Гавряев Витальевич - Просто Иван

Как ни странно, но эти слова возымели своё действие: и помолчав пару секунд в раздумии, лейтенант Щеглов кивком согласился с правотой слов сказанных его подчинённым и подставил ему свою раненую руку. И пока локально вспарывался рукав окровавленной гимнастёрки; пока на кровоточащую рану накладывался сложенный в несколько слоёв бинт, и прямо поверх гимнастёрки делалась фиксирующая повязка: он, временами скрежеща от боли зубами, высматривал в неровно освещаемой темноте, - не бежит ли к ним кто-либо ещё. За время перевязки, к вырвавшимся из окружения бойцам присоединился только пулемётный расчёт. Один из этих бойцов, пошатываясь, принёс станину от 'Максима‟, другой, сипло дыша подбежал с самим пулемётом.

А лейтенант, явно нервничал: и было от чего, в прорыв пошло намного больше людей, и наверняка во время прорыва на поле боя остались не только убитые, но раненые красноармейцы. Однако не поддержать их огнём, не вернуться за ними было не возможно. Поэтому подождав пока более или менее отдышатся последние вырвавшиеся из окружения бойцы, он резко встал и скомандовал:

- Всё братцы, уходим. Дальше здесь оставаться опасно. - И дождавшись когда все поднимутся, дал последние перед маршем указания. - Идём как и было нам ранее приказано - на Черемху, где мы должны будем соединиться с находящейся там стрелковой дивизией. Дзюба, Семченко: идёте в авангарде, я и Полищук замыкающими.

- А остальные как же? Неужели мы не поддержим выход остальных? - Задал вопрос солдат, который появился самым последним, неся за плечами тяжеленный пулемётный станок.

- Основной прорыв уже состоялся: и он был в направлении Волчина. - Несмотря на остаточное возбуждение боя, лейтенант понял о чём его спросили, и не разозлился на такой вопрос, а наоборот, просто и спокойно на него ответил. - Я дважды видел, как в этом направлении взлетали условленные зелёные ракеты.

Что тут добавишь, все всё прекрасно понимали: как говорится - без лишних слов, и первыми во тьме растворился тихо выдвинувшийся дозор, через минуту пришла очередь основного отряда, состоявшего всего из пятерых человек. Еле различимый в ненадолго освещаемой ночной тьме низкорослый крепыш, - которого как позднее узнает Иван, звали Марком, немного кряхтя, присел перед станиной: собираясь снова взвалить её на свои плечи. Но Непомнящий, тихо притронулся к его плечу и проговорил:

- Подожди браток, давай я её понесу.

- Спасибо тебе брат. - Иван в этот момент не мог рассмотреть лица пулемётчика, однако был убеждён, что тот улыбнулся. - Я тебя быстро сменю: давай пока свою мосинку.

Иван без возражения отдал свою винтовку: на крайний случай, у него на ремне весела трофейная кобура с пистолетом, из которого он и мог в случае необходимости начать вести огонь по врагу - как с ним работать он разобрался ещё днём. Судя по всему, кто-то решил подсобить и другому пулемётчику: во всяком случае, он тоже кого-то тихо благодарил. Словом, малый отряд был готов к выдвижению и благополучно покинул место первичного сбора.

Глава 5

Перефразируя всем известную поговорку, можно сказать, что намеченное по предварительным прикидкам всегда кажется более простым - а на деле всегда выявляется то, о чём никто и не мог подумать. На первой же дороге, которую предстояло пересечь возникла проблема: - 'Как её преодолеть‟? - По ней, несмотря на поздний час, нескончаемым потоком шли длинные колонны вооружённых до зубов оккупантов. В основном это были пешие солдаты вермахта, иногда их обгоняли крытые грузовики, мотоциклы с пулемётчиками в коляске и вся эта армада направлялась на восток. Подползшие почти вплотную к трассе красноармейцы смотрели на это безобразие и негодовали:

- Где же наша дальнобойная артиллерия, авиация, танки? Ведь эти гады даже не соблюдают режим светомаскировки... Как так получилось что мы просмотрели скопление такой силищи около нашей границы?...

- Товарищ лейтенант, - обратился Иван к Щеглову, пристально рассматривавшему очередную проходящую мимо маршевую автоколонну, - я вот что заметил: между идущих колон пехоты есть интервалы, и мы вполне можем незаметно между ними проскочить - скорость передвижения врага небольшая и на некотором удалении ему невидно не зги. Пока темно, это вполне реально сделать.

- Вижу. - Зло проговорил лейтенант. - Но ты только посмотри, как они нагло идут по нашей земле. И ты что, предлагаешь оставить это плевок в душу безнаказанным?

- Я предлагаю для начала решить первую задачу: пересечь дорогу. А на той стороне мы уже можем подумать и о наказании обнаглевших Гитлеровцев.

- Кого? - Удивлённо переспросил Щеглов.

- Гитлеровцев, - спокойно ответил Непомнящий и пояснил, - они служат в армии проклятого Гитлера - знать они и есть самые настоящие Гитлеровцы.

- Логично...

Здесь в разговор бесцеремонно вклинился сержант Петренко:

- Товарищ лейтенант, у моего 'Максима‟ в нескольких местах кожух посекло - такое вне мастерских починить невозможно.

Здесь уже и Непомнящий забыв про всякую субординацию: решил, как говорится взять быка за рога.

- А несколько длинных очередей он выдержит?

- Выдержать то выдержит, но это может привести ствол в полную негодность: ведь он в последнем бою неизвестно сколько времени без охлаждения проработал.

Что бы там не говорили о командирах начала Великой Отечественной Войны, но Щеглов на удивление быстро сообразил, к чему один из его солдат заговорил о длинных пулемётных очередях.

- Ты Петренко не переживай насчёт перегретого ствола: никчему таскать за собой тяжесть, которую нельзя использовать по назначению, тем более её и отремонтировать невозможно. Ты лучше скажи, насколько у тебя велик боеприпас?

- Так, одна непочатая коробка - Н.З так сказать: как вы и приказывали перед самым прорывом.

- Ага. Значит двести пятьдесят патронов... - Задумавшись проговорил лейтенант: затем помолчал несколько секунд и продолжил уже более бодрым голосом. - Слушай боевую задачу. Как только предоставляется такая возможность, переходим дорогу и занимаем позиции возле самой кромки леса. Ты Савелий, вместе с Марком расстреляешь весь оставшийся боекомплект по первой же подходящей колонне: а все остальные прикроют вас с флангов. ...

Быстро сказка сказывается, да долго дело делается: пока небольшой отряд, группами по двое, трое перебежал на другую сторону дороги. Затем, на самой границе густого подлеска они выкопали стрелковые ячейки: чему изрядно мешали разросшиеся корни рядом растущих молодых деревьев, и установили в одну из них пулемёт - начало постепенно светать, а на небе стали постепенно гаснуть звёзды. Было даже немного странно, как на эту беспечную возню во тьме не отреагировали проходящие мимо немцы: они могли хотя бы ради проформы подсветить это место, или дать пару очередей на звук - от обочины дороги до леска было не больше пятнадцати метров. Когда всё было готово, активизировалось и движение на дороге - фашисты заметно увеличили интенсивность перемещения своих войск. А пулемётчик, всё чего-то высматривал, подправлял - подкручивая что-то на станине, и никак не начинал обстрел. Всё началось когда появилась пешая колонна, идущая в утренней серятине относительно бодрым шагом, а солдаты вермахта шествующие в ней, и выглядели слишком беспечными расслабившимися: почти все были без касок, а кто-то даже вышагивал, положив карабин на плечи и 'забросив‟ на него свои руки. Видимо эти вояки воспринимали войну с Россией, как свой победоносный блицкриг по Европе. А окопавшиеся советские воины, скидку на это заблуждение делать не собирались - они желали за это наказать.