Кирилл Бенедиктов - Завещание ночи

— Железная Корона, как вы помните, была у него еще раньше. Таким образом, ему оставалось сделать последний, решительный шаг — получить Чашу. Если бы он ее получил, цель его была бы достигнута.

— Не понимаю, — сказал я.

— Дело в том, что все три предмета — Чаша, Корона и Череп — сами по себе обладают некими магическими свойствами. Можно сказать, что каждый из них отмечен печатью Силы. Так, хозяин Черепа может посылать Стрелу Мрака. Власть Короны, например, так велика, что погубила уже не одного владевшего ею человека. Чаша… — старик помолчал. — Нет, пожалуй, Чаша ничего не может дать непосвященному, кроме ни с чем не сравнимого ощущения причастности к величайшей тайне Вселенной… Но только собранные вместе, скованные в одну цепь, эти предметы делают владеющего ими хозяином Силы.

— Мистикой попахивает, — безжалостно сказал я. — Можно описать это в более конкретных терминах?

Лопухин снова развеселился. Пыхнул трубочкой.

— В более конкретных? Смотря что понимать под конкретикой. Ну, очень грубо говоря, действующую Триаду можно сравнить с волшебной палочкой.

— С чем, с чем?

— Ну, с волшебной лампой Аладдина. Эта штука начинает исполнять желания.

Отлично, подумал я. Бессмертный, хромой и лысый египетский жрец две с половиной тысячи лет рыщет по всему свету в поисках волшебной палочки. Браво, Ким. Ты связался со сказочниками.

Сказочники, однако, не тычут своих слушателей пальцами в селезенку, не натравливают на них собак размером с письменный стол и не растворяются в воздухе у них перед носом.

— Ладно, — сказал я миролюбиво. — Три штуки, взятые вместе, исполняют желания. Лысый за ними охотится. Чаши у него нет. Он приходит к вам. Чаша у вас?

Лопухин крякнул.

— Эх-хм, молодой человек, почему вы думаете, что я вам отвечу?

— Ага, — сказал я. — Значит, у вас. И вы, в свою очередь, ищете Череп и Корону.

— С чего вы это взяли?

— А вот с чего. Если бы вам не нужны были Череп и Корона, вы не стали бы нанимать меня для взлома в Малаховке. Логично? Если бы вы хотели только сохранить Чашу, вы бы сидели тихо и молчали бы в тряпочку. Извините, — спохватился я.

— Да поймите же вы, — произнес он с неизвестно откуда взявшейся запальчивостью, — мне вовсе не нужен был этот Череп! Совершенно не был нужен! Я старый человек, какое желание я могу загадать для себя? Молодость? Но это смешно, в конце концов… Мне нужно было, чтобы череп перестал существовать вовсе!

— Опять не понял, — сказал я.

Он отчаянно пыхтел трубкой. Я с тревогой отметил, что тихое пение, доносившееся из соседней комнаты, смолкло.

— Видите ли, Ким, из трех звеньев цепи только Череп поддается физическому уничтожению. Все-таки он был создан человеческими руками и придуман разумом человека. Чаша принципиально неуничтожаема, это неземной и, боюсь, вообще не принадлежащий нашему миру объект. Корону, говорят, можно расплавить, но сила не в ней, а в камне Чандамани…

— Ну, хорошо… Корона никогда не имела самостоятельной ценности, это довольно заурядное изделие из метеоритного железа, изготовленное, по-видимому, в Индии около пятого века до новой эры. Но камень, который вставили в нее чуть позже, камень этот был ничем иным, как легендарным Сокровищем Мира, носившим имя Чандамани…

Лицо его приобрело мечтательное выражение.

— Ни о каком другом камне, даже о самом знаменитом из алмазов, не было сложено столько легенд, как о Чандамани. Молва приписывала ему свойство исполнять желания — дальний отголосок знаний о чудесной силе Триады. Величайшие владыки мира хвастали, что владеют камнем, хотя он был потерян для людей со времени Таласской битвы… За камень выдавались изумительной красоты сапфиры и рубины, а ведь в действительности он представляет собой небольшой, неправильной формы кристалл несколько желтоватого цвета.

Лопухин озабоченно потер переносицу.

— Правда, в ХУI веке был известен некий кристалл с очень похожими свойствами, принадлежавший знаменитому Моисею да Леона, состaвителю книги «Зогар». Но это скорее всего был другой камень: я как-то не верю в то, что у Чандамани были дубликаты… Или в то, что Хромец выпустил его из рук хоть ненадолго. Нет, камень Чандамани один, и сила его действительно велика. Возможно, именно неземное происхождение и позволяет ему будить неведомые силы, дремлющие в Чаше. Но эти предметы различны, очень различны…

Да, камень часто уничтожал владевших им, но был ли виноват в этом он сам или его хозяева, вставшие на путь зла? А Чаша… Что бы там ни утверждали легенды о Граале, Чашу исторгла Ночь.

Он замолчал так резко, как будто спохватился, что наговорил лишнего.

— Камень дает власть, вот почему все тираны, начиная от Александра и кончая Тимуром, так мечтали завладеть им… Камень дает власть над миром материи — благодаря ему Хромец может свободно перемещаться в пространстве и проходить сквозь любые преграды — и над миром духов. Вот почему, покончив с Ли Цюанем и завладев Короной, Хромец стал хозяином собаки.

— То есть эта псина — дух? — недоверчиво спросил я.— Но для духа она слишком сильно кусается…

— Смотря что понимать под словом «дух», — невозмутимо отозвался Лопухин. — Если клочок тумана неопределенной формы — тогда собака Хромца, конечно, не дух. А если иметь в виду порождение мира демонов, чудовищ не нашей реальности… Да вам, молодой человек, это должно быть знакомо, раз уж вы увлекаетесь доколумбовыми цивилизациями… Собаку Хромца на самом деле зовут Эбих, первый раз он встретился с ней еще когда был учеником Школы Итеру в Египте, однако это совершенно не относящаяся к делу история. Важно для нас другое — как Чашу, так и Камень уничтожить нельзя. Конечно, можно себе представить, что в раскаленной плазме солнечного ядра с ними что-нибудь произойдет, однако это область чистой теории и не более. Поэтому для того, чтобы разрушить Триаду, нужно разбить Череп Смерти.

— Зачем вообще ее разрушать? Ну, исполняет она себе желания — и пусть. Ну, не хотите молодости, пожелайте золотую ванну. Или «мерседес». Или лысый этот ваш пусть что-нибудь пожелает, может, волосы у него вырастут. Честное слово, Роман Сергеевич, не понимаю…

Роман Сергеевич посмотрел на меня, как смотрит психиатр на доброго, безобидного идиота.

— Если Чаша достанется Хромцу, он пожелает отнюдь не новую шевелюру.

— А что? — спросил я устало. Беспредметность разговора меня злила.

— Затрудняюсь ответить. Я не могу себе представить масштабов и характера возникающих в его нечеловеческом мозгу желаний. Но в любом случае это было бы ужасно.

Он дососал свою трубочку и аккуратно положил ее между крыльями бронзового дракона, когтями вцепившегося в столешницу.