Александр Токунов - Доктрина: Смута в Московии (СИ)

— Сорок процентов... акций — тебе.., тридцать — мне.., десять — «Деду», ещё десять — этому! — Малик указал на танцующего обнаженного Шереметьева.

— А ещё десять? — Стоцкий пристально посмотрел в глаза Малику.

— Кайгородову останется! Алексею!

— Вот это, друг мой… — экс-президент поднял указательный палец вверх, — я называю справедливостью!

— Слушай, а где... Платон? Мы же празднуем... его победу?! — вдруг вспомнил «Добрый».

— До официального объявления результатов выборов наотрез отказался садиться за стол! Сообщил через Добржанского, чтобы все его ждали, что он там, якобы, с кем-то встречается!

— С кем же… интересно? — Малик взял шампур с шашлыком и ловким движением руки отправил всё, что на нём было, себе в рот.

— Черт его знает! — развел руками экс-президент. — А Джакометти, что, не пригласили?

— У него операция послезавтра... у Руперт!

— Что-то серьезное?

— Не знаю! — Малик отбросил тщательно вылизанные им шампуры.

— А чё вы решили с этим, как его, Волковым?

— Свидетелем... пошёл. Ещё пригодится! Потом — в УЗО!

— Зачем?

Малик многозначительно посмотрел на Сергея Сергеевича.

— Понятно! Я в ваши дела с Молчановым не полезу! — Стоцкий придвинул к себе шашлык, чтобы не дать собеседнику покуситься и на него. — Кстати, а кто этот контейнер-то достал, который... нашли на месте преступления.

— Нуреддин решил! — кивнул головой Малик. — Он умный! Хитрый! У него в БАФР… связи!

— Слушай, по поводу того, о чём вы говорили с Молчановым, там нужно время, чтобы всё разрулить… — немного неуверенным тоном произнёс экс-президент.

— Ты обещал!!! — заорал силахдар.

— Ну, ты понимаешь, что мэр Москвы Евдокимов — близкий друг Кузьминцева?

— Это проблемы твои… Сергей!

— Короче подавай документы на аукцион. До конца недели я постараюсь всё разрулить.

***

Стемнело. На огромном поле для гольфа, которое срочно привели в порядок две недели назад, Платон Шереметьев мощным драйвом вывел мяч со стартовой позиции.

— Хорошее начало! — оценил стоящий рядом человек.

— Ваш удар, Афанасий Павлович! — Шереметьев отошёл назад, дав возможность Добржанскому установить новый мяч на колышек.

— Никогда не играл в гольф ночью, Платон Александрович!

— А я вот люблю! — президент смотрел на полное звезд небо. — Смотрите, какая красота!

— Я надеюсь, что ваши гости не знают, что я здесь? — у Кузьминцева не было настроения разговаривать на отвлеченные темы.

— Какие гости?

— А то, думаете, я не знаю?! — Кузьминцев разложил свой вуд и приготовился к удару.

— Не знают! Будьте уверены, всё абсолютно конфиденциально! — заверил президент.

Кузьминцев ударил по мячу. — Хорошо, что мячи снабжены системой позиционирования и подсветкой, а то в темноте ни хрена не найдешь! — заметил он.

— Слышали про мячи с изменяемой аэродинамикой? — поинтересовался Платон.

— Не просто слышал, я ими играю! — Шереметьев и Кузьминцев направились к следующей позиции. Добржанский, выполняющий функции кедди, последовал за ними.

— А я их не люблю, Афанасий Павлович! — высказался президент.

— Но тем не менее пользуетесь трансформирующимися клюшками? Какой-то непоследовательный у вас консерватизм, Платон Александрович! Очень похоже на вашу политику... Я вот до сих пор не представляю себе, зачем вы меня сегодня пригласили. Это откровенное издевательство или вы хотите предложить мне сделку с совестью? — оппозиционер усмехнулся.

— И то, и другое, Афанасий Петрович! — засмеялся президент. Мяч лидера «Прорыва» оказался ближе к ти-боксу, поэтому сначала подошли к нему. — Посмотрим, как вы его отсюда выбьете!

Шереметьев огляделся вокруг, а Анджей Мехметович уже бежал к нему с раскладным стулом.

— Выбьем! Выбьем! Через пять лет следующие выборы! — Кузьминцев трансформировал конфигурацию клюшки из вуда в айрон и на всякий случай проверил рукой форму наконечника. Удар у него получился не очень удачным. Мяч ушел с фервея, угодив в крону дерева, а затем скатился на песчаное препятствие. — Чёрт возьми! Поле у вас, конечно..! Всё равно что среди осоки в гольф играть! — разозлился оппозиционер.

— Это русский гольф, друг мой! Он, как и русский бильярд, гораздо сложнее заграничного аналога! Как и русские выборы, кстати... У нас в России легких путей не ищут! — Платон помахал клюшкой вокруг себя.

— Да уж, особенно последнее! — согласился Кузьминцев.

— Я, надеюсь, Афанасий Петрович, вы не думаете, что то, что озвучил Кайгородов, — это все мои козыри?

— Ваши! — рассмеялся оппозиционер. — Ну вы и даёте, Платон Александрович! В то, что это именно ваши козыри, мне слабо верится, честное слово!

— А в вашу дружбу со спецпосланником ЕС в Омске фон Эссеном вам верится? — Шереметьев пошёл к своему мячу. Кайгородов на мгновение задержался на месте.

— Что вы этим хотите сказать?

— Только то, что разоблачения Кайгородова — далеко не предел… но у меня к вам есть одно предложение. Что стоите? Игра продолжается! — Платон подошёл к мячу, замахнулся и ударил без подготовки. Мяч приземлился на грин.

Кузьминцев молчал.

— Я хотел бы предложить вам должность премьера, Афанасий Павлович, — сказал президент так, как будто говорил о чем-то совершенно обыденном.

— Что, простите? — Кузьминцев не поверил своим ушам.

— Я хочу, чтобы вы заняли пост председателя правительства, — размеренным тоном повторил Шереметьев.

— Почему? Почему я?! — оппозиционер не мог скрыть крайнего удивления.

— Вы хороший организатор, ответственный и порядочный человек... Мне понравилась ваша программа, особенно экономическая часть. Жаль, что вы не акцентировали на ней внимание во время избирательной кампании...

— Помилуйте, Платон Александрович, кому интересна экономика? Многие готовы болтать о ней, дуть щеки и прочее. А с реальной экономической стратегией это не имеет ничего общего!

— Полностью согласен! Ваш удар! — президент помахивал клюшкой, наблюдая за действиями соперника. Оппозиционеру потребовалось два удара, чтобы вывести свой мяч на грин.

— Ваше предложение так же неожиданно, как и недавняя смена политического курса. Боюсь, что принять решение немедленно, я не смогу при всем уважении.., — Кузьминцев промахнулся по мячу. — Чёрт подери! Темно, как у негра в жопе!

— Привыкайте, Афанасий Павлович! — следующим ударом Шереметьев загнал мяч в лунку.

— Берди! — радостно сообщил президент. Кузьминцев сделал ещё два удара паттером.

— Богги! — с досадой произнёс он. — Какое унизительное поражение!

— Да нет, Афанасий, почему же? У вас двадцать восемь процентов согласно итоговому подсчёту ЦИК, а у меня — тридцать пять!

— Поздравляю вас с победой! — оппозиционер вздохнул. — В старые времена при таких результатах был бы второй тур.