Владимир Ильин - Напряжение растет

В зеркальной двери, отворенной нараспашку, на него смотрел враз поседевший мужчина, выглядевший как бы не старше собственного отца. Поэтому сегодняшние переговоры будет вести старый князь, олицетворяя мощь клана, с которой следует считаться. Собственно, именно Сергей Михайлович всех и собрал. Ему отказать не посмели.

Долгом же номинального главы клана было стоять у двери и пожимать руки всем входящим — тем из них, кто руку подавал, а не проходил мимо, словно мимо пустого места.

Но большинство пожимало. Потому как большинством ныне были свои, из Оболенских, связанные родством и долгами. Лопатины, Лыковы, Немовы, Пенинские, Репнины, Тростенские, Туренины… Вызванные под предлогом «расследования» и «защиты», они призваны служить противовесом почти трем десяткам озлобленных семей, жаждущих мести и виры. Иначе вместо разговоров будет война. А с такой поддержкой — хотя бы выслушают, что уже неплохо.

Отдельной силой на переговорах выступят судьи. Одиннадцать виртуозов, слегка недовольных временной задержкой, но умасленных очередной порцией подарков, опустошивших оперативную казну. Перед такими тоже не особо поиграешь мускулатурой, стращая возможными проблемами. Они сами — одиннадцать проблем, и не где-то там в будущем, а на расстоянии вытянутой руки.

В дальнем углу, в кресле вне общего стола, оставаясь как бы наособицу от общего действа, но тщательно его контролируя, невозмутимо проводил время представитель принца. Этот в общую свару не вмешается ни в коем случае. Если кланы решат жрать друг друга, император возьмет свое, творя правосудие на обломках. Но без него никак, ведь официально — встреча все еще про турнир.

Сложные времена для семьи, рода и клана. Но и не такие выстаивали, отсчитывая новые и новые века.

— Рад, что мы все сегодня собрались, — взял слово Сергей Михайлович, встав из кресла во главе стола.

Александр Сергеевич остался у дверей. Ему бы занять место по правую руку от отца, но там уже сидели Немовы, а затем и Лыковы. Подвигать союзников с места будет неудобно.

Напротив от группировки Долгоруких расположились судьи, занимая свою часть овала. Князья-участники и их представители расселись по обе стороны от Долгоруких, порою через кресло друг от друга. Там тоже не у всех друг с другом лады, на этом можно сыграть. Отец сможет.

— Как вы знаете, во время второго этапа турнира на участников было совершено нападение. Как дед своих внуков, тоже оказавшихся под волной, я разделяю справедливый гнев и глубоко скорблю по невинным жертвам. Мы уже определили злочинцев и передадим вам сведения по завершению данной встречи.

Зал явно желал негодовать и требовать немедленно, сейчас, срочно! Но — старый Долгорукий никогда не был тем, у кого что-то можно требовать. И его силы — при нем. Он никому обещаний не давал и не нарушал, его честь цела и только окрепла перед угрозой уничтожения роду и клану.

— Размеры о компенсации погибшим я лично обсужу с каждой из потерпевших сторон. Клан и род не снимает с себя вины за небрежение безопасностью, — камнем упало в тишину зала. — Мы не станем уклоняться от виры и, если вы посчитаете нас виновными, родовой мести. Но сейчас разговор будет не об этом. У нас осталось незавершенное дело, которое мы со всей ответственностью и решимостью продолжаем называть нашим турниром. Как бы ни сложились обстоятельства, он должен быть закончен, а приз обрести обладателя.

— Турнир, как мы полагаем, завершен в полной мере, — выступил со своего места представитель Шуйских, Руслан, кажется. — Победили ученики нашей школы.

— Неведомо что творилось на финише! — Выступил с протестом представитель Голицыных. — Нет записей с камер и спутников, а слова…

— Слова моего внука, Андрея Долгорукого, вполне достаточно. — Успокоил нарождающуюся свару Сергей Михайлович. — Он там был лично и свидетельствует удар по колоколу.

Княжеский представитель разочарованно откинулся на кресло. На этот аргумент ответить было нечем. Но тут же насторожился, стоило зазвучать новым словам Долгорукого.

— Но справедливо ли прошли соревнования? Можно ли назвать частью турнира дурную волну, перенесшую к с самому финишу плот команды, шедшей в числе последних? Или, так как волна является частью злого умысла, следует признать ее форс-мажором и провести этап заново?

Деньги, алюминиевый комбинат и станция оставались еще слишком большим кушем, чтобы их игнорировать. Гибель детей… Трагична. Но кланы предпочитали мстить, а не горевать, одновременно зарабатывая деньги. Этот ход вполне мог отвести часть внимания от трагедии, а так же вернуть шоу на телеэкраны не в свете провала, но нового рождения. Удар по имиджу был бы смягчен, недовольные кланы вернулись бы к соревнованию между собой, а не объединились бы в общем горе против Долгоруких. Изящный ход, старый князь на такие был большим мастером.

Раздались первые голоса с мест, тут же подхваченные безо всякой солидности в единодушный гвалт с редкими репликами протеста. Проигравшие, особенно те, кто выбыл еще до волны, ожидаемо требовали все переиграть. Семьи, потерявшие жизни близких, молчали. Но это молчание Александр Сергеевич Долгорукий уверенно трактовал в пользу клана.

— Полагаю, надо отдать этот вопрос судьям, — постановил старый Долгорукий и жестом передал слово представительному жюри в противоположном конце стола.

О них на короткое время даже забыли. Впрочем, в эгоизме своем, могли и вовсе не вспоминать.

— Если новый этап будет таким же веселым, как этот, я согласен, — важно качнул человек в чалме.

— Против, — скучно ответил следующий в очереди.

— За новый этап.

Голоса были разными, но, к удовольствию Александра Сергеевича, существенный перевес был на их стороне.

Вот что значит — тщательная работа с судьями. Ну и откровенное их равнодушие к турниру северной страны.

— Я скажу, — неторопливо поднялся с кресла одиннадцатый судья.

И отчего-то от традиционного, слегка нелепого в современной обстановке зала, наряда князя Вида, черно-красного, с частым украшением каменьями и золотой поволокой, неприятно екнуло в сердце нынешнего князя Долгоруких.

— Испытание было. — Веско произнес румынский князь, отшагивая от стола и принимаясь медленно обходить кресла с судьями. — Суровое. — Коснулся он плеча виртуоза из рода Миттал. — Одно для всех. — Легла рука на спинку кресла американца. — Но для команды-победителя особенно жестокое.

— Мой брат погиб! — Хлопнул по столешнице представитель рода Гагариных. — А они все живы!

— Твой брат утонул. Не справился с водой и течением. — уставился на перебившего мертвый взгляд. — Он не воевал против десяти бандитов, двое из которых были в ранге «учитель».