Валерий Волков - Блатные из тридевятого царства (СИ)

Господин граф занимался любимым делом -- сидел в углу и пускал слюни. Плевал он, в прямом и переносном смысле, на весь белый свет. Делать нечего, пусть и дальше пузыри пускает.

Когда я принялся закладывать проем, лица корешей изогнулись вопросительными знаками. Пришлось прерваться на объяснения, но Кондрат Силыч не дал сказать и пару слов:

-- Ты работай, Пахан, не отвлекайся, я этим балбесам объясню, чего ты удумал. Не тревожься, выстоим. Скажи, когда выскакивать, в какой момент?

-- Как позову, не раньше.

Последний камень лег на место, я придирчиво осмотрел кладку. Пришлось еще немного повозиться, присыпал пылью швы. Стена -- как стена, ни чем от других не отличается. Смахнув со лба пот, я постучал по стене ложкой.

-- Ну, как вы там?

-- Нормально, -- глухо донеслось изнутри.

Когда чего-то ждешь, время тянется словно резина. Стараясь унять мандраж, я принялся ходить из угла в угол. На седьмом круге, поскользнувшись на графских слюнях, пребольно ударился локтем и как не странно -- стало легче. Физическая боль притупила нервное напряжение. А когда послышались шаги тюремщика, я и вовсе успокоился.

Щедрая тюрьма города Волыни угощала постояльцев ужином из хлеба и воды. Все тот же стражник швырнул сквозь прутья черствую ржаную булку, потянулся к бурдюку с водой, да так и застыл, согнувшись в три погибели. Дошло. Зашевелились волоски мохнатых бровей. Обнажая гнилые зубы, разъехались в стороны бледные губы, нервно дернулся кадык, подскочил до подбородка, да там и остался.

Через минуту мне надоело любоваться окаменевшей скульптурой, два немых на десять квадратных метров это уже слишком.

-- Любезный, водичку-то падай.

-- Где!!! -- Ожил тюремщик.

-- Что, где?

-- Остальные где?!!!

-- На базар пошли, -- спокойно ответил я.

-- Как?

-- Известно как. Поколдовали малость, стены раздвинули и вперед. Прежде, чем порядочных людей за решетку сажать, следует хотя бы поинтересоваться -- кто они, откуда. Мы с графом сегодня еще переночуем, тихо тут у вас, спокойно, спать никто не мешает, а завтра пайку не носи, чего ноги бить зря.

-- Не положено...

-- Нравишься ты мне, -- перебил я служивого, -- хочешь, в хряка превращу, будешь в грязи валяться, кормят опять же, как на убой...

Ответа не последовало. Стражник бежал, так стремительно, что дрогнул воздух. Хоть бы воду сволочь подал, пить хочется.

Не успел я перевести дух, примчался Ананий. За ним, брякая оружием, вся охрана подземелья. Старший надзиратель ворвался в камеру, переворошил всю солому. Интересно, что он надеялся найти в куцей охапке гнилых стеблей, где и вошь не спрячется?

Решетка отперта, охрана в смятении, отличный момент для нанесения неожиданного удара, но я медлил. Слишком много стражников, без жертв не прорваться...

Сорвав злость на соломе, Ананий немного успокоился. Несколько секунд стояла полнейшая тишина. Кто-то из стражников от удивления слишком широко раскрыл рот, хруст вывернутой челюсти вернул старшего надзирателя к жизни, кивнув на Лёньку, он спросил:

-- Этот тоже колдун?

Увы, граф тянул только на идиота, да и то с натяжкой. Пришлось ответить честно:

-- Нет.

Ананий облегченно вздохнул, еще раз окинул темницу взглядом и выбрался наружу. Стражники враз подобрали челюсти и животы. Надзиратель коротко распорядился:

-- Я на доклад, с колдуна глаз не спускать, второго в пыточную, допросить со всем старание, шкуру живьем драть! Ежели к моему приходу еще кто-нибудь исчезнет -- вас по камерам распихаю, дармоеды!

Удар ниже пояса, такого я не ожидал. Лёньку выволокли наружу, звякнули замки и стальная решетка встала на место. Задохнувшись от ужаса, я крикнул Анания, но поздно, надзиратель уже исчез. И тогда я заорал так, что стражники попятились:

-- Если с графа упадет хоть волосок -- всех в жаб превращу, в червей навозных!

Служивых ветром сдуло и вместе с ними испарился Лёнька. В полном смятении я опустился на пол. Перед глазами картины -- одна ужасней другой. Лёньку хоть на куски режь -- молчать будет, и не потому, что герой...

От грустных мыслей отвлек звук шагов. Из темноты вынырнул знакомый охранник и заискивающе произнес:

-- Мы там того, графа вашего привели назад.

Я вскочил на ноги, что-то слишком подозрительно быстро закончились пытки. Истолковав мою реакцию по-своему, охранник торопливо добавил:

-- Нет, нет, с ним все в порядке, пальцем не тронули.

И, правда, из-за угла появился Лёнька, жив-здоров, слюнки капают. Двое дюжих стражников любовно поддерживают графа за локти, а следом, в качестве почетного эскорта, вся остальная охрана. Снова заскрипела решетка, я глянул на вожделенную свободу и опять промолчал. Все тот же стражник, переминаясь с ноги на ногу, робко попросил:

-- Ты, мил человек, на нас не серчай, мы люди простые -- подневольные, нам с колдунами ссориться не с руки. Ананий еще не скоро вернется, будь добр, пока он с докладами шляется -- поколдуй малость, сотвори морок какой из графа, чтоб крови побольше, ран глубоких в избытке. А мы уж в голос поклянемся -- на куски резали. Утром порчу снимешь и уйдете целехонькими. Только уж до рассвета не исчезай, детишек пожалей наших.

-- Хорошо, -- согласился я. -- Давай бурдюк с водой и чтоб духу вашего не было. Заклятия у меня особенные, кто рядом окажется -- кровью изойдет.

Дважды повторять не пришлось. Поплевав на ладони, я принялся "колдовать", в третий раз разбирая кладку. Справился быстро.

Кореша выбрались наружу, глотнули водички и дед Кондрат подвел неутешительные итоги:

-- Правильно сигнал не дал, я в щель видел -- много их, со всеми не сладим. Что теперь делать?

-- Пять минут привести дух и назад. Скелет мне, Лёньку на его место. Будем ждать.

На этот раз ожидание затянулось надолго. Я уже почти уснул, когда явился Ананий. За спиной старшего надзирателя всё те же хмурые лица стражников.

-- Значит так, -- рявкнул тюремщик -- До утра...

-- Не ори! -- перебил я. -- Господин граф после пыток отдыхать изволят.

Глаза Анания полезли из орбит, он увидел лежащий на соломе скелет -- нога на ногу, правая рука подпирает череп. Сглотнув слюну, надзиратель тихо произнес:

-- Чего с ним?

-- Как приказано, по полной программе, -- заикаясь, доложил один из стражников и без чувств свалился на пол.

-- Ну, вы и звери... -- Ананий перекрестился и шёпотом приказал: -- Колдуна в преисподнюю.

Кто-то из стражников посмел пререкаться:

-- Там же...

-- Я знаю, кто там, -- перебил надзиратель. -- Оттуда ни один колдун не выберется. Утром явится начальник и пусть сам решает чего с кем делать. Исполнять!

Приказ есть приказ. Меня извлекли из камеры и повели. Решетку никто запирать не стал, оно и понятно, скелет -- узник спокойный, к побегам не приспособленный. А зря братцы, иные человеческие останки охранять требуется не в пример лучше, чем живых.