Андрей Завадский - День Победы. Гексалогия (СИ)

— Сидим тихо, мужики, — напомнил Олег товарищам. — Не курить, громко не разговаривать! Лучше вообще не шевелиться, черт знает, может прямо над нами какой-нибудь пиндосовский беспилотник сейчас летает!

Отчасти бывший гвардии сержант был прав, американских «дронов» в небе хватало, но непосредственно над лагерем они не летали, ведя наблюдение за подходами к базе партизан. Направлять дорогие игрушки в самое пекло генерал Костас запретил, не желая терять понапрасну свои БПЛА, уязвимые даже для автоматного огня, как показа недавний опыт. Именно поэтому выход партизан из лагеря остался незамеченным.

Убедившись, что товарищи восприняли предупреждение всерьез, Олег снова обратил внимание на Биноеву. Чеченка тоже устроила себе позицию у подножья старой ели, расположившись на брезенте, и теперь изучая окрестности в прицел, используя его ночную «ветвь». Сумерки, опустившиеся на лес, уже превратились в ночную тьму, и сам Олег тоже достал из герметичного футляра, укрепленного на разгрузочном жилете «Тарзан-М22», ночные очки 1ПН74, эффективность которых успел оценить еще при недавнем нападении на чеченцев.

Стоило только щелкнуть тумблером, и мрак рассеялся, мир предстал перед десантником в зеленых тонах. Стали видны засевшие в нескольких метрах товарищи, с такого расстояния даже их лица можно было различать без проблем. В неестественном свете ноктовизора они казались похожими на каких-то зомби из фильма ужасов. Слава, увидев, что командир смотрит на него, довольно оскалился, хлопнув ладонью по лежавшему рядом цилиндру гранатомета, и показал большой палец.

Олег посмотрел на застывшую, словно оцепеневшую, Жанну Биноеву. При взгляде на нее партизан невольно положил руку на пулемет, словно ожидая, что чеченка вот прямо сейчас вскочит, расстреливая своих спутников, а потом рванет в лес, к долгожданной свободе. Девушка почувствовала его напряженный взгляд, покосилась через плечо, а затем вновь отвернулась, продолжая наблюдение.

Жанна Биноева старалась не замечать косых, подозрительных взглядов партизан. Трое русских, вооруженных до зубов, кажется, готовились не столько сражаться с американским десантом, сколько пресекать возможные ее побег. Причем пресекать без всяких церемоний — на поражение.

Парень с пулеметом смотрел больше именно на Жанну, а не по сторонам, причем смотрел, не выпуская из рук оружия. Биноева ничего не говорила, никак не выдавала, что ощущает эти взгляды и сгустившееся между ними напряжение. Она не собиралась бежать, не собиралась стрелять в спину, но и объяснять это не хотела. Равно как объяснять и то, что американцы стали и ее врагами. Русские, наконец, оставили Чечню, многолетняя война ее народа как будто закончилась победой, но пришедшие из-за океана завоеватели вновь стравили горцев с русскими, заставляя и тех и других проливать свою кровь ради чужих интересов, чьей-то наживы.

Командир партизанского отряда, кажется, почти поверил Жанне в ее готовности помочь. Во всяком случае, не побоялся дать ей в руки оружие, зная, на что она способна, пусть и приставил при этом аж троих соглядатаев. Но до их нервной суеты девушке было немного заботы. Оборудовав себе позицию, она вела наблюдение, пользуясь отличным русским ночным прицелом, позволявшим на расстоянии три-четыре сотни метров и в полночь видеть, как днем. Проходили минуты, превращаясь в часы, но ничего не происходило. Над лесом царила тишина, в которой отчетливо был слышен издалека любой звук вроде шороха крыльев или крика ночной птицы, вышедшей на охоту.

Тем временем ночь вступила в свои права, а вместе с ней на северный лес опустился и мороз. Через полчаса лежания на брезенте Олег Бурцев почувствовал, что, несмотря на бушлат и теплые штаны, тело начинает коченеть. Изо рта уже вырывался пар при каждом выдохе, температура явно опустилась ниже нуля, и Бурцев понял, что даже без американцев здоровым и невредимым ему утро встретить будет не суждено. Значит, придется потом вставать в очередь к Ольге Кузнецовой, чтоб фельдшер отряда по-быстрому помогла ему справиться с простудой.

Приглушенный гул достиг слуха Бурцева, и тот напрягся, пытаясь не потерять этот новый, чуждый для дико леса звук. Шум, доносившийся с северо-востока, нарастал, становясь все более отчетливым.

— Тревога, — негромко скомандовал Олег, сдвигая флажок предохранителя РПК-74М. Ожидание, изматывающее сильнее, чем самый тяжелый марш-бросок, заканчивалось, теперь главное не упустить момент. — К оружию!

Партизаны встрепенулись. Теперь каждый слышал этот звук, в котором без труда угадывался шум летящих вертолетов. И, кажется, их было много.

— Наконец-то! А мы-то уж заждались вас, сучар! — сам себе усмехнулся Олег, испытав настоящее облегчение. Их долгое сидение в засаде оказалось не напрасным, американцы все-таки появились, не зная, что идут прямиком в западню.

У подножья огромной ели зашевелилась Жанна Биноева. Все время, проведенное партизанами в лесу, она не произнесла ни слова, и теперь молча возилась с автоматом. Олег в этот момент даже забыл о своей подозрительности, весь поглощенный ожиданием предстоящей схватки. Исход боя был неведом, но бывший десантник намеревался сделать все, чтобы победить, оставшись в живых, и если для этого понадобится помощь пленной чеченки, что ж, пусть так и будет.

Стрекот винтов звучал все громче, и Бурцев взглядом шарил по небу, пытаясь увидеть силуэт крадущегося над лесом вертолета. Расчеты ПЗРК наверняка уже видели, но стрелять, выдавая себя, не спешили. Вот когда десант окажется на земле, тогда и начнется самое интересное. Взовьются над лесом зенитные ракеты, и американцы окажутся здесь одни, без средств эвакуации, лицом к лицу с партизанами, уже замкнувшими вокруг покинутой базы кольцо засады.

— Черт, где же вы? — Бурцев чувствовал, как тело начинает потряхивать мелкой дрожью. Противник был рядом, но заметить его никак не удавалось. — Куда же вы пропали?

Что-то промелькнуло в ночном небе, что-то быстрое, намного меньшее, чем любой вертолет. Холмик, облюбованный партизанами, обдала волна монотонного гула, никак не могущего быть шумом винтов геликоптера. И прежде, чем Олег понял, что это было, лес озарила яркая вспышка, а там, где располагались тщательно замаскированные землянки партизан, вздулся огненный шар.

— Ложись, — крикнул сержант, утыкаясь лицом в землю. — Ракетная атака!

Еще два взрыва прогремели почти одновременно, сливаясь в протяжный рокот, к небу поднялись столбы багрового пламени, а земля ощутимо заходила ходуном. Затем до холма добралась ударная волна, подрастерявшая свою сокрушительную мощь, но все же ощутимая. Словно раскаленным пустынным ветром пахнуло в лицо, срывая с ветвей хвою, взметая усыпавший землю мелкий лесной мусор.