Андрей Завадский - День Победы. Гексалогия (СИ)

Когда с земли стали стрелять, Федор Смирнов инстинктивно дернул штурвал, уводя вертолет из-под огня. Ему никогда прежде не приходилось оказываться под зенитным огнем, но навыки, вбитые на тренировках, никуда не делись. Несколько пулеметных и автоматных очередей прошли стороной, лишь несколько пуль впилось в днище Ми-8, не причинив никакого вреда. А нависавший над пилотами чеченец, не ожидавший такого маневра, едва не свалился с ног, успев ухватиться за спинку пилотского кресла.

— Что делаешь, а?! — взревел боевик, вытаскивая из кобуры вороненую «Беретту-92». — Развернись бортом, чтоб пулеметчики видели этих шакалов!

— Пошел на хрен! На такой высоте нас из «калаша» можно завалить, если по кабине очередь дать! Это же не «крокодил», тут брони нет!

— Делай, что говорю, если хочешь жить!!!

Чеченец ткнул стволом пистолета в затылок Смирнову, крича в ухо и брызжа слюной. Федор видел, как дернулся его напарник, подался вперед, словно хотел наброситься на боевика, но в последний миг остановился.

— Ствол убери, — прорычал сквозь зубы бывший командир ракетоносного полка. — Или сам за штурвал сядешь! Ты умеешь «вертушкой» управлять? Нет?! Так и стой спокойно, мать твою!

— На земле я перережу тебе глотку, шакал!

Внезапно ожила рация, закрепленная на лямке разгрузочного жилета. Вместе с треском и шелестом помех из динамика донеслась смесь русских и чеченских фраз:

— Арби, здесь снайпер, к северу от деревни! Положил нескольких наших! Головы не поднять! Это засада! Прикройте нас с воздуха!

— Понял, амир! — ответил боевик, придавив тангету рации, и затем, обращаясь уже к пилотам, приказал: — Заходите с севера! Пройдете вдоль деревни! Опускайтесь еще ниже!

— Какого хрена ниже?! Нас же вдоль и поперек располосуют даже из стрелкового, а если у них ПЗРК?

— Выполняй, русская свинья!!!

В десантном отсеке пятеро боевиков возились с пулеметами, тяжелым «Утесом» и ПКМ, установленных кое-как в проемах иллюминаторов. Спотыкаясь о гильзы, щедро усыпавшие пол, Они как раз закончили заправлять снаряженные ленты, когда вертолет вышел на цель, оказавшись над кромкой леса, где укрывался безжалостный русский снайпер. Оба пулемета разом открыли огонь, выпустив рой пуль, накрывших заросли редкого кустарника. Бледные искры трассеров уходили к земле, гасли в кронах деревьев, перепахивая напитанную влагой землю.

— Зависни, — приказал Смирнову чеченец. — Мои люди должны хорошо видеть цель!

— Тогда сами станем целью, — огрызнулся пилот. Боевик, утробно зарычав, замахнулся, будто хотел ударить, но в это время ожила уже бортовая радиостанция Ми-8, и твердый голос приказал садиться.

Федор боковым зрением уловил какое-то движение сзади-сверху, и, едва не вывернув шею, успел увидеть уходящий в заднюю полусферу камуфлированный Ми-8МТВ-5.

— Он занимает позицию для атаки, — крикнул Смирнов. — Надо подчиниться, или нас разнесут на куски!

Боевик, выругавшись, выскочил в десантный отсек, и пилоты услышали, как он приказывает обстрелять второй вертолет. Загрохотал могучий «Утес», и пунктир трассирующих пуль, повисший в пустоте, на миг связал две винтокрылые машины. А затем под крыльями второго Ми-8, невесть откуда появившегося под этим хмурым небом, полыхнуло пламя, и Федор Смирнов почувствовал, как дрожит под свинцовым градом его вертолет.

Пилот, впившись в рычаги штурвала, пытался удержать машину, превратив падение хоть в какое-то подобие полета. До земли — полсотни метров, приборная доска осветилась тревожным красным светом, турбины захлебываются, и все, что нужно было Федору Смирнову, бывшему асу авиации Северного флота, это вырвать у судьбы несколько секунд, выровняв уже охваченный огнем вертолет. мгновение — и шпангоуты фюзеляжа не выдержат, лопнув, и тяжелые турбины провалятся в десантную кабину, превращая в кровавое месиво тех, кто еще мог оставаться в живых.

— Падаем, — кричал молодой пилот Алексей, смотревший, не отрываясь, как стремительно приближается земля. — Мы падаем!

— Держись! Бери штурвал, тяни вверх!

Вертолет, расстрелянный в упор, не слушался больше управления. Тяжелую машину развернуло, закрутило, точно в водовороте.

— Приготовится к удару! — успел крикнуть Смирнов прежде, чем Ми-8 с размаху рухнул на землю.

Вертолет завалился на левый борт, моментально сломав лопасти все еще продолжавшего вращаться винта. Переломилась хвостовая балка, кабину немедленно затянуло гарью и в затылки пилотам дыхнуло нестерпимым жаром.

— Покинуть машину, — прохрипел Смирнов. — Леха, шевелись! Что застыл?!

Пилот, отстегнув ремни, подскочил к напарнику, толкнул того и увидел, как безвольно мотнулась голова молодого летчика, изо рта которого вытекла струйка крови.

— О, черт!

Смирнов, выбив панель блистера, выскользнул в проем, упав на землю. Что-то впилось в ладонь, проткнув ее насквозь, словно шип, какой-то обломок, возможно, кусок лопасти или обшивки. Закричав от боли, Федор вскочил, увидев перед собой, метрах в ста, несколько фигур в камуфляже и с оружием, растянувшихся редкой цепью. Один из вооруженных людей что-то крикнул, требовательно взмахнул рукой, и остальные вскинули оружие, нацелив сразу несколько стволов на пилота, замершего в нерешительности в считанных шагах от охваченного огнем вертолета, вот-вот готового взорваться.

— Стой! — сквозь шум в ушах, словно ватой забитых, смог расслышать Смирнов, пытавшийся выпрямиться во весь рост. — Ни с места! Руки вверх!

Его могли убить в любой миг, просто чтоб не рисковать, выпустить пару очередей, и идти дальше. Федор Смирнов, вдруг почувствовавший, что очень хочет жить, опустился на колени, поднимая руки над головой так высоко, как только мог. Вертолет, от которого он смог отойти метров на двадцать, должен был вот-вот взорваться — в баках уже оставалось совсем мало горючего, зато топливных паров хватало, и это было самое страшное. Но до взрыва оставалось еще несколько секунд, а вот приближавшиеся осторожно люди в камуфляже, черных масках с провалами глаз вместо лиц, с оружием в напряженных руках, не дали бы бывшему командиру полка ни мгновения лишнего.

С грохотом отодвинулась в сторону широкая дверь, ведущая в десантный отсек, и на пороге во весь рост в клубах дыма и копоти встал чеченский боевик Арби. Он все так же сжимал в правой руке массивную «Беретту-92», из которой пока не успел сделать ни одного выстрела. По лице чеченца текла кровь, камуфляж был порван, тоже весь в крови, но боевик все еще стоял на своих двоих. Он хотел спастись, он тоже очень хотел пожить еще хотя бы немного, и торопился, чувствуя, как пламя обжигает спину. Но на пути оказался стоявший на коленях русский летчик, чудом каким-то уцелевший при падении. Арби вскинул пистолет.