Алексей Корепанов - Прорыв

Дарий, по-прежнему не говоря ни слова, с вопросительным лицом ткнул пальцем вверх. Бебешко поднял голову, ничего интересного там не увидел и нахмурился. Но все-таки сообразил, что имеет в виду подчиненный, и разражаться гневной тирадой не стал. Хмыкнул, почесал в затылке и уселся на траву.

— Ладно, боец, разберемся. Сейчас лично сообщу куда надо. А ты иди, давай, не стой. До самого карьера, и чтоб каждую пылинку непосредственно ощупывать, обнюхивать и облизывать. Полная боевая готовность!

— Слушаюсь, господин лейтенант, — кротко сказал Силва, четко сделал поворот через левое плечо и строевым шагом отправился вдогонку за сослуживцами.

Фраза о пылинках его ничуть не удивила. Одним из самых глубоких высказываний Тамерлана Бебешко, передававшимся из уст в уста и от заставы к заставе, было такое: «Гуманизм и человечность в вопросах поддержания боевой готовности — вещи преступные уже по самому определению». Лейтенант отрабатывал контракт не за страх, а за совесть… Ну, и старался соответствовать другому своему, не менее популярному афоризму: «Если взводного бойцы в разговоре между собой хотя бы иногда не называют „чудаком“, значит, его пора снимать с должности» [3] На самом деле оба высказывания приписывают российскому вице-адмиралу Г. А. Радзевскому. Только он говорил не о взводном, а о командире корабля и вместо слова «чудак» употреблял другое, но очень похожее. .

Минут через десять, когда Дарий вместе с другими был на подходе к следующей рощице, от Пузыря донесся треск скорострелов и грохот орудий.

«Чтоб вас всех…» — Силва передернул плечами.

Такая стрельба была здесь обычным делом и велась чуть ли не ежедневно, а бывало — и по несколько раз в сутки. И по-другому не получалось. Точнее, не давали те, кто пытался выбраться из Пузыря.

Разумеется, отцы-командиры сразу объясняли вновь прибывшим штрафникам, в чем будет заключаться суть их службы на Пятке, и рассказывали о Пузыре. Наверное, рассказывали далеко не всё, а может, и сами всего не знали. И никто не знал.

Обнаружили Пузырь, когда на околопланетную орбиту пришли первые разведывательные корабли Межзвездного Союза. И тогда же это странное, не имеющее аналогов образование и получило такое название. Оно и вправду напоминало пузырь или купол, который накрывал очень солидный кусок одного из континентов второй планеты системы Атона. Только не круглым в основании было это непонятное образование, а прямоугольным, если можно назвать прямоугольником фигуру с закругленными, а не прямыми углами. Пузырь простирался почти строго с востока на запад, и длина его составляла почти пятьсот километров, а ширина — около трехсот пятидесяти. Стенки его уходили перпендикулярно вверх на сто восемьдесят с лишним метров, так что Пузырь с некоторой натяжкой мог считаться параллелепипедом. Вся поверхность его была мутно-белой, напоминающей не очень густой туман, и любой подошедший к нему без труда различал местность внутри Пузыря на расстоянии десяти — пятнадцати метров. Местность визуально ничем не отличалась от той, что находилась перед стенкой этого феномена. А вот что располагалось дальше, не получалось определить даже с помощью сканеров — экраны приборов оставались девственно чистыми. А там все терялось в тумане, не мутно-белом, как стенка Пузыря, а просто белом. Стенка смахивала на резину, она слегка проминалась при сильном нажатии, и очень быстро выяснилось, что пули беспрепятственно проходят сквозь нее, не оставляя отверстий. Разведчики на этом не остановились и загнали туда с разгона вездеход без водителя — точнее, с автоводителем, — и тот без проблем вернулся. Чтобы выяснить все до конца, поймали местную ящерицу, сунули в коробку, коробку поставили в вездеход и повторили эксперимент. Машина вновь вернулась, и ящерице ничего не сделалось, разве что она успела слегка нагадить в уголке коробки. В конце концов нашелся смельчак, который на том же вездеходе въехал в Пузырь, удалился на сотню-другую метров от стенки и тоже благополучно прибыл на место старта. Возможно, этот колпак был сооружен кем-то, чтобы сохранить (с неизвестной целью) часть древней природы? Или там, внутри, было что-то, что стоило защитить от воздействия стихий?

Собственно, первым разведчикам не ставилась задача сколько-нибудь детального обследования планеты. На этот мир вышли не с целью поиска новых сапиенсов — и старых вполне хватало. И не для обживания — свободных территорий в Союзе тоже было в избытке. Планету рассматривали в качестве потенциального источника полезных ископаемых, а потому разведчики смогли уделить Пузырю только самое поверхностное внимание. Они занялись своей основной работой и обнаружили неподалеку от Пузыря залежи архамассы. Все силы тут же были сосредоточены на скорейшей ее промышленной добыче, а изучение Пузыря отложили до иных времен. На планету перебросили соответствующую технику — и вольнонаемные рабочие приступили к сооружению лагеря и небольшого космопорта в сотне с лишним километров к юго-востоку от него. А уж потом сюда прибыли первые партии заключенных и принялись под соответствующим присмотром прокладывать шахты и строить поселок.

И вот тут-то Пузырь впервые и проявил себя. Однажды те, кто работал на строительстве Поселка-7, услышали отчаянную стрельбу со стороны Лагеря — до него было чуть более километра. Решив, что там начался бунт, часть охранников бросилась туда на помощь сослуживцам, на ходу пытаясь связаться с ними, но никто не отвечал. Как потом выяснилось, отвечать было просто некогда. Прибывшие из Поселка застали на огражденной территории с бараками и еще не обустроенной единственной пока шахтой только горстку переводивших дух охранников. Остальных, как и зэков, не было. Оказалось, что со стороны Пузыря бесшумно налетели на Лагерь некие твари (или это были искусственные создания?), похожие на огромные белые полотнища с тремя расположенными равносторонним треугольником красными глазами (или чем-то очень смахивающим на глаза). Несколько полотнищ нырнули в шахту, а остальные — десятка два, если не больше — принялись носиться над территорией Лагеря. И потянулись от них к тем, кто там был, какие-то тонкие белые нити. То есть нечто, похожее на нити, но, в отличие от нитей, совершенно убийственное. От людей, которых коснулись эти нити, не осталось даже горстки пепла — люди исчезли, вероятно, развеявшись на атомы. Причем уцелевшие охранники успели заметить, что исчезновение происходило не только когда нити опутывали голову или, скажем, руки жертв, но и когда просто касались одежды. И одежда, и обувь были в наличии, валяясь по территории Лагеря, а вот тел обладателей этой одежды и обуви не было. Безлюдными оказались и бараки, и шахта, из которой спустя какое-то время после нападения вернулись красноглазые налетчики. Уцелевшие охранники (те, кто не потерял самообладания) наконец-то принялись стрелять из индивидуального оружия, подключились и дежурившие на вышках. Это дало пусть запоздалый, но хороший результат — красноглазые дергались, от них отлетали куски, попадания были им явно не по вкусу. Они перестали метать нити и беспорядочно кружили над Лагерем, словно стая перепуганных птиц или сорванные ветром с веревок простыни. Простыни — именно так и стали их потом называть. Не выдержав стрельбы, загадочные налетчики сбились в кучу и умчались в сторону Пузыря.