Иван Катавасов - Мир вашему миру

В детстве, Нельс, мне дед Локнов рассказывал мифы и легенды о Великой Отечественной войне, какую вели на нашей общей с тобой, Нельс, прародительской Земле мои славяно-иудейские пращуры против арабских фашистов. По его словам, арабы-исламисты едва не уничтожили всех иудеев и славян как якобы неполноценные человеческие расы.

— Теперь арабский фашист президентский помощник Али Дагор разработал планы геноцида, предусматривающие истребление террелианцев.

Забудь о Терреле, о себе думай, Нельс. К вам, лишенцам, большинство геонцев относятся хуже, чем праисторические арабы к тогдашним евреям. Вам и достанется больше всех в гражданской войне.

Меня от воинской службы в резерве не освободили как тебя по состоянию здоровья. Взятки докторам дед Мозес Локнов запретил раздавать. В отместку я школьником разоблачил его мифы об иудейских войнах. Узнал, что та война на самом деле называлась второй мировой, а евреи государства Израиль громили арабов уже после нее. Хотя тевтоны, руководствовавшиеся идеологией фашизма, действительно истребляли мирных иудеев и славян.

Объединившись, славянские и англосаксонские нации ожесточенно воевали с тевтонским фашизмом и его приспешниками. Сражались долго: во всем мире 6 стандартных лет до победного конца и безоговорочной капитуляции противника.

Естественно, наиболее ненавистным и в глубине души наиболее желанным в ту войну был призыв сдаваться, складывать оружие.

К примеру, на позициях Восточного фронта появлялись громкоговорящие установки, и фашисты заводили на ломаном русском языке: «Рус, сдавайсь. У нас карош. Мы дать тебе фуражка, гармошка и красный рубашка. Пейте кока-кола. Миру-мир-дружба-фройндшафт».

В ответ по пропагандистам, подрывавшим боевой дух, задевавшим самое больное — стремление к миру, бойцы Красной Армии, дико уставшие от долгой войны, не дожидаясь команды от комиссаров, били изо всех стволов и орудий. Только бы заглушить свои страх и ненависть.

То же самое происходило на других фронтах, на множестве языков той глобальной межэтнической войны.

Вы, разоруженцы, те же фашисты-пропагандисты и предатели. Вам первая пуля. Потому как вы нагло и беспардонно сложили оружие в обмен на красные рубашки и гармошки.

Я, между прочим, с огромным трудом выяснил: гармошка — архаичный музыкальный инструмент с мерзостным гнусавым звучанием. Хуже электронной ментомузыки. И плясали под нее сопливые деревенские кретины.

Покамест вашу мирную деревеньку, Нельс, не подожгли с четырех концов и не раздолбали кучно из всех плазменных и мезонных стволов, беги отсюда без оглядки. Кончилось твое мирное житие.

— А твое житье-бытье, Лайв?

— И мое туда же, в пожар войны катиться. Если раньше не угрохают. Вычислить, кто писал сценарий, дал первооснову, финансировал — больших хлопот не составит.

Зато я громко хрястну дверью, уходя из «Информы» накануне грандиозного вселенского траха. Сам понимаешь, Нельс. Наша игра таки чудом не позволит политикам развязать гражданскую войну. Их слишком много против нас двоих.

Вон, директорат моего портала в полном составе играет на стороне сэра Джайме Малеваниса и шейха Али Мустафы Дагорана.

Мне с ними не по пути, Нельс. Меня вещательные директора держат за перестарка и пережиток. Мол, отпугиваю молодых зрителей, пренебрегаю молодежными нравами, жаргоном. Старым же напоминаю о бренности их существования, о том, что пора им на кладбище.

Сам осознаю: не сидят в моем шоу «Миры и народы» деды, отцы и дети рядом у одного экрана. Они меняются, взрослеют, стареют, умирают. А я остаюсь самим собой. Все тот же вечно юный Лайв Локин.

Мне отроду 51 стандартный год, Нельс. Из-за того, что много перемещался по Вселенной на релятивистских скоростях, мой относительный биологический возраст — 35 лет. Сказывается пресловутый галактический эффект «разноскоростных близнецов». Физически в материале я выгляжу на 25 лет.

Кое-кто в директорате завидует моей молодости и ненавидит меня. Хорошие люди советует уйти за кадр, в редактуру, кабы мне гусей не дразнить.

А я не хочу за кадр! Потому и решил уходить в «Минитмен Груманта». Стандартная гравитация меня не беспокоит. Привык и приспособился. В МГ меня рады принять таким как есть.

— Оказывается, ты, Лайв, предатель почище меня, безмозглого ренегата. Представляю рекламные заголовки в небе: «Фамильяр в двадцатом колене отца-основателя Авеля Локнова навсегда покинул Геону», «Популярный Лайв Локин на службе в официозе миротворцев Груманта», «Последний из носителей двойных фамилий». Рио Зерн шляпу собственную из натуральной соломки сожрет от злобы. Я-то могу вернуться в башню, когда все угомонится. А ты?

— Возможно, вернусь пораньше, чем тебе выстроят новую тюрягу, Нельс. Кирасиры иногда формируют миротворческий вспомогательный корпус из местных жителей. Могу им пригодиться. Я подполковник резерва, по возможности прохожу ежегодно военную переподготовку, по специальности — стратегический разведчик.

Признаюсь как на духу. Многие мои путевые заметки, докладные записки в сенатский комитет по обороне частично вошли в учебно-методические пособия по вооруженным силам Эйкумены, изучаются в наших штабах и академиях.

— Ага! Сейчас мне твой еврейский гешефт понятен, Лайв. Ты меня окончательно убедил этим чистосердечным признанием.

Я в игре! Я им такие военные ужасы покажу, ублюдкам… Милитаристы содрогнуться. Блевать они у меня будут в материале и виртуале, как миленькие. За месяц игру состряпаем на загляденье, если народ в башне подключу…

— Твой народ, надеюсь, втемную будет трудиться?

— Никак иначе, сэр. Негры по-другому не работают, босс. Если, конечно, им благие мысли, время и труды благотворительно компенсируют. Уповаю на щедрый аванс.

— Без проблем. Получи и распишись. Трансферт через Теллузию. На тебя, мой драгоценный… Тут и на твою шайку хватит.

— Вот за это я тебя люблю, Лайв. Как говорится, у простого жида душа и кошелек нараспашку.

Давай нашу встречу и сотрудничество русской водкой отполируем. За мир на всей Геоне и во Вселенной, люди доброй воли!

— Тост принят и поддержан. Вздрогнули!

Подпрыгивающей походкой Лайв Локин шел к глайдеру в приподнятом настроении вовсе не по причине двухсот грамм «Столичной», бултыхавшейся в желудке. Направо-налево, на пейзаж и антураж, на пеших жамдармов он излучал самодовольство и отныне наплевательски издевательское отношение.

Он, Лайв Авель Локин-Локнов, сделал труднейшее дело — завербовал Нельсона Ревеланти. Нет, не по приказу, Боже упаси, а по нижайшей просьбе благородного шевалье полковника Анри-Антуана де Мерсера.

«Адью, моя милая Геона. Честь имею откланяться…»