Марик Лернер - Будущее воина

Особенно сейчас, подумал адмирал, когда в столице умер император. Об этом знали единицы. Фактически двое, помимо прилетевшего вестника, но тот разболтать не сумеет. Язык у птицы имеется, да слов произносить не выходит.

Нельзя ждать, пока в тамошнем клубке змей возьмет верх самая хитрая. Пора бросить на весы меч и заставить с собой считаться. Пусть для этого придется идти сквозь шторм, с огромным риском для жизни. Если боги на их стороне – они достигнут цели.

– Грай ведет себя по правилам, но что произойдет, когда ему не оставят выхода?

Она вошла почти походным маршевым шагом, без помощи кого бы то ни было. Твердо ставила ступню, печатая ногу и отодвинув с дороги охранников. Те не посмели не пустить, нехотя убравшись от входа. Застыла на мгновенье, привыкая после дневного света к полумраку, и двинулась вперед все тем же решительным движением. Рука упирается в спину, живот негодующе торчит вперед. Голова высоко вскинута, роскошные волосы не убраны, будто в трауре.

Блор молча налил из кувшина очередную порцию пива, не слишком заинтересованный происходящим. Вот когда кубок полетел в сторону, выбитый из руки, почти обиделся. Он в своем праве. Обычный кнехт выпивает в течение месяца добрый бочонок пива согласно стандартному договору о снабжении и крайне удивляется, не получив согласованного. С какой стати ему запрещают? И кто? Женщина!

– Я вроде не звал. Ступай отсюда, – пробурчал, небрежно отмахиваясь.

– То, что здесь происходит, – мерзость!

– Чего? – тупо моргая, уставился он на Изабеллу.

– Ты что творишь, пес?

– Я? – изумился Блор. Вид у него был откровенно пьяный, и вряд ли он хорошо соображал.

– Второй день не появляешься на людях и никого не допускаешь к себе. Ты чего добиваешься?

– Ничего, – раздельно ответил он. – До тебя еще не дошло? Я проиграл. Совсем. Все. Так что дай выпью, а ты иди отсюда.

– Ты откуда такой взялся? Проиграл он! Никто не добивается одних успехов. Такого просто не бывает! Вставай, трус несчастный! Немедленно! Нечего бессмысленно надираться, после того как потерпел поражение! Этим ты только радуешь всех своих врагов, ввергаешь в печаль друзей своих и теряешь чувство чести! Жизнь не закончилась, и ты отвечаешь не за одного себя! – она шагнула вперед и неожиданно ловко залепила мужу крепкую оплеуху.

Блор качнулся на стуле от толчка, в глазах вспыхнула ярость, и Изабелла только на самолюбии не отступила, удержав себя.

– Ага, – удовлетворенно сказала она, – гнев еще сохранился. Ты не умер и зря принялся себя раньше срока закапывать в могилу.

Секунда, вторая, третья.

Он поднялся, с ошеломленным видом рассматривая женщину с нехорошим прищуром, как глядят перед тем, как выхватить меч и зарубить.

– Я уж решила: ты недостоин называться фемом. Нет, похоже, все же не мужик, – и врезала вторично, вкладывая в удар всю силу. – Вот так, – пробормотала с откровенным удовольствием. – Давно мечтала. Претендуешь на власть – будь любезен не валяться на манер гниющего трупа и не жалеть себя, стеная. Слишком легко тебе давались победы, разучился держать пинки. Потерпев поражение, настоящий предводитель опять выйдет на поле с уверенностью в своих силах и людях. Надо высматривать слабые места у врага с зоркостью орла, а не пить пиво и плакать. Ты недостоин своего места, – гневно заявила, – разве можно позорить себя, позволяя наплевать на все и отвернувшись от всех? Прославься же новым подвигом, даже злодейством, но не губи душу! Лучше погибнуть со славой в бою, сокрушая врагов во славу Воина, чем так.

Она в третий раз ударила по лицу. Не сдерживаясь, хоть чем-то задеть, если слова не доходят.

– Спасибо, – неожиданно спокойно сказал Блор.

– Да вспыхни ты хоть на мгновение ярким пламенем, чем подыхать от пива в ожидании неизвестно чего, – уже без запала продолжила по инерции. – За что спасибо?

– За все, – глядя на нее трезвыми глазами, ответил он. – За слова, напомнившие о том, кто я есть, и за оплеухи. За то, что ты есть и не боишься высказать негодования. Ты права, а я нет. Всегда надо идти до конца. На худой конец остается прорыв через Зеленые горы и уход в тцарство. Там нас еще долго не достать.

– Руку отбила, – привалившись к мужу сквозь слезы пожаловалась Изабелла.

– Хорошо, что не ногу, – обнимая ее, признал Блор.

– Ты будто каменный.

– Уже нет. Я проснулся.

– И больше не станешь меня пугать?

– Я постараюсь, но если что не так – бей. Только не очень часто, – подумав, добавил, – и по серьезному поводу. Если насчет подарка – лучше просто возмущаться. Без крика и рукоприкладства, а то Визи нервный, может неправильно понять.

– Это когда я такое делала?

– Ну надувать губы и ты здорово умеешь.

– Да? – она задумалась на тему, что не так уж ловко действует.

– Лучше обдумай, как устроиться, если срок подойдет.

Он говорил, а сам мысленно прикидывал порядок перехода через горы. Сохранив костяк с опытными командирами и воинами и призвав получивших в пользование землю, можно создать новую армию. Или идти через Заломи? Успел Возмездие или нет, но придется драться со своими. Тяжело понять сходу – будут сражаться ожесточеннее или, напротив, уберутся, поджав хвост, чтобы не оказаться растоптанными. Количественно мы их раздавим, но с висящим на хвосте Анжольви важно сделать это сходу. Значит, город оставить в покое.

– Роды в походе? Стив станет великим полководцем! – посмотрела с вызовом.

Имя прозвучало впервые, и определенно с претензий. Уж императору точно не понравится. Правда, его мнение в свете происходящего значило все меньше и меньше. Да и всегда легко отговориться почтением к основателю династии.

– Ну ладно, – сказал неловко, отстраняясь. – Надо устроить совещание. Только сначала переодеться.

– Я помогу.

– Смотреться надо впечатляюще, – пробурчал Блор, – и все же тебе лучше присесть. Уж как-нибудь справлюсь, – стягивая рубаху, заявил.

Все-таки мне повезло, глядя, как он моется, набирая воду прямо из кувшина для омовения рук (вода там уж точно чистая), брызгая на пол и фыркая, подумала Изабелла. Не красавец и не богатырь. Зато силен, здоров и способен рассуждать. Грубый человек редко обладает осмотрительностью и дальновидностью. Любитель традиций не стал бы выслушивать женщину, даже супругу. Присутствовала бы для украшения дома, сидя взаперти, и все.

Нет, этот – настоящий мужчина. Когда пробьет его последний час, он покажет такое, что запомнят надолго. Достоинство не обязательно в хороших манерах. Не в вежливости по отношению к окружающим и не в привычном исполнении долга. Настоящее достоинство – лишь отражение на поверхности того, что скрывается внутри. Мой Блор в данном отношении переплюнул аристократов во множестве поколений.