Андрей Завадский - День Победы. Гексалогия (СИ)

— Сбрасывай ракеты!

Четырехметровые сигары ПКР, отделившись от пилонов, исчезли в волнах, облегчая японский истребитель на тысячу двести килограммов. Зашлась в испуганном визге система предупреждения об облучении J/APR-6, а затем вертевшийся из стороны в сторону F-4 содрогнулся от чудовищного удара, и в кабину пилотов ворвалось жаркое пламя, от которого кожа потекла, будто податливый воск.

Полковник, командир эскадрильи русских перехватчиков, видел, как взорвался пораженный сразу двумя ракетами Р-77 японский «Фантом». Но две последние ракеты, выпущенные залпом по энергично маневрировавшему F-2A, прошли мимо цели, словно японец был заговоренный.

— Иду на сближение, — процедил сквозь зубы пилот, которого перегрузка вдавливала в спинку кресла, наполняя все тело до кончиков пальцев привычной тяжестью. — Добьем накоротке!

Тяжелый МиГ-31 спикировал, и полковник открыл огонь из пушки, видя, как рубиновые полосы трассеров вонзаются в плоскости вражеского самолета, и тот, беспорядочно кувыркаясь, падает вниз в окружении бесформенных клочьев собственной обшивки.

Внезапно тесное пространство кабины «МиГа» наполнилось истошным визгом системы предупреждения об облучении СПО-15 «Береза». Услышав ее противное верещание, пилот перехватчика, понявший, что оказался в захвате вражеской РЛС, дернул на себя рычаг штурвала и без колебаний включил форсаж.

Легко преодолевший звуковой барьер истребитель, продолжая стремительно набираться скорость, рванул в сторону, пропав сперва с радара японского истребителя F-15J, незаметно подкравшегося с тыла, а затем и из поля зрения его пилота, энергично вертевшего головой по сторонам. По инерции «Игл» промчался дальше, а русский МиГ-31, выполнив вираж, пусть и не такой изящный, как славившийся своей фантастической маневренностью Су-27, зашел в хвост противнику.

Охотник и жертва поменялись местами, и это заняло считанные десятки секунд. Пилот «мига», продолжавшего мчаться, опережая звук, взял на прицел метавшийся из стороны в сторону F-15J, и, сблизившись с японцем на полторы тысячи метров, нажал гашетку. Шестиствольная пушка выпустила короткую очередь, и поток двадцатитрехмиллиметровых снарядов перерубил корпус японского истребителя пополам. «Игл», вспыхнув, начал разваливаться в воздухе, а МиГ-31, торжествующе ревя турбинами, промчался над ним в поисках нового соперника.

Радиоэфир не мог донести до остававшихся на земле людей весь ужас этого стремительного боя, боль и отчаяние сгоравших заживо пилотов, замурованных в кабинах своих погружающихся в морскую пучину крылатых машин. Но те, кто умел читать между строк коротких, по-уставному сухих и лаконичных радиограмм, украдкой шептал слова молитвы по погибшим в сражении бесстрашным воинам.

— Безвозвратные потери составили двадцать восемь машин, еще одиннадцать получили тяжелые повреждения, но сумели дотянуть до аэродромов. — Командующий Северной зоной противовоздушной обороны генерал Ямасиро медленно цедил слова. На скулах его вздулись желваки. — Ударная группа уничтожена почти полностью, русские «Фланкеры» просто вырезали их, не понеся никаких потерь. К счастью, большей части пилотов удалось покинуть свои истребители, и теперь дело за вертолетами спасательной службы, уже вылетевшими в район боя. Но мои эскадрильи опустошены, в иных осталось по два-три самолета, и моральных дух летчиков подорван. Русская техника оказалась на высоте, а недостаток мастерства их летчики с лихвой компенсировали безумной отвагой, сражаясь с яростью настоящих самураев. Это разгром!

Командующий Воздушными силами самообороны взглянул на генерала, прищурившись, так, что и без того узкие глаза сжались в едва различимые щелочки:

— Да, разгром, но разгромлены отнюдь не мы! Русские задействовали все ресурсы, бросили против нас все свои истребительные эскадрильи, и понесли ничуть не меньшие потери в этом бою. Но, в отличие от нас, сохранивших три четверти своей авиации, у гайдзинов больше не осталось машин и пилотов, это последнее усилие умирающего, и не более. Готовьте вторую волну к вылету немедленно! Теперь ничто не должно помешать нашим летчикам пустить их корабли на дно!

Через несколько минут размеренная, текущая в полном соответствии с духом и буквой устава жизнь на много численных военных авиабазах острова Хонсю, сменилась лихорадочной суетой. Раздвинулись створки ангаров, и вокруг извлеченных из-под бетона истребителей забегали техники, а пилоты поспешили занять места за штурвалами, готовясь поднять могучих стальных птиц в подернутое облаками небо. Они ожидали приказа на взлет, готовые, если это будет нужно для блага своей страны, принять смерть в небе, но опасность грозила этим, без сомнения, храбрым и преданным людям, большинству из которых еще не исполнилось и тридцати лет, не с воздуха, а из морских глубин.

Подводная лодка Б-494 «Усть-Большерецк» проекта 877 кралась вдоль западного побережья острова Хонсю на глубине сорока метров. Все выдвижные устройства, в том числе и труба РДП, питавшая атмосферным кислородом дизель-генераторы, были убраны в ограждение рубки. Субмарина шла под аккумуляторами трехузловым ходом, экономя заряд батарей. Всплыть для их подзарядки здесь, в зоне действия японских кораблей и патрульной авиации, было равносильно самоубийству, но не менее самоубийственным казался и сам поход к вражеским берегам. Полторы тысячи миль, пройденных в обстановке полнейшей скрытности, в зоне действия флотов Китая и обоих Корей, даром, что коммунисты-северяне имели в строю несколько ракетных катеров да пару лоханок покрупнее, гордо именуемых корветами. А у японских берегов, и бывших конечной целью перехода рыскали эсминцы и фрегаты, капитаны которых, напуганные недавним отчаянным рейдом «Новосибирска», были готовы палить по каждой тени. Малейшая ошибка, вызванная усталостью и колоссальным напряжением натянутых до состояния гитарной струны нервов любого члена экипажа, могла стоить жизней тех пятидесяти семи храбрецов, кто находился на борту субмарины, тайно проникшей в самое сердце владений врага.

«Усть-Болшерецк» не был одинок в смертельно опасных водах, омывавших берега Японских островов. Где-то рядом притаилась в боевой готовности однотипная субмарина Б-445 «Святитель Николай Чудотворец». А севернее, близ Хокайдо, затаилась в толще воды, неслышно подбираясь к чужим берегам, Б-349, третья оставшаяся в строю «Варшавянка» Сто восемьдесят второй бригады подводных лодок, сменившей базы на Камчатке на безопасную и гостеприимную гавань Владивостока.

Командир «Усть-Большерецка» мог только гадать о судьбе своих товарищей с других субмарин. Возможно, они уже покоились на дне, пораженные японскими торпедами или напоровшиеся на заграждения противолодочных мин. Возможно, на поверхности уже начиналась охота и за его «Варшавянкой». Несколько суток моряки провели в полнейшей изоляции от внешнего мира, с трудом представляя, что происходит вокруг. Субмарина держалась указанного района в готовности действовать, пока удачливо избегая обнаружения противолодочными силами противника. Но все рано или поздно заканчивается, в том числе и затянувшееся ожидание в безмолвии глубины.