Елена Счастная - Воин Забвения. Гранитный чертог (СИ)

— На том месте, где мы их нашли, трава вся вытоптана на несколько десятков саженей вокруг… Ну, просто с землёй смолота. И дальше мы следы конных увидели — земля мокрая была после дождей, хорошо отпечатались. Но больше всего пеших было. Видать, большой отряд на наших напал. Их окружили и перестреляли из луков, как куропаток.

— Так, достаточно, — Хальвдан коротко поднял руку. — Суть мне понятна. Остальное расскажешь кнезу и Бажану. Пойди в поварню — поешь чего-нибудь. Я за тобой пришлю.

Ленне кивнул и подотстал, но добавил вслед:

— И стрелы, которыми их перебили… Кажись, древнерские, Хальвдан ярл.

Тот снова остановился и обрушил на ватажника неожиданное для самого себя недовольство:

— Кажется, я просил не называть меня ярлом? Какой я, к драугру, ярл?

Ленне только растерянно приоткрыл рот. А Хальвдан развернулся и, зло впечатывая шаги в подмёрзшую землю, пошёл к башне. Обычно он не цеплялся к тому, как его величали прибывшие с Клипбьёрна вереги. А те знай твердили: ярл да ярл. Хоть стать вождём рода он не успел — не до того стало, когда давний друг Кирилл прибыл за много вёрст от Новруча и попросил отправиться с ним — объединять земли в княжество. Сломя голову Хальвдан помчался из родных мест в края, где и сам-то никогда не был. Забыл об обещании конунгу стать ярлом после отца, забыл о возлагаемых на него надеждах, о грядущих походах, что сулили славу и почтение — самое важное для будущего молодого вождя.

А вот его воины не забыли. И кто знает, чего больше было в их обращении, исподволь ставшим привычным: уважения или упрёка. Сегодня оно почему-то взбесило Хальвдана. Видно, причиной послужила донельзя скверная весть о сгинувшем отряде. Никак древнеры пожелали вновь напомнить о том, что присоединились к княжеству едва не из-под палки. Снова неожиданные и нелепые потери — будто Боги решили вдоволь позабавиться, извести Кирилла и воевод ещё до похода.

Хальвдан дошёл до своих покоев, переоделся — не идти же к князю в мокрой рубахе — и отправился к Кириллу. День обещал быть длинным.

Советники на сбор не торопились.

Хальвдан сидел за длинным дубовым столом и от безделья медленно скользил взглядом по чертогу, в котором последние дни приходилось появляться слишком уж часто. Знать, не к добру.

Желтоватый свет косыми лучами пронизывал наполненный мелкой, светящейся точно искры, пылью воздух. День уже повернул на закат — как-никак скоро хлябистая осень сменится настоящей зимой. Пока Хальвдан отупело смотрел на танец пылинок, солнечное пятно отодвинулось от его руки ближе к краю стола. Так, пожалуй, можно и просидеть до самой ночи, ожидая, что хоть кто-то соизволит явиться.

Пустив по чертогу вихрь сквозняка, дверь открылась, и послышались негромкие шаги. Вошёл Квохар — казначей князя. Мерзкий тип. Хальвдан недолюбливал его, да и просто не доверял, хоть по долгу службы сталкиваться с ариванцем ему приходилось нечасто, а потому раздоров между ними не случалось. Уж больно далеко друг от друга лежали их интересы. Было в нём что-то от ящерицы, изворотливой и юркой. Схватишь — а она хвост в пальцах оставит, и след простыл. В общем, как ни крути — торгаш торгашом, и не важно, где он дурит людей — на торгу или в детинце.

Квохар неспешно сел за стол чуть поодаль, приветственно кивнул и уставился на свои руки, сложив их перед собой. Никогда ещё не доводилось видеть казначея таким озадаченным. И казалось, что мысли его сейчас блуждают далеко от насущных дел княжества.

Почти вслед за Квохаром появился Виген — начальник стражи Кирията. Как всегда бодрый и стремительный, словно выпущенный из пращи камень. Его стражники были выучены донельзя строго: незаметные, скрытные, когда надо, но всегда охраняющие свои посты. Иногда они напоминали тени: возникали из ниоткуда и знали обо всём, что происходит вокруг, пусть и за закрытыми дверьми. Хотя куда им до женщин детинца — вот кого надо нанимать Вигену в соглядатаи. И Хальвдан не удивился бы, узнав, что многие из этих баб, порождающих слухи и сплетни со скоростью летящего самострельного болта, находятся у того на службе. Благодаря Вигену князь узнавал о многом из того, чего знать не должен был.

Начальник стражи сел на противоположной стороне стола и вперил в Хальвдана взгляд холодных, словно бельма, светло-серых глаз.

— Как ты, воевода? Давно я тебя не видел, — его негромкий, хрипловатый голос нарушил тишину.

— То, что ты меня не видел, не значит, что ты не знаешь, как я поживаю, — Хальвдан натянуто улыбнулся. — Ведь так? Избавь меня от лишних разговоров — тебе обо всём доложит… ну вот хотя бы этот парень, — он указал на гридня, стоящего у двери чертога. Тот только скосил на него глаза.

Виген рассмеялся.

— Ты всегда мне нравился, верег. С тобой не соскучишься.

Хальвдан ответил на его веселье кислой ухмылкой.

— С тобой тоже: не успеешь спровадить из покоев девицу, как князь уже кулаком грозит.

Начальник стражи ещё некоторое время смотрел изучающе, но его внимание привлёк Лерх, который слишком шумно ввалился в зал, тихо поругиваясь на ариванском. Но тут же увидел, что на совет не опоздал, и сбавил шаг, пытаясь вернуть своему облику обычную степенность. Затем он уселся рядом с Хальвданом, склонился к нему и спросил:

— Не знаешь, зачем князь сегодня вызвал меня на совет? С чего я вдруг понадобился?

— Знаю, но не скажу, — не поворачивая головы, буркнул Хальвдан.

Лерх негодующе воззрился на него, внимательно оглядел лицо и облёгчённо выдохнул:

— Шуточки твои…

— Какие уж шуточки. Я здесь не для того сижу, чтобы каждому отдельно всё объяснять.

Лекарь скривился, но ввязываться в словесную перепалку не стал.

Молчаливое ожидание длилось, пока в зале не появились, наконец, Бажан с Кириллом. Одновременно с ними в другую дверь, похлопывая по бедру коротким хлыстом, вошёл тысяцкий городского ополчения Асташ. Видимо, только приехал. Обычно его трудно было найти в замке. Жил тысяцкий даже не в городе — за пределами посада в своей большой избе, которую отстроил заново после того, как поступил на княжескую службу. Подготовкой ополчения занимался там же, на нарочно подготовленном для этого тренировочном поле. Хальвдану доводилось на нём бывать. Гонял Асташ мужиков нещадно, за что те его тихо ненавидели. Но перечить никто не решался. Вид тысяцкого, коренастого, кривоногого, с неизменным хмурым выражением на лице, украшенном когда-то сломанным носом, кого угодно заставлял много раз обдумать резкие слова, прежде чем их произнести.

Коротко глянув на Кирилла, Асташ спешно подошёл к столу и встал рядом с поднявшимся на ноги Лерхом. Князь оглядел советников, опустился в кресло и жестом пригласил всех садиться. Сквозь усталость на его лице проступало и беспокойство, которое возникло ещё утром, когда Хальвдан вместе с Ленне доложили ему обо всём, что случилось при нынешнем сборе дани на юго-востоке. Прибавь к тому нерадостные вести о вельдах из уст пленника и допрошенной позже Млады — получится, что поводов опечалиться за последние пару седмиц выдалось более чем достаточно.