Валерий Волков - Блатные из тридевятого царства (СИ)

Приехал в Волынь, начальник стражи к себе пригласил. Я хан, стол накрыли, кумыс достали, вином называется. Пили, кушали долго. Очень долго, пока вино не кончилось, а потом ворвались стражники и ко мне. Но я Азам! Сын хана степей! Сильный -- как буйвол, зоркий -- как орел, храбрый -- как рысь и хитрый -- как лиса, притворился спящим. Все подумали -- вино в голову ударило. Но я - Азам! И кумыса могу выпить больше, чем дождя в небе! Выбрал момент и в окно, вскочил на коня и поскакал, но у ворот накинули на меня сеть, свалили и притащили сюда.

Азам снова тяжело вздохнул, поднялся с валуна и, разминая мышцы, прошелся по пещере. Еле дождавшись конца рассказа, я поинтересовался:

-- А где теперь Губан?

-- Исчез, -- ответил Азам. Немного подумав, мстительно добавил: -- Выберусь отсюда, найду и вместе с шаманом за хвост лошади привяжу. Пускай друг из друга злых духов изгоняют. День по степи гонять буду! Два! Пока не сдохнут собаки, от них мои беды.

Я поскреб затылок, занимательная история. Неутешительные выводы напрашиваются сами собой: все Губана видели, но где он есть -- не знают. Интересно, с его подачи Азама арестовали или "администрация" Волыни собственную игру ведет? Неспроста же хана в каменный мешок упрятали, знать есть причины. Мне в принципе начхать на здешнюю политику, но любопытно...

Бог с ним, главное другое -- Губан где-то рядом, не мог он далеко от орды уйти, а значит до дома рукой подать, лишь бы из "преисподней" выбраться, а там найду и прощай сказочная Русь, привет немытая Россия.

Пока я выслушивал стенания хана, сами собой появились вопросы, один особо щепетильный, но начал я издалека. Поправив фитиль у свечи, спросил:

-- Хан Азам я так и не понял, из-за какой любви ты сюда попал?

-- Как из-за какой? -- удивился хан. -- Когда со стойбища уходил мой конь всю ночь кобылу любил, устал, пожалел я его, другого взял. Если б мой конь рядом был, разве смогли бы меня остановить! Я Азам! Мой конь -- он знаешь какой!

-- Кстати о конях, -- перебил я, -- если бежать помогу, десяток степных лошадок из своего табуна подаришь?

-- Два десятка подарю! -- встрепенулся хан.

-- Два не надо, -- отмахнулся я. -- Десяти хватит. Ты уж извини, но денег на покупку нет, при аресте все выгребли, а кони степные очень уж нужны, потому и прошу. -- Для достоверности я вывернул карманы: в правом чудом уцелевший портрет дочки Старобока, в левом измятый лист с заклятием. Азам замотал головой.

-- Зачем деньги? Я так дам. Давай бежать. В степь хочу!

-- Значит, договорились, -- кивнул я и улыбнулся. Жизнь налаживается. Кореша с лошадьми вернуться домой, я останусь у хана, всю степь носом изрою, но Губана найду. Главное на волю вырваться.

Как по заказу сверху донесся скрежет плиты, над головой замелькали огни и раздался тревожный голос Федора:

-- Пахан, ты туточки?

-- Ну, побежали, -- позвал я Азама. -- Помни, чего обещал.

На выходе, в окружении корешей, нас встречал тюремщик -- старый знакомый, кормилец и поилец, правда, малость помятый, глазки отчего-то набухают синяками, на лбу шишка. Проворный Евсей вылез вперед, отсалютовал коротким трофейным мечом и четко доложил:

-- Караульный обезврежен, остальная охрана дрыхнет. Ванька с Васькой на шухере. Чего дальше делать?

Хороший вопрос. На улицу ночью соваться опасно, там стражи, как иголок на ежике, а вот народу наоборот, спят приличные люди по ночам, да и городские ворота до утра на запоре. Вот и выходит -- тюрьма нам дом родной, до рассвета, по крайней мере.

Пока я размышлял, как поступить, за дело взялся Азам. Степняк, опьяненный свободой, рвался в бой. От волнения он забыл русские слова, а на язык родных "вигвамов" так и не перешел. Хан рычал и хрипел, жилистые короткие руки мелькали в опасной близости от лица караульного. Бедный тюремщик от страха сжался в комок.

-- Пахан, это кто у нас тут такой говорливый? -- поинтересовался Кондрат Силыч.

-- Азам, повелитель степи, -- представил я хана.

-- Эй, господин хороший, -- кивнул Дембель хану, -- кулаками тряси, сколь влезет, а рот захлопни. Неровен час, стражников разбудишь, там рыл двадцать, со всеми не совладаем.

Прав дед Кондрат, прежде чем ринуться в бега, не мешает тылы обезопасить. Дорога к караульному помещению, где нарушая устав караульной и гарнизонной службы, беспечно спят стражники, проходила мимо нашей бывшей камеры. Двери по-прежнему открыты, а вот стенку кореша старательно заложили. Здравый смысл подсказывает, пока тайна склепа не раскрыта -- быть мне колдуном. Руками оно приятней махать, нежели секирой.

Тюремщик с нескрываемой радостью полез за решетку. Сердобольный Федор, колдуя над запорами, с насмешкой сказал:

-- Выбирай место, пока есть возможность, скоро тесно будет.

Двинули дальше. Шагов через тридцать свернули налево, коридор расширился, по стенам дымят факела, бледное пламя выхватило из сумерек маленькую неприметную дверку. Я шагнул вперед. От легкого толчка дверь без скрипа отварилась, гостеприимно приглашая внутрь. Пыточная. На верстаке аккуратно разложен инструмент, любой хирург позавидует. На стенах цепи, в центре мудреные приспособления для всех частей организма. В углу жаровня, тлеют угольки в ожидание клиента. Мило так, уютно.

-- Евсей, -- позвал я Фраера. -- Возьми "ножичек", что у тюремщика отобрал и хорошенько рукоятку на углях прокали, смотри не обожгись.

Верный Евсей пожал плечами и принялся раздувать угли. Ждать его не стали. Караулка находилась чуть дальше, у лестницы на второй этаж. Из-за приоткрытой двери доносился густой, смачный храп.

-- Спят покудова, -- шепотом доложил Васька.

Я заглянул в щель. В центре столб каменный, под потолком керосиновая лампа, у стены большой грубо сколоченный стол с остатками ужина, напротив корявые нары, в соломе белеют грязные пятки стражников. В общем, камера, как камера, только двери без замков. Оружие аккуратно сложено в дальнем углу, подобраться скрытно вряд ли получится, перебудим всех раньше времени.

Пока я осматривался, подоспел Евсей. От меча веяло жаром, раскаленная рукоять чуть заметно мерцала, я с опаской перехватил клинок за острие, ладонь обожгло -- терпеть можно, но недолго.

Не таясь, всем скопом ворвались в комнату. Стражники быстро пришли в чувство и посыпалась с нар, как перезрелый горох из стручка. Самые прыткие бросились к оружию, и я заорал, тыча в их сторону рукояткой меча:

-- Мечи нужны? Бери! Кто смелый!

Случилась заминка, на миг все замерли, ближний стражник цапнул услужливо протянутый клинок. В туже секунду от дикого рева заложило уши, в нос ударил запах горелой кожи.

-- Кому еще оружие требуется? -- крикнул я, не жалея глотку.

В ответ лишь громкие стоны обжегшегося. Я вновь протянул стражникам меч, охрана шарахнулась. Довольный произведенным эффектом я уже спокойным голосом предостерег: