Валерий Волков - Блатные из тридевятого царства (СИ)

Губан чародей сильный, с его колдовством долго возиться надо. В тот день только и смогла дырку в нужном месте провертеть. Да князь и тому рад. Опосля месяц с него железки по кусочкам снимала. Князь их в сундук прятал, а стрельцам приказал изловит Губана живого и невредимого. Чего уж задумал, не знаю: толи скормить остатки брони Губану хотел, толи запихать куда... Да где там. Проще совесть у нашего дьяка найти, чем Губана, когда тот прячется.

Зря стрельцы сапоги топтали, Губан через пол года в соседнем княжестве объявился. Но и там не задержался. Не поверил ему тамошний князь, что для снятия порчи с княжны, надо обязательно завалиться к ней в постель, а для пущего эффекта еще и исподнее снять, причем не только с себя.

Так он и бегал пакостник из княжества в княжество пока до Волыни не добрался. Но по весне от купцов слышала -- и там не ужился. В степь ушел. Живет затворником. Там его теперь искать следует. До Волыни путь не близкий. Одному не дойти. Купцы бывает торговать туда ездят. Ежили к какому обозу прибиться, может и выгорит чего. Ну, а в степи, как Бог даст. Большая она степь, не русская.

Услышав про Волынь, я подскочил, да так неловко, что еще одну занозу в сидячее место вогнал. Вот же дурак! Удача сама в руки лезла, а я купцу отказал. Да кто ж знал!

Наскоро простившись с колдуньей, я помчался в трактир. Мне теперь и денег не надо, сам готов доплатить, лишь бы Никола в обоз взял. Пока бежал, вспомнил все молитвы, какие знал. Вышло немного, одна - "Отче наш", да и то через строчку. Но хватило и этого.

Купец оказался на месте. Сидел в дальнем темном углу, ковыряя тощую курицу. Переведя дух, я уселся напротив и, еле сдерживая восторг, сказал:

-- Согласен. Когда выступаем?

Купец отбросил в сторону не догрызенное крыло.

-- Да хоть сегодня! Я пошел телеги готовить, а ты к Старобоку беги.

-- Это еще зачем? -- опешил я. Никола первый раз посмотрел прямо в глаза и назидательно произнес:

-- За бумагами. Пусть подорожную выпишет, али другую какаю грамотку даст. Без этого никак нельзя. Как по чужим землям пойдем? Да и стрельцы, я слышал, все дороги из княжества перекрыли, без княжеской писульки не выпускают.

-- Сам и сходи, -- попытался я откреститься, но купец затряс головой:

-- Ты ж в охрану нанимаешься, тебе и бумаги получать. Да к тому же, -- Никола перешел на шепот, -- не с руки мне князю на глаза попадаться, налог сполна еще не уплачен, такая волокита начнется, до снегов в Волынь не доберемся. Вот отторгуюсь -- тогда и вам расчет выпишу, и в казну грехи оплачу.

Я вытер взопревший лоб. Прав купец, чтоб по миру шляться какие-никакие, а документы должны быть. Мозг с этим даже не спорил, а вот разум категорически противился. В Волынь мне не меньше Николы хотелось, но если дорога туда лежит через княжеский двор, стоит крепко подумать.

Если б точно знать, что над князем возобладает здравый смысл, а не эмоции, то можно и рискнуть. Мужик он умный. И как заботливый отец будет рад -- послать меня куда подальше, и в прямом, и в переносном смысле, лишь бы глаза дочери не мозолил. Скрепя сердцем я согласился. Довольный Никола потер руки и уже начальственным тоном сказал:

-- Как управишься, здесь и встретимся. И господ блатных не забудь привести.

-- Они в Сыроешкино присоединяться, - ответил я.

-- А почто не здесь? -- не унимался купец. -- У меня товара на три телеги, а со мной один приказчик, али сам за вожжи сядешь?

-- Сяду, -- отмахнулся я. На "Жигулях" ездил, авось и с лошадью управлюсь.

Вышел из трактира, на душе маета -- только бы Старобок выслушал сначала, а не сразу к палачу отправил. С князьями сплошь и рядом такое бывает, читал я книги по истории, на каждой странице по десять рубленых голов. Эх, черт побери! Это в моем мире дороги ведут в Рим, а здесь, как не путай следы, княжеского двора не миновать.

Мой повторный визит в княжеский терем поверг стоявшего на часах стрельца в ужас. Служивый долго тер глаза, пытаясь отогнать наваждение.

-- Палач на месте? -- Осведомился я. У стрельца отпала челюсть, он еле слышно выдавил:

-- На службе, головы рубит.

-- А что, очередь создалась?

-- Гусям, князю на ужин.

-- Раз он занят, веди к Старобоку.

-- Тогда уж лучше сразу к палачу, гуси тебя, Пахан, без очереди пропустят, все одно конец един.

-- Ну, это мы еще поглядим, доложи.

-- Ох, и рисковый ты человек, -- промолвил стрелец и нехотя поплелся докладывать.

На крыльце собралась кучка дворовых и, с интересом поглядывая в мою сторону, о чем-то зашепталась. Из сарайчика напротив с топором за поясом вышел палач, в крепких натруженных руках тушки обезглавленных гусей. Я кивнул старому знакомому:

-- Как дела, уважаемый? Как работа?

-- Работа, как работа, -- ответил он, передавая битую птицу повару. -- Грех жаловаться, тружусь на свежем воздухе, с людьми опять же...

Палач точилом поправил остриё топора и с мужицкой деловитостью, без спешки, занялся плахой. Закатил на помост сосновую чурку, но, окинув взглядом мою фигуру, спихнул и принес новую, размером меньше.

Двор заполнялся людьми: конюхи, дворники, поварята в белых передниках и прочая обслуга. Все делали вид, что у них сыскалась срочная работа на улице. Никто не тыкал в меня пальцами, но даже спиной я чувствовал тяжесть их взглядов. Наконец появился стрелец, поправив камзол, крикнул в толпу:

-- Ставлю пять копеек и жбан медовухи, протянет не больше трех минут.

-- Даю гривенник,-- сразу же нашелся желающий заключить пари, -- четыре, не меньше!

Тотализатор заработал на всю катушку, ставки росли словно снежный ком, никто больше десяти минут жизни отвести мне не рискнул. Лишь один полупьяный конюх, видно с похмелья не поняв в чем дело, отчаянно рубанул ладонью воздух:

-- Ставлю все, что есть -- казни не будет!

Я постарался запомнить лицо этого человека, жалко стало пропойцу, судя по виду -- богатством он не блистал, а тут и вовсе по моей милости нищим станет.

Утолив жажду азарта, стрелок вспомнил обо мне. Удивленно хлопнул ресницами и зашипел:

-- Чего стоишь, время-то идет! Почитай минута пролетела, ступай скорей, ждать изволят!

На прощание пухлый повар махнул черпаком и, пустив слезу, попросил:

-- Пахан, ты уж постарайся, с пяток минуть продержись, с выигрыша свечку за упокой поставлю.

Единственное, чего в тот миг мне хотелось, так это полной победы пьяного конюха, уж очень, на мой взгляд, он нуждался в деньгах.

Старобок изволил принять меня в гостевой комнате, где его милость тешила себя игрой в шашки -- сам на сам. Князь проигрывал. Наверно потому был необычайно хмур и неприветлив.

-- Ну, чего тебя надо? -- возвел он глаза к небу. -- Со всем страх потерял что ли! Так и хочешь, чтоб в народе меня кровавым прозвали. Двадцать годков почитай на троне сижу и, слава тебе Господи, ни одной жизни не загубил. Родная дочь и та кровопийцей обозвала и все по твоей милости!