Олег Будилов - Далекие острова. Трилогия (СИ)

Казалось от хорошего настроения доктора не осталось и следа, он всегда принимал близко к сердцу проблемы бедняков. Я боялся, что он возьмется за старое и начнет читать мне проповеди. Чтобы Сол не говорил, но священник в нем часто одерживал верх над врачом.

— Сколько же нужно леса, чтобы наполнить трюмы «Гиганта», — спросил я, чтобы сменить опасную тему, — я здесь не видел ни одной лесопилки?

Сол подозвал официанта и попросил принести кофе. Сегодня он уже не запрещал мне курить и сам принялся набивать трубку.

— Побережье разорено, там не осталось ни деревьев, ни зверей. Отсюда Вы ничего не увидите. Все это дальше на запад, — он махнул рукой, — в работах задействованы сотни людей. Там огромный лагерь, с жилыми бараками, цехами, шахтами и лесопилками.

— О чем Вы говорите, — не понял я, — мне сказали, что в городе всего пара сотен поселенцев?

Сол пожал плечами.

— Охотники и лесорубы не живут в городе и не участвуют в переписи населения. Частные компании доставляют их прямо в трудовой лагерь.

Все это было очень странно. Ни о каких рабочих и лагерях мне ничего не говорили.

— Я плыл на «Гиганте» и никого не видел, там были пассажиры — инженеры и торговцы, но всего человек 10.

— Никто не собирается отправлять рабочих первым классом, — доктор горько усмехнулся, — они плывут на парусниках, в трюмах, условия ужасающие.

Мне показалось, что я ослышался. Если на десантном судне мы добирались до Дикого острова два месяца, то сколько же длится путешествие под парусом.

— Это же очень долго, — предположил я.

Сол кивнул.

— Компании экономят уголь. Их совершенно не волнует, сколько продлиться путешествие и в каком виде сюда прибудут люди. На островах вербуют бедняков, которым некуда податься. Властям нет до них никакого дела, а сами они никогда не пожалуются.

В очередной раз я подумал о том, что картина этого мира, нарисованная моим воображением, никуда не годиться. На картах Рока никаких лагерей обозначено не было. Неужели работа сотен людей велась без оформления соответствующих документов, нелегально? Подобные вещи невозможно скрыть, слишком большой размах, как говориться: «рыбу-меч в мешке не утаишь».

— Откуда Вы все это знаете? — спросил я, невольно оглядываясь по сторонам. Казалось нас никто не подслушивал. Хотя, кто знает, может быть то, что мне рассказывал Сол, вовсе не тайна.

— Иногда помогаю им, бесплатно лечу больных, раненых, — доктор тяжело вздохнул и встал, — извините, что своими рассказами испортил Вам аппетит. Мне пора идти.

Вечером меня навестил Хал.

Он постучал в дверь и вошел, не дожидаясь приглашения.

— Здравствуйте, Бур, — с порога пробасил он, — я решил, что Вы меня бросили и ругал Вас последними словами. А тут приходит офицер и говорит, что Вы ранены. Что за чертовщина с Вами приключилась?

Это я отправил к нему Зута с извинениями. Получалось, что несколько дней назад я сошел на берег и пропал. Капитан даже не знал, где меня искать. Через помощника я передал ему привет и записку с адресом. Хал принес коньяк и фрукты.

— Удивительный город, — восхищенно говорил он, — виноград и апельсины можно купить прямо на улице, как в столице жаренные каштаны.

Хал был явно навеселе, но, похоже, успел выпить совсем немного.

— Как Вы устроились, — спросил я, — Вы уже стали капитаном?

Он бросил фуражку на кровать и расстегнул китель.

— Да. Рок назначил меня командовать десантным судном. Старое корыто. Мощные пушки и ржавое днище, — Хал махнул рукой, — здесь все корабли такие.

Я рассказал капитану обо всем, что со мной приключилось. Хал слушал с открытым ртом. Последние дни он просидел в каюте «Гиганта», никуда не ходил и газет не читал. Назначение ему вручили только сегодня. Вечером он впервые сошел на берег и то, только для того, чтобы разыскать меня. Мы проговорили несколько часов. Я отказался от коньяка и Хал пил за двоих. Когда стемнело он отправился обратно на судно.

— Надо команду приструнить, а то разленились без капитана, — сказал он на прощание, — не знаю, когда смогу Вас навестить в следующий раз. Если выберетесь в порт, мы стоим у второго причала. Названия у судна нет, только номер — 4ДО.

Утром четвертого дня я с наслаждением принял ванну. Постельный режим совершенно меня измучил. Голова больше не кружилась и после завтрака я отправился в комендатуру.

Во-первых, я хотел повидать Рока, а во-вторых нужно было написать отчет о переговорах. Не знаю зачем я понадобился контрразведке, но, если у них появились вопросы, лучше быстрее на них ответить. Фамилию лейтенанта, который мной интересовался, Зут не запомнил, зато подробно объяснил мне, в каком кабинете его можно найти.

Я миновал часового, поднялся на крыльцо и прошел в самый конец коридора. Рока на месте не оказалось, адъютант тоже отсутствовал. Я немного постоял у закрытой двери и прошел дальше, читая таблички на дверях. В комендатуре было пусто, посетителей начинали принимать после полудня. На двери контрразведчиков таблички не было, только белела цифра 7. Я постучал и, не дожидаясь разрешения, открыл дверь. Кабинет оказался маленький и какой-то нежилой. На совершенно пустом столе не было ни чашек, ни документов, ни подсвечников, вообще ничего. Справа возвышался шкаф, до отказа забитый, какими-то папками, а точно посередине комнаты стоял одинокий стул. Окна были плотно закрыты и в комнате стояла невыносимая духота. То ли Зут ошибся номером кабинета, то ли я пришел слишком рано.

— Вы ко мне?

Я оглянулся и увидел невысокого плотного мужчину лет сорока, в полевой форме.

Как он подобрался ко мне оставалось загадкой, потому что шагов за спиной я не слышал.

— Лейтенант Шоб, — представился незнакомец, и неожиданно улыбнулся, — а Вы, по всей видимости, супер-лейтенант Бур?

— Да, — ответил я и постарался изобразить на лице некое подобие улыбки.

Формально я был старше по званию, но служба в контрразведке давала определенные преимущества перед другими родами войск, поэтому общаться с лейтенантом нужно было предельно аккуратно. Никакой вины за собой я не чувствовал, но во время войны мне порядком досталось от конторы, и новых проблем я не хотел.

— Проходите, — весело сказал Шоб, — присаживайтесь.

Он сразу направился к столу, уселся в кресло, с грохотом выдвинул какой-то ящик и достал оттуда несколько чистых листов бумаги и набор для письма.

Я прошел в центр комнаты и сел на стул.

Шоб разложил перед собой бумаги, потом спохватился, выбрался из-за стола, открыл окно, зачем-то высунулся по пояс наружу, словно проверяя не следят ли за нами, и вернулся на свое место.

— Рад с Вами познакомится, — доброжелательно сказал он, — нас не успели друг другу представить. Я был в отъезде, а Вы сразу отправились на переговоры. Все так быстро случилось…