Владимир Ильин - Напряжение растет

А чуть позже нам позвонили и круто развернули в аэропорт, где слегка ошарашенный водитель узнал, что ехать домой ему не трое суток, а всего пару часов.

Светлое помещение впечатляющих размеров, скромно именованное в плане дворца «детской комнатой», могло бы служить спортивным залом небольшой школе. Впрочем, большую часть его объема занимали вещи хоть и полезные, но настолько редко используемые, что касались их только слуги, стиравшие пыль с музыкальных инструментов и спортивных принадлежностей. Вечная беда старших родичей, желающих увидеть в ребенке пробуждение собственных талантов, будь то музыкальных или художественных. Вот и стоят мольберты, рояли, саксофоны, ударные установки, подаренные лицами столь высокими, что выкинуть их никак нельзя, но чтобы оставить, выразив внимание и уважение, аккурат и нужна столь огромная комната. К счастью, спать молодой принцессе клана дозволено в комнате куда скромнее.

Время частенько обращает тайны в пустяк. Так и факт существования пророка в родном клане с годами стал известен чуть большему кругу людей. Они же и носили подарки, пытаясь исподволь выгадать благорасположение принцессы-видящей, заодно испрашивая о «пустяках». Принцесса же с удовольствием подарки принимала и охотно делилась своим видением будущего, которое, увы, куда чаще оказывалось неверным, чем наоборот. Даже брошенная монетка — и та могла служить ориентиром куда более надежным.

«Слабый пророк» — с разочарованием, но одновременно скрытым ликованием, завязанным на собственные недостатки и боязнь их огласки, решали родичи и забывали дорогу в дальний дворец.

«Слабый пророк» — охотно соглашалось руководство клана, с горестью качая головой. — «Но ведь наша кровиночка, принцесса родная. Ведь за то и любим».

Слабый пророк устраивал всех.

Даже император, пронюхавший откуда-то о пророке, пытался было протянуть загребущие руки к Юсуповым. Руки отбили, но согласились на пару встреч за дикую сумму в виде подарков.

Наткнувшись на глуповатую девчонку, тут же начавшую молоть просто лютую чушь при высоких аудиторах ее величества, император тут же успокоился. У императора своих сумасшедших не счесть. А так талантливо сыграть дурочку — это гением надо быть, а не четырнадцатилетней малявкой.

Собственно, отец Ксении скромно полагал ее гением, не забывая добавлять «вся в меня».

С женихами вот после восемнадцати будут проблемы — начнут испрашивать ее руку всякие, полагая, что избавят своим предложением клан от убогой. За солидное приданное, само собой. Не зная, что покушаются на главный алмаз, главную ценность рода и клана. Но это будет позже, а пока у девочки шла нелегкая пора юности, бунтарства и революций в третьестепенных странах, в которых всякий раз побеждали истинные рыцари, спасавшие прекрасных дам, и после победы уверенно ведшие свою страну в экономическую пропасть. Но потом романтические романы у Ксении отобрали. Или сама переболела и отказалась, когда поняла всю важность здорового цинизма и меркантильных взаимоотношений для блага семьи и государства. Сейчас ей подсунули исторические книжки, как кладезь чужого опыта и ошибок. И вроде помогало — особый отдел клана, исполняющий приказания юной принцессы и только ее, прекратил международную активность.

Сам же «манипулятор» и «гений клана», как и во все времена, проводил время на мягких подушках, с большой книгой на коленях. Позади нее разместилась верная подруга-погодка Мэй, занимаясь роскошными волосами принцессы — расчесывая их с таким видом, будто священнодействовала; исполняя нехитрый ритуал с видом чемпиона, получившего великую милость за титанический подвиг.

— Привет! — бодрым шагом вошел в комнату через потайной ход крайне живой и деятельный старик, которого еще пару десятилетий назад звали князем Юсуповым, присовокупляя не менее двадцати пышных титулов, полученных как самостоятельно, так и доставшихся в наследство.

Но для хозяйки этой комнаты он звался совсем просто.

— Здравствуй, дедушка.

— О, мифы древней Греции? — Чмокнув любимицу в макушку, старый Юсупов мельком отметил наполнение страниц и, не дожидаясь ответа, энергично прошествовал к телевизору на одной из стен.

— Ага, про Микены и его первых царей.

— Здорово, — отделался дед общей фразой и жестом опытного убийцы воткнул в бок телевизора флешку. — Я ненадолго, скоро обратно. Но обязан был тебе это показать. Так…

— Сейчас… — Пощелкал он боковыми клавишами, выбирая источник информации на носителе. — Видела, а?

С гордостью повернулся он к внучке.

На экране отображалась картина земли со спутника. Вернее, огромного шторма с «глазом» посередине, в вспышках молний бушевавшего над землей.

— Наша Сила Крови. Максим сам пробудил, — с гордостью расправил плечи старик.

— Весь в дедушку, — искренне порадовалась Ксения, переводя взгляд книги к экрану.

— А то ж! — С гордостью хмыкнул тот. — Но ты помогала, а? — Лукаво прищурился он на любимую внучку.

— Ну… — Скромно потупила она глаза. — Было очень, очень сложно, но я все-таки справилась…

— Умница моя! — Одобрительно качнул головой старик, вновь отворачиваясь к огромному экрану.

И только после того, как дедушка отвернулся, добавила еле слышно:

— …И доставила ему кота.

— Рад, что вы здесь, — рукопожатие следовало за рукопожатием.

Зал городской администрации небольшого городка Сумы постепенно заполнялся высокими гостями.

Помещение, не смотря на попытки выглядеть статусным и претензию на роскошь в виде овального дубового стола, занимавшего львиную часть зала, совсем не тянуло по уровню для места встречи влиятельных князей и их представителей. Собственно, от него это вовсе и не требовалось. Главной ценностью места было совсем иное — его было не жалко, если что-то пойдет не так.

А что-то вполне может пойти не так, с высокой на то вероятностью. Изрядно сдавший за последние дни князь Долгорукий понимал это кристально четко, не дозволяя уставшему разуму надеяться на добрую волю высоких гостей. Вал претензий, что свалился на клан, норовил зазвучать гвоздями, вбиваемыми в крышку гроба клана. Но все еще можно было спасти, если удастся поговорить.

Проблема в том, что с Александром Сергеевичем Долгоруким говорить не хотели. Выставляли вместо себя замов и младших сыновей для принятия соболезнований, канцелярски сухо отписывались на душевные, вышедшие из под руки князя, письма. Поговаривают, где-то в столицах кто-то уже расчертил родовые земли Долгоруких на лоскуты и поделил со сварой таких же, как он сам, гиен…

Такие вести не способствуют долголетию, а тяжесть от нарушенных обещаний выпивает не только здоровье, но и Силу. Прошлым вечером князь ощутил, что не может выполнить заклинания уровня «учитель», а это уже практически смерть как руководителя и политика. Сильные не разговаривают со слабыми.