Гавряев Витальевич - Просто Иван

- Там враг. Это дикий и непредсказуемый противник. И если вы хотите жить, то стреляйте в любого кого повстречаете. Ребёнок ли то, или женщина, - они всё равно заражены неизлечимой жидо-коммунистической идеологией. Вы все видели как они убили наших товарищей - подло, бессмысленно и жестоко...

Гауптман говорил недолго, после чего построил людей в цепь и, несмотря на малочисленность его группы, пошёл по следу оставленному бежавшим врагом. Метров через сто, повинуясь жестам Миллера, отряду пришлось остановиться, залечь или притаиться за деревьями - впереди кто-то спешно шёл не разбирая дороги, и поэтому сильно шумел. Судя по доносившимся звукам, идущих было много. Вскоре между деревьями появились первые русские солдаты идущие в головном дозоре. Они беспечно шли: даже не держа оружие наизготовку, и растерянно замерли когда услышали команду:

- Внимание! Огонь!

Трое красноармейцев, услышав непонятную для них речь, замерли и после дружного залпа упали как подкошенные, в лесу послышались крики и наперекор логике, Русские с криками Ура, кинулись в атаку. Они не стреляли, а только исступлённо крича, старались сблизиться на расстояние клинча.

Пауль замешкался на пару секунд и только после первых выстрелов - немного запоздало выглянул из-за дерева: он увидел русоволосого солдата бегущего на него. Голова коммуниста была прижата к плечам, рот перекосило в диком крике, впалые серые глаза смотрели с усталым, пустым безразличием: а четырёхгранный штык его винтовки нетерпеливо подрагивал в ожидании встречи с живой плотью. оберлейтенант, не целясь дал короткую очередь, и голова бегущего варвара раскололась как перезрелый арбуз. Поразившись достигнутым эффектом, оберлейтенант спрятался за ствол и дрожащей рукой отстегнул магазин МР: пули оказались обыкновенными. Раздражённый окрик Гауптмана вывел из растерянного оцепенения и Пауль, пристегнув магазин продолжил бой, который для него слился в лишённую смысла мешанину. Обезумевшие красные с упорством обречённых атаковали и к несчастью иногда достигали цели: замешкавшегося стрелка Беккера, вражеский солдат с силой ударил малой сапёрной лопаткой по шее - голова круглощёкого сына пекаря пала под ноги победителя. Которого через мгновение, кто-то сразил короткой очередью.

Уже позднее, - после беглого обыска тел убитых, стало известно почему Иваны не стреляли: у этих безумных фанатиков помимо нехватки ружей не было патронов. И вместо разумной для такой ситуации капитуляции, они решили погибнуть в безнадёжно проигрышном бою - унтерменши и этим всё сказано.

Сводный взвод оберлейтенанта Кальбеля, в этом боестолкновении тоже понёс потери: помимо Беккера погиб ротный весельчак унтерфельтфебель Гальдер - его также сразили отточенной лопаткой, стесав ею большую часть лица. Рядом с телом унтерфельтфебеля, сидел нездорово улыбающийся Ролан Шнайдер: его глаза светились горячечным весельем и он мерно раскачивался, держал изуродованного убитого за остывающую руку, и напивал неприятным голосом 'проглатывая‟ слова:

Все взгляды устремлены на нас,

Расположились мы на отдых, ...

Мечтали мы...,

Быть сильными ...

... на завтра...

- О святая Мария,... Ролан, прекрати выть! - Не выдержав бессвязного, до жути не мелодичного пения, возмутился старший стрелок Кляйн: единственный кто из обстрелянных бойцов носил на рукаве четырёхугольную звёздочку.

Но на замечание высоченного - в противоположность своей фамилии солдата, Ролан только поднёс к своим губам палец и тихо, как ребёнок собирающийся по примеру взрослых поучать сверстников проговорил:

- Тихо, не мешай. Неужели не видишь что Гальдер спит. Он так устал, что на нём даже лица нет.

- Да. Отвоевался твой боец - не мудрено коль на его глазах боевой товарищ принял такую жуткую смерть. Признаюсь честно, в цивилизованной Европе такого ужаса не было. - Голос стоявшего за спиною Пауля гауптмана, на удивление звучал спокойно и с явно ощутимыми нотками сожаления. - Так что, собирай своих людей оберлейтенант, и отходим к дороге. Здесь мы больше никого не найдём.

Глава 9

Снова прошиб холодный пот и неприятный озноб: Непомнящий открыл глаза, и долго всматривался в безмолвствующую тишь леса. Как он устал от одного и того же сна, неизменно преследующего его после первого боя. Ежесуточно он нанизывает фрица на штык винтовки, тот хватается за него мёртвой хваткой, и никак не желает его отпускать - как и было в том бою. Только во сне немец смотрит в глаза своего убийцы, и мёртвым - стеклянным взглядом вопрошает: - 'За что‟?

- Достал сволочуга, и чего тебе в земле не лежится? - С раздражением подумал молодой человек, прогоняя последние остатки неприятного сна.

Заметив пробуждение Ивана, и подловив момент, когда тот посмотрит в его сторону, старшина вяло поманил его к себе рукой. Дождавшись когда он подойдёт и присядет рядом, Григорий Иванович дружески подмигнул бойцу - хотя впалые глаза несмотря на его старания выказывали сильную усталость.

- Ты это чего перед пробуждением снова так зубами скрежетал?

- Зуб на Гитлера точу. - Огрызнулся Иван.

- Это дело хорошее, только смотри не перестарайся: иначе придёт время в его поганую глотку вцепиться, а у тебя вместо клыков одни пеньки останутся.

- Ему же хуже: дольше грызть буду. - Иван на секунду задумался и с небольшим ехидством уточнил. - Хотя нет Григорий Иванович, не буду я его на зуб брать. Доктора не советуют всякую мерзость в рот тащить: я одену резиновые перчатки - и утоплю его в самом вонючем нужнике.

Бойцы дневавшие поодаль на лапнике, засмеялись а Марк, приподнявшись, опираясь на локти сквозь смех поинтересовался:

- А перчатки зачем? Неужто брезгуешь?

- Нет. Просто не желаю этим г. замараться.

Несмотря на то, что шутки были грубыми - топорными, новый взрыв хохота разнёсся по лесу, а старшина, с трудом сдерживая рвущийся наружу смех, пробурчал:

- Хватит ржать как кони - иначе лешака разбудите. Лучше вот, взвара попейте. Покуда вы дрыхли, я кое-чего по округе насобирал.

-Товарищ старшина, а картошечка с хлебцем остались? - Немного морщась, поинтересовался Петренко.

- Немного осталась, голубь ты мой сизокрылый. А зараз, мы все только похлебаем моего взварчика, да по лесу потопаем - для лучшего нагула аппетиту. А когда придёт время, тоды я вас всех и кортоплей, и хлебцем в досыт попотчую.

Отряд из десяти бойцов уже давно съел почти все трофейные продукты. Только хозяйственный старшина придерживал на НЗ пару банок консервированных сосисок, да завёрнутые в расшитый платок десяток печёных картофелин, и небольшой ломоть хлеба. Вчера они были возле одной из деревень: так ходивший в разведку Хватов принёс из селения этот спешно собранный узелок.