Андрей Завадский - День Победы. Гексалогия (СИ)

Акустик «Усть-Камчатска» включил громкую связь, и пульсирующий гул заполнил тесное помещение рубки. Атомный ударный авианосец ВМС США «Джордж Вашингтон» не мог оставаться незамеченным, да и не пытался делать это. Под водой звук его винтов распространялся на сотни миль, и этот звук должен был внушать ужас всем, чьих бы ушей ни коснулся. Сто тысяч тонн стали, настоящая машина разрушения, вновь двигалась к русским берегам, но теперь целью палубных эскадрилий должны были стать отнюдь не русские.

— Мы внутри ордера, — почему-то полушепотом произнес офицер-акустик, взглянув на Владимира Шарова. — До цели десять миль!

— Эх, торпеду бы им ниже ватерлинии! Они как на ладони!

Старший помощник капитана «Усть-Камчатска» многозначительно потер руки, которые ощутимо подрагивали от прилива адреналина, потоком хлынувшего в жилы. Противник был совсем рядом, буквально на расстоянии вытянутой руки, такой уязвимый в своем высокомерии, уже в пределах досягаемости тяжелых противокорабельных торпед 53-65К, мощи трехсоткилограммовых боеголовок которых вполне хватило бы, чтобы пробить «шкуру» даже атомного авианосца.

— Отставить, старпом, — решительно произнес Шаров, сам не находивший себе места от возбуждения. — Успеешь еще поохотиться. Нас ждет более важная цель, вся Америка. Да и нам долго не протянуть, даже если повезет, и удастся торпедировать янки сейчас.

Словно в подтверждение слов командира, корпус «Варшавянки», крадущейся самым малым ходом, содрогнулся, точно от удара великанской кувалдой, когда его коснулся ультразвуковой импульс, испущены сонаром американского эсминца, прошедшего в считанных кабельтовых от русской субмарины.

— Твою мать! — Шаров выругался, но тотчас взял себя в руки, скомандовав: — Погружение сто! Уменьшить скорость до трех узлов!

«Усть-Камчатск» нырнул к самому дну, почти остановившись, продолжая двигаться будто по инерции, а капитан приказал:

— Тишина в отсеках! Авианосец не ходит в одиночку, и его эскорт у нас над головами!

Кажется, шум винтов американского корабля, будто привязанный, кружившего над «партизанской» субмариной, был слышен безо всяких гидролокаторов, невооруженным ухом. Кровь в жилах нескольких десятков человек, запертых внутри нее, под многометровой толщей ледяной воды, застыла, превратившись в какое-то желе. В любой миг мог раздаться вой турбин атакующих торпед, и тогда отчаянный поход прервался бы, едва начавшись.

— Дистанция до цели увеличивается, — сообщил акустик, и его слова вызвали настоящий вздох облегчения. — Тринадцать миль. Цель смещается на норд.

— Пусть пока поплавают, — натужно усмехнулся капитан Шаров. — Пока хватит и «Бенфолда» с них!

Моряки негромко рассмеялись, вспоминая дерзкую до безумия атаку на рейде Владивостока. Силы врага сократились на один корабль, завеса, созданная у восточных берегов России, стала чуть менее прочной, а это увеличивало шансы на успех.

— Изменить курс на девяносто пять, — приказал Шаров, когда шум винтов американской эскадры отдалился куда-то к горизонту. — Курс — пролив Лаперуза. Глубина сто, скорость шесть. Всем соблюдать полную тишину. Что американцы, что японцы, пустят нас на дно, если обнаружат, а мы не можем себе позволить такую роскошь, как смерть, не сейчас. Мы прорвемся!

«Усть-Камчатск» медленно двигался туда, где почти смыкались берега русского Сахалина и японского острова Хоккайдо. Пролив шириной несколько миль был воротами на просторы Тихого океана, а там — Америка, конечный пункт их отчаянного похода.

— Это же настоящий капкан! Сами идем в ловушку, — помотал головой старпом. — Да еще строевым шагом!

Владимир Шаров устало опустился в кресло, закрыв ладонями воспаленные глаза. Подлодка вышла в море с некомплектом экипажа, вахты были увеличены в полтора раза, и у капитана почти не было времени на отдых, тем более, сейчас, когда вокруг «Усть-Камчатска» смыкалось кольцо облавы.

— Японцы хорошо укрепились на Сахалине, — произнес, не открывая глаз, Шаров. — Но в этих водах сейчас слишком много кораблей и подлодок, топить каждую без разбора — себе дороже. Так что мы прорвемся, если будем достаточно осторожны.

Подводная лодка медленно входила в узость пролива. Винт едва вращался, и субмарина словно повисла в тоще воды. Моряки в помещении центрального поста разговаривали только шепотом, боясь выдать свое присутствие даже громким словом. И все же они двигались, и, наконец, берега расступились, открывая просторы бескрайнего океана.

— Увеличить скорость до семи узлов!

— Неужели прорвались? — старший помощник взглянул на капитана, лицо которого покрылось капельками пота.

И в этот миг гидрофонов, целые батареи которых протянулись вдоль покатых бортов «Усть-Камчатска», коснулся звук, источник которого мог быть создан только руками человека.

— Шум винтов по правому борту, — зачастил акустик. — Цель подводная по пеленгу сто сорок!

— Боевая тревога! Приготовить к запуску приборы акустического противодействия! Цель опознана?

— Дизель-электрическая подлодка, японская, типа «Оясио»!

— Уменьшить скорость до двух узлов! Глубина под килем?

— Семьдесят!

— Погружение сто пятьдесят!

Подлодка скользнула к самому дну, туда, куда никогда не проникали солнечные лучи. Она снова превращалась в бесплотную тень, призрака морских глубин, неосязаемого и смертельно опасного. А на борту японской подводной лодки «Юдзисио», вышедшей в атаку, акустик растерянно сообщил капитану Накамуре:

— Цель потеряна!

— Она здесь, она должна быть здесь! Опознали их?

Японцы не зря считались лидерами в сфере вычислительной техники. Бортовые компьютеры их субмарины, по крайней мере, были не хуже, чем высокотехнологичная начинка того же «Лос-Анджелеса», и в них также хранились акустические «портреты» всех кораблей и подводных лодок, когда-либо бороздивших просторы Тихого океана.

— Это русская подлодка класса «Кило», — с еще большей растерянностью сообщил акустик, когда процессоры закончили процедуру сравнения.

— Не может быть! У русских нет флота, тем более, подводного! То, что американцы не потопили в боях, они разрезали на металлолом позже. Какая-то чертовщина!

— Ошибка исключена!

Японская субмарина, также сбавив ход до минимума, снова замерла, повиснув в толще воды, точно запутавшаяся в паутине букашка. Она будто перестала существовать, перемещаясь в другое измерение, но продолжив впитывать приходившие извне шумы и пытаясь вычленить в неумолкающем «голосе океана» те звуки, которые могли быть произведены механизмами чужой субмарины. Обе подводные лодки затаились, будто терпеливые хищники, выжидающие, когда у противника не выдержат нервы и он выдаст себя, подставившись под удар.