот, так и не позволив договорить, кинул на гору продуктовых корзин. Айс выронил респиратор, запоздало развернулся, поискал испуганным взглядом лук, лежащий возле меня, с неподдельным испугом в глазах выпустил два лезвия и тут обратился:

– С ума сошел?.. Ты чего делаешь?!.. Сид?!..

– Ты видел ее там и не помог!.. – я подошел, бесцеремонно толкнул к стене. Тот кувыркнулся через тележки, откатился, вскочил. – Какого хрена ты стоял в стороне, когда ее запихивали, как животное, в клетку?.. Почему не помог ей?!.. – схватил за шею, придавил к холодному камню, сдавил кадык. Чувствовалось, как бьется пульс. – Тебя спрашивают!

Айс захрипел, встрепенулся, но я крепче придавил к стене, не позволяя ни взмахнуть рукой с выпущенными клинками, ни даже толком пошевелиться, – хватка стальная.

– Говорю же тебе… – прокряхтел в свое оправдание Айс. Лицо распухло, потемнело. – Гельдман меня заметил, когда я у двери сидел… Я ничего не смог сделать… Ничего!

– Врешь!..

– Клянусь, Сид!.. Он не оставил мне шансов!

Я промолчал, но руку не убрал.

– Откуда я знал, что она твоя дочь!.. Откуда?!.. – Айс хотел выкрикнуть, но изо рта вырвался лишь хриплый стон. – У нее на лбу это не написано, Сид! Я действовал по ситуации!

Я разжал пальцы, уже сводящие от напряжения, – тот сполз на пол, по-рыбьи захлопал ртом, жадно хватая воздух, потер шею.

– А результат ты знаешь уже… – Айс поправил волосы, заползшие на лицо, посмотрел на меня, – Гельдман просто побоялся иметь такого свидетеля, как я, и решил меня убрать…

– Я сверну этой твари шею, как доберусь… – угрожающе прошипел я, возвращаясь, а потом перекрестился и задержал горячую ладонь на сердце: – Видит бог!

– А я бы добавил… – все еще кряхтя и постанывая, как побитый пес, поддержал Айс, – за ребят погибших, за тех, кого он в камерах держит…

– Тоже мне народный заступник… – усмехнулся я и посмотрел вперед – руины молчали, все спокойно.

Замолчали.

Айс поднял респиратор, отряхнулся, присел напротив.

– Извини, – промолвил я через несколько секунд, – я сгоряча…

– Извинения приняты, – вздохнул Айс, но вроде уже не обидчиво.

– Мне нужно попасть в этот ваш Горизонт-26… – вдруг обратился я с просьбой я, – поможешь?

Тот немного помолчал, потом взял длинный лук, надел респиратор, накинул капюшон и, поднявшись, вновь сурово сказал:

– Помогу, конечно, по одной ведь дороге теперь идем, – Айс подтянул рюкзак, – только сначала, как планировали, – ко мне. Там ночь переждем, отдохнем, себя в порядок приведем, обговорим все.

– Добро, – согласился я, – так и поступим…

К охотничьему магазину на четвертом этаже полуразрушенного торгового центра я, на счастье, прибежал первым. Подняв помятые испачканные кровью металлические сетчатые рольставни с кем-то сорванным замком, я настороженно огляделся, посмотрел на разбитый стеклянный декоративный купол под потолком и залез в магазин. Внутри темно, пахло тленом, повсюду носились ошалелые мухи, на полу – вешалки с одеждой, груды стекол. Прошел вперед, прислушался – никого, тишина, как в могиле.