Лиза Генри - Темное пространство

«Ты мое сердце, Брэйди».

В некотором роде я был счастлив, наверное, ну, или по крайней мере как можно ближе к этому чувству, чем за все время в космосе. Странное ощущение. Вряд ли оно со мной надолго, конечно — ведь скоро здесь будет Кай-Рен, — но знать это было почти облегчением. Не нужно ждать подвоха, потому что тебе и так известно, что все произойдет со дня на день. У нас с Кэмом не было будущего, ни у кого его не было, зато у нас было здесь и сейчас. И не нужно обмирать, затаив дыхание. Я мог провести остаток жизни, питаясь офицерской едой, валяясь в настоящей постели и дожидаясь конца света.

Мы с Кэмом лежали лицом к лицу. Он протянул руку и коснулся моей щеки.

— Долгое время мне было страшно, а потом одиноко.

Несколько дней назад я бы мысленно завопил, чтобы он заткнулся. Но не теперь. Если Кэм хотел мне рассказать, то я хотел его выслушать.

— Было так тяжело. — Его голос опустился до шепота. — Я бы сделал что угодно, просто чтобы поговорить с другим человеком. Чтобы дотронуться до него.

Тогда он и научился запирать свои воспоминания. Сейчас они выскальзывали за сооруженные им стены крохотными цветными вспышками: родители, дом с задним двором и дорожкой, спускавшейся к каналу, весь в гирляндах и полный людей. Кузены, кузины, дяди, тети. Друзья и соседи.

«Тебе так идет форма, Камерон! Когда вы вылетаете?»

«На следующей неделе».

Женщина — тетя Ди — оставила на его щеке отпечаток губной помады и пошла взять еще бокал. А Кэм запрокинул голову и посмотрел в ночное небо.

Он собирался гнаться за звездным светом, пока не поймает.

Или пока тот не поймает его.

«Я просто хочу домой».

Мы подумали это одновременно.

Когда все закончится — если Безликие нас не убьют, если Кэм — не предатель, будет ли ему больно расставаться со мной? Кэм ведь не единственный, кому было одиноко. Не единственный, жаждавший прикосновений.

Когда наша связь порвется, мне станет его не хватать? Или все дело в биохимии?

Я его сердце. Его гребаная вселенная.

Сейчас да, но скоро это закончится.

Мне будет этого не хватать, ощущения, что я для кого-то важен.

Будет не хватать ощущения, что я не один.

— Мне тоже, — прошептал Кэм.

Я потянулся за поцелуем.

Была середина дня. Свет горел, но мне было плевать. Хотя стук в дверь определенно привлек мое внимание.

— Черт. — Кэм откатился в сторону, и мы оба принялись спешно одеваться.

Я возился с пуговицами куртки, когда эти уроды из разведки вошли в комнату.

— Гаррет, на выход, — бросил майор Дьюрек, окинув меня взглядом с ног до головы. — У вас больше нет разрешения присутствовать при допросе лейтенанта Раштона.

Я упрямо не двинулся с места, решив немного сбить с него спесь.

— Я здесь по приказу коммандера Леонски, сэр, — сообщил я Дьюреку, выставив подбородок.

Глаза капитана Луткаса расширились от моей наглости. Он, наверное, счел это личным оскорблением — ну как же, значит, он в прошлый раз со мной плохо старался. А я знал только, что мне не хочется оставлять Кэма с этими скотами.

Но сейчас они пришли не одни. На этот раз с ними был Док.

— Остынь, Гаррет, — сказал он мне. Я знал, что хмурое выражение на его лице вызвано не мной. Происходящее нравилось ему ничуть не больше. — И захвати рацию.

На пороге я посмотрел на Криса Варро. «Сделаешь ему больно , — надеюсь, говорил мой взгляд, — и тебе конец» .

Темно-синие глаза прищурились, но он не стал смеяться. Черт, кого я обманываю? Как ни посмотри, а я при всем желании не сойду за сторожевого пса. Скорее за что-нибудь между чихуахуа и шпицем. Но по крайней мере он не не стал смеяться.

Я взял у Дока рацию и вышел. Двери за мной сомкнулись.

Снова оказаться одному было странно, и мне это чувство не понравилось. Какое-то время я стоял в коридоре, прямо за углом, чтобы не видела охрана, прислонившись к стене. Мне было одиноко.

Задумавшись, удастся ли до него дотянуться, я сконцентрировался:

«ЭлТи?»

«Да, Брэйди» . — Я даже слышал улыбку в его голосе.

Проведя пальцами по висевшей на поясе рации, я тоже улыбнулся. Похоже, она мне не понадобится.

«Ты в порядке, ЭлТи?»

«В полном. И все еще с тобой».

У меня загорелось лицо. Я волновался о том, что остался один, не меньше, чем волновался за Кэма, и он об этом знал. Но это заставило нас обоих улыбаться, так что все о'кей. Надеюсь, что так. Что я вообще понимаю в отношениях?

Или что там у нас. Больше похоже на биохимию, но я не знал наверняка. Мне было не с чем сравнивать. Я в этом деле новичок.

Я пошел к лифтам, подумав спуститься в казармы и посмотреть, там ли Брански. Он работал в здешнем магазине и заправлял черным рынком. У него всегда имелось немало журналов и сигарет по разумным ценам, а у меня до сих пор был кредит за прошлую горсть оксикодона, что я ему притащил.

Еда была не единственным плюсом работы в медотсеке. Суетливые смены, снующие туда-сюда парни, иногда лекарства «терялись». Брански всегда подначивал меня принести побольше, но я не хотел оказаться на гауптвахте. И не хотел разочаровывать Дока.

Первым, что я заметил, когда двери лифта разъехались внизу, был запах. Неделя наверху меня избаловала. Здесь, внизу, в отсеке призывников воняло. Даже в коридорах пахло старыми носками, потом и мочой. Неудивительно, что офицеры смотрели на нас как на грязных животных.

На этом уровене почти никого не наблюдалось. Я посмотрел на часы. Чуть за девять утра, и, кажется, сегодня понедельник. В коридоре я прошел мимо нескольких парней, но остальные сейчас скорее всего на дежурствах. У меня вот должна была быть физподготовка, где капитан Лопез орал бы на меня за то, что не выкладываюсь на сто десять процентов. А потом задержал бы после занятий, чтобы поиздеваться подольше, и мне пришлось бы нестись сломя голову, чтобы вовремя успеть на уроки.

В перерывах между дерьмовыми обязанностями армия давала нам образование. В теории, само собой. По сути у нас тут были парни вроде меня, которые бросили школу в двенадцать, парни, которые собирались получать высшее, и такие, которые даже не могли написать собственное имя. Так что занятия превращались в цирк.

В моей казарме было пусто. Картер все еще храпел во все дырки. Нога в гипсе свисала с края койки. Работу ему давали легкую, и он вовсю этим пользовался. Кто-то мылся в душе. Я услышал звук воды и слегка улыбнулся. Едва теплый душ, и то если повезет. Боже, еще немного, и я могу передумать насчет офицерского места. Или решить разжиться еще каким пациентом из офицерского состава.

Пара сачков сидели на койке, играя в карты. Я кивнул им, проходя мимо. Одного из них звали Харрис — нормальный парень. А второго — Притца — я ненавидел, потому что он водил дружбу с Уэйдом. Брански не видно — хреново.