Дмитрий Старицкий - Горец. Гром победы

Тут грянул громкий взрыв от реки. Саперный инженер явно перестарался с закладкой.

– Вот теперь, капитан, гляди в оба, – напутствовал я своего главного разведчика и пошел к ближайшей полевой кухне. Обедать.

Я уже приучил всех поваров в бригаде, что могу вот так вот неожиданно появиться и подкормиться из солдатского котла. А по результатам или похвалить или выписать суровых пилюлей. Эффективная метода. Главное, чтобы в ней не было системы, к которой можно привыкнуть.

Разведчики уходили в поиск. Рецкие горные егеря, прошедшие не только войну в горах с Винетией, но и Восточный фронт, обвыкшиеся к болотам и равнинным лесам. Девять групп. Кроме снайперских пар все вооружены ППГС и парой ручных гранат, биноклями и перископами разведчика. Одеты в камуфлированные маскхалаты двойные – с одной стороны белые, с другой – пестрые с белыми пятнами, как раз под сезон снегопада с оттепелями.

Вышел я к ним вместе с капитаном Гаросом из штабной палатки.

Осмотрел. Заставил попрыгать. Все в порядке, ничего не звякнуло.

– Еще раз повторяю, бойцы, никакой самодеятельности, – выдал последние ценные указания. – Только наблюдать. Режим тишины. Языка брать, если только сам в руки полезет. Нам нужна полная картина их огневых точек и командных пунктов на всем маршруте.

– Задача нам ясна. Разреши идти, вождь? – спросил командир первой шестерки по-рецки.

– Идите, – разрешил я на том же языке. – И помните: начало активных действий только тогда, когда в небе появится дирижабль.

– Да хранят вас ушедшие боги, – только и добавил Гарос тоже по-рецки, хотя горцем не был.

Егеря тихо по одному растворились среди леса. Только чуть колышущиеся еловые ветви напоминали о том, что они здесь были.

– Что нового у нас? – повернулся я к капитану.

– На удивление тихо, господин гвардии майор, – ответил второй квартирмейстер штаба бригады. – Так, помаячили две поисковые группы с интервалом в четыре часа. Все на строительство мостов пялились. Взрыв их привлек, переусердствовал саперный инженер. Ничего неожиданного и экстраординарного. Рутина.

– Но все же вторую группу они выслали для подтверждения, – утвердил я очевидный факт.

– Это обычная практика. Когда командование хочет в чем-то убедиться, оно высылает контрольную группу.

– Ну да… Всегда лучше перебдеть, чем недобдеть, – улыбнулся я. – Как оцениваешь подготовку их фронтовых разведчиков?

– Как высокую, господин комбриг.

– Не спугнули их, случаем?

– Никак нет. Я даже жандармов в тыловое охранение услал. От греха подальше. Полазили они на брюхе, все осмотрели с краешков и обратно ушли.

– С краешков… Что соседи?

– Думаю, командир… Нет, уверен, что драгун и пехоту в соседних лесах их разведка срисовала еще раньше, чем нас. А траншейное усиление по-любому сразу заметно.

– Что ж… Ждем, – только и ответил я. – Время еще есть.

– А?..

– А вот этого как раз и не надо. Рано еще, – перебил я капитана и снова посмотрел на часы, щелкнув крышкой.

Эти часы, подаренные мне Вахрумкой, напомнили те первые мои часы в этом мире. Трофейные, которые отобрал у меня этот сучий Тортфорт. Да еще обвинил меня в мародерстве…

Сидели в штабной палатке, в который раз измеряя карту циркулем и подсчитывая ресурсы. Большая палатка. Если такую под казарму отдать, то целый взвод в ней разместится. Правда, в некоторой тесноте.

Небо пасмурное. Под брезентом сумрачно. Так что над столом горели четыре подвешенные к стропилам керосиновые «летучие мыши». Помещение занимали только я, начальник штаба, начальник оперативного отдела и оба квартирмейстера.

Вокруг палатки на расстоянии двадцати метров стоит моя личная охрана. Так можем не беспокоиться, что нас кто-то подслушает. Но все равно офицеры нет-нет, да и прибегали к эзопову языку.

Начальник штаба протер покрасневшие от недосыпа глаза и промолвил устало:

– Ничего нового мы уже не придумаем, комбриг. Лег бы ты да поспал часа четыре. Нельзя так себя выматывать перед боем. На сам бой ничего не останется.

– После победы отдохнем, – отмахнулся я. – Что жандармы? – поднял я взгляд на начальника разведки.

– Отловили около временного расположения пяток каких-то совсем левых людей. Вроде как местные. Но до войны это республиканская территория была, так что… – сделал он непонятную фигуру правой кистью руки.

– Допросили? – не отставал я.

– Как водится. Одно талдычат: «Знать ничего не знаем, хворост собирали». А бить их вы запретили.

– Изолировали?

– Так точно. Специально блиндаж особый заранее выкопали. Там и сидят.

– Завтра с утра отпусти их с извинениями.

– Но… – Второй квартирмейстер хотел еще что-то добавить, но я его прервал:

– Вот именно… Даже накорми, прежде чем отпустить, – ответил я. – Где зампотех?

– Простите? – переспросил начальник штаба.

– Бригадный инженер где? – поправился я.

– Фары проверяет на наличие карбида, – ответил его непосредственный начальник, первый квартирмейстер штаба.

– Что у нас с закладками?

– Все по плану, командир. Все заранее исполнено, – доложил первый квартирмейстер, отвечающий за снабжение и вообще тыловые службы.

– Так что? Лес закрываем, комбриг? – Это опять начальник штаба голос подал.

– Рано. Рано. Рано… – пробормотал я. – Нет еще нужной активности противника. Как там мосты?

– Судя по тому, как работают приданные нам саперы, то к указанному сроку мосты будут готовы, – ответил первый квартирмейстер.

– Вот и солнышко появилось, – обрадовался начальник штаба и стал гасить керосинки. – Зовите телефонистов обратно.

– Солнышко – это хорошо. Это вовремя, – улыбнулся я.

Как же быстро может надоесть хмурое небо.

Паролет стоял на лугу, сливаясь своим осенним камуфляжем с ближайшей рощицей. Снизу его покрасили в «голубое небо». Точная копия моей первой модели, только двухместная. Биплан с толкающим винтом на высоком четырехколесном шасси.

– Ну что, мичман, птичка к полету готова? – спросил я, не сходя с коня, летчика, который ходил и пинал сапогом гусматик на высоких спицованных колесах.

Слез с седла и отдал повод денщику.

– Так точно, командир, только что по второму разу все проверил. Можно лететь.

Паровая машина уже работала, периодически спуская с шипением тонкие струйки избыточного пара. От самого парогенератора никакого шума слышно не было.

– Тогда полетели, ты за штурвалом, а я сегодня за наблюдателя, – заявил я, снимая шинель и принимая от денщика меховую куртку, деревянную кобуру пистолета Гоча и ППГС.

Лицо мичмана украсила дурацкая улыбка.

– Да, да… ты за штурвалом, – подтвердил я. – Доверяю. Только оружие не забудь. Вдруг придется на вынужденную садиться.