Владимир Ильин - Напряжение растет

Через какое-то время, разбавленное ощущениями поворотов и звуков встречных машин, привычный шум машины сопровождения позади стих. А где-то впереди наоборот, взвыла сирена, спешно удаляющаяся вперед. Но автобус все еще двигался неспешно, по ощущениям, заходя в крутой поворот. Дизель автомобиля сопровождения так же ощущался рядом.

Вдруг скорость спала, кузов качнуло маневром принятия к обочине. Колеса заскрипели по камню. Двигатель затих, и в наступившей тишине — только звук хлопнувшей двери и тихий отзвук сирены впереди и… позади.

Дневной свет ударил через резко открытую дверь. Тот же охранник, что застегивал ему наручники от скоб, невозмутимо расстегнул браслеты на ногах, вывел Кочетова из кузова и вручил очередной пакет с одеждой, водрузив сверху нормальные ботинки.

— С вами хотят поговорить. Переодевайтесь и садитесь в машину. — Распорядившись, деликатно отвернулся охранник спиной.

Жил осенней жизнью лесной массив у поворота. Сбежать? А далеко ли удастся?

И Силы… Все еще нет.

Неспешно раздумывая и оценивая шансы на побег, Кочетов переоделся в джинсы, рубашку и серую кофту. Чуть подумав, водрузил на глаза темные очки, обнаружившиеся в пакете, и последовал к уже распахнутой задней двери машины сопровождения.

— Олег Степанович Кочетов… — Изучая бумаги на коленях, мазнул по нему взгляду знакомый мужчина из ИСБ.

— Я..

— Умер… — Завершил свою фразу тот, игнорируя Олега. — Оставил щедрое наследство, казалось бы. Но, как выяснится совсем скоро, опутанное долгами и залоговыми расписками. Как итог, клубы достанутся ряду банков, местных и зарубежных. Спортивные залы перекупит федеральная сеть, другие подразделения тоже не останутся без владельцев. Но войдет в итоге все это в молодой холдинг Алькут, зарегистрированных на Сейшельских островах, под руководством Питера Юзефовича Джексона. Это теперь вы.

Вместе с последней фразой Кочетову вручили фото с изображением тучного и воистину огромного мужчины — как в ширь, так и в высоту. На нынешнего Олега — совершенно не похожего. Разве что ростом, да и то… Из-за объема талии Джексон казался ниже.

— Наберете в весе. Можете уже начинать — вот чипсы, кола. — Указал он на карман в переднем сидении. — Татуировки вам сведут, нанесут новые. Образ у Джексона аскетический, так что со старыми излишествами придется попрощаться. Никаких картин и особняков. Хотя бы на первое время. «Крыша» будет тоже другой.

— Что дальше? — Холодный склад ума Кочетова уже постановил, что убивать его не станут.

А значит вопрос был вполне логичен.

— Продолжите заниматься тем, чем умеете. У нас не так много хороших и ответственных исполнителей, чтобы терять их просто так. — Поднялся на него взгляд равнодушных глаз.

— Если татуировки сведут… — Неожиданно ворохнулось в душе совершенно посторонняя мысль, но на фоне адреналиновой волны, пришедшей с осознанием новой жизни, показавшаяся очень важной. — Я смогу повидаться с отцом?

— Насколько я знаю, у вашего нового образа нет отца. — Холодный взгляд посмотрел на Олега, и тот согласно прикрыл глаза.

Не судьба… Даже в этой жизни…

— Еще вопросы?

— Что именно пошло не так в операции с Зубовым?

— Не занимайтесь стратегическим планированием, это не ваш конек. — Холодно осадили его.

— Я бы не хотел допустить такую ошибку снова, — изобразил вину Кочетов.

— Хм… Могу только порекомендовать внимательно смотреть, как общаются люди между собой. — Подумав, решил сказать представитель госбезопасности. — И если сын аристократа начинает бегать по распоряжениям простолюдинов из собственной команды… Делайте соответствующие выводы.

— Кто-то инкогнито? — Напряг руки в кулаки Олег.

— Во многих знаниях многие печали, верно? Давайте сосредоточимся на нашей миссии и не допустим, чтобы раковая опухоль кланов убила нашу любимую страну. Пусть живут красиво и ярко, живут для себя, не оставляя потомства. Этого хочет ваш отец. Думаю, если вы добьетесь успехов… — Многозначительной паузой обозначил намек мужчина. — Он об этом узнает.

— Я все сделаю. — Фанатично кивнул головой Питер Джексон.

Девичьи пальцы скользили по холодному стеклу, выводя на запотевшей от дыхания поверхности отражение мыслей в символах и абстрактных рисунках.

По ту сторону рамы заливали окна потоки воды, укрывая за дождевой завесой потускневшие краски домашнего парка: желто-черного, с редкими вкраплениями фиолетового и белого от поздних осенних цветов.

Казалось бы, ничего не разглядеть. Но девушка продолжает всматриваться в глубину сада, видя в смазанных образах не кусочек наступившей осени, но часть памяти. Приятной — судя по легкой улыбке на ее устах.

Из глубины дома доносятся грустные отзвуки фортепиано. Более — никаких звуков. Разве что редкая капля стучит по отливу.

На короткое время, под аккомпанемент открываемой двери, мелодии в комнате становится больше.

Но девушка не отходит от окна. Не повернулась она и когда за спиной демонстративно громко раздались шаги.

— Ника, надо поговорить, — голос отца строг и не терпит непослушания.

В слабом отражении стекла удается разглядеть выражение лица, напряженную осанку и несколько раскрытых конвертов в руке, украшенных гербовыми печатями. Он явно недоволен.

— Да, папа.

Пальцы девушки сплелись у живота, локти поджаты к бокам, фигура отражает смирение. Только легкая улыбка никак не сходит с ее губ, но это видит только дождь.

— Нам отозвали все приглашения. — Сухой голос, пытающийся казаться строгим, на мгновение окрасился волнением и тревогой. — Я не смог добиться прямых объяснений. Ника, что произошло на турнире?

— Ничего…

— Дочка, если тебя посмели обидеть… — Сильная ладонь осторожно легла ей на локоть.

— Это не связано со мной.

— Тогда что случилось?! Почему все брачные договоренности рассыпались прахом? Почему на мои звонки отвечают секретари, а первые лица всегда заняты?!

— Они просто боятся.

— Чего?! Позора?!

— Его. — Повернулась к нему дочь, отражая спокойствие и светлую грусть.

— Кого его? — Растерялся отец.

— Императора тигров… И медведей.

— Достойный юноша? — Осторожно уточнил он, осознав, что имя спрашивать бесполезно.

— Возможно, — со странной неопределенностью ответила она, будучи ранее куда категоричней в оценках.

— Есть какие-то планы?

— Ну, нужно будет подождать лет пять, ведь ему всего тринадцать, — рассудительно произнесла она.

— А потом? — Задержал дыхание отец.

— А потом я его задушу голыми руками! — Прорычала она, пнув коробку с мороженым возле стены с задорным названием «Лиз-Ника!» в две строчки.

В котором не было ровно одного пломбира.