Сергей Самаров - Резервация разума

– Не найдет. Не заставляй мальчишек надсаживаться почем зря, – посоветовал я.

– Не понял. – капитан остановился, и серьезно, даже как то колюче, с неприязнью посмотрел на меня. Ему, должно быть, показалось, что я начинаю командовать на его заставе.

– «Беспилотник» уже неблагополучно закончил свой короткий век. И сейчас в сплющенном и погнутом виде лежит перед теми, кто его запускал. Больше он никогда не взлетит. У экспедиции был с собой всего один дрон. Они лишились возможности широкого обзора.

– Его сбил. – Светлаков ждал завершения своей начатой фразы.

– Нет. Его никто не сбивал. Скутер просто изуродовал его, и сбросил на то место, откуда он взлетал. Такой, понимаешь, оскорбительный жест. Жест проявления нечеловеческой силы. Жест, который призван испугать наличием фантастики в реальности. И надпись на изуродованном теле «беспилотника»: «So with all of you if you don't get out».

Светлаков, видимо, знал английский язык, и не стал спрашивать, что надпись означает.

– И все это твой скутер?

– И все это мой скутер.

Я не стал заострять внимание на шлеме. Пусть капитан думает, что скутер обладает такими способностями. Я уже пожалел, что рассказывал о шлему полковнику Сорабакину. И, как русский человек, который «задним» умом славится, подумал, что вся наша операция проводится ради того, чтобы вернуть ктархам один из шлемов, и велика вероятность, что начальник погранотряда или начальник заставы пожелают иметь такое оружие, и станут нам конкурентами. Осознав все это, я мысленно дал задание шлему стереть из памяти полковника Сорабакина все, что я рассказывал ему о шлеме. Шлем сказал мне с укором:

– Сделаю. Но больше никому не рассказывай. Хвастовство никогда не доводит до добра. Сорабакин еще до знакомства с паутиной думал, как ему завладеть мной для выполнения своей службы. И шлем Прсжнана, сына Матомоссэ может его заинтересовать. Тогда он начнет мешать всей вашей группе. А наше с тобой задание – честно найти утерянный шлем, и так же честно доставить его адмиралу.

– Ты сам чувствуешь, что тот шлем близко?

– Нет. Я могу почувствовать его только тогда, когда он начнет работать. Пока он не активен. И это хорошо. Когда он активируется, может оказаться поздно…

Я вытащил из нагрудного кармана свой «планшетник», сел на грубо сколоченную из тонких досок табуретку за хлипкий стол, и запустил программу просмотра видеозаписей. Капитан Светлаков с младшим сержантом встали за мой спиной. Как раз в это время пришел, догнав нас, запыхавшийся при подъеме в гору сержант, но начальник заставы, рассердившись, видимо, на него за отставание, жестом приказал сержанту выйти за дверь, и не мешать. В небольшом пункте наблюдения было, в самом деле, тесновато. Да еще я постоянно ощущал присутствие рядом с собой квантового киберкомпьютера, который казался мне порой человекоподобным объемным существом, которое тоже занимает место. Два солдата-пограничника по приказу капитана ставили люк в потолочном накате на место. Сдвоенный крупнокалиберный пулемет так и не успел толком посмотреть в небо. Я знаю, что сдвоенные «Корды» отдельным дистанционно управляемым модулем ставятся на танках и боевых машинах пехоты. Там они как раз и выполняют обязанности зенитной батареи. Но чтобы стрелять из них с земли, что называется, вручную, насколько я этот пулемет помню, следует иметь железные руки, иначе пулемет отобьет их. Но пограничники, должно быть, знали, что делали, и имели, скорее всего, опыт такой стрельбы.

– Показать что-то хочешь? – глянув в монитор «планшетника» через мое плечо, спросил капитан. Светлаков был высокого роста, и мог позволить себе заглядывать через плечо.

– Скутер скачал все записи с вражеского «беспилотника». Посмотрим, что тот увидел.

– А на той стороне все это тоже видели?

– Конечно. Шла прямая трансляция.

– Эти кадры куда-то записывались?

– Естественно. И в память компьютера «беспилотника», и на земле на карту памяти.

– Значит, запись у них осталась?

– Нет. Она уничтожена. Скутером.

– Сдается мне, что такой скутер целой армии стоит. По крайней мере, бригады спецназа. Или целого погранотряда.

Я не стал вступать в спор, и сравнивать боевые возможности погранотряда и бригады спецназа ГРУ. У капитана Светлакова было собственное мнение, а для меня это было то же самое, что сравнивать бой трех российских истребителей с космическими кораблями пришельцев, не важно, пришли они из дальнего космоса или из параллельного мира. То, что пограничники сумели сбить из ПЗРК скутер, как я понимал, неоправданно сильно окрылило Светлакова. Но «приземлять» его я не собирался. Обстановка складывалась такая, что лучше было иметь окрыленного союзника, чем озлобленного конкурента.

– Он очень хороший помощник, – согласился я, не вдумываясь в слова, и стараясь найти нужный мне файл в большом списке видеозаписей, что хранились на моем «планшетнике». И мой «очень хороший помощник» тут же подсказал мне название, под которым файл был сохранен, и я с задачей справился, не включая для просмотра предыдущие записи, которые капитану Светлакову смотреть было вовсе ни к чему. Я просто таким образом заботился о здравости его ума, не решаясь продемонстрировать капитану ни летающее кресло, ни летающий мотоцикл, ни внешний вид ктархов.

Я запустил нужный видеосюжет. И вместе с капитаном мы наблюдали, как тепловизионная камера «беспилотника», может быть, грузинского, может быть, американского, хотя второе вернее, снимает сначала разбросанные по значительной площади обломки скутера, упавшего на грузинскую сторону, но не взорвавшегося, поскольку взрываться там было, по сути дела, нечему. И вообще определить, что это именно скутер, не зная его, было проблематично. С таким же успехом можно было посчитать, что подбит был легкий вертолет или самолет малой авиации, или даже планер. Потом беспилотник, как я понял, углубился в грузинскую территорию дальше, к склону противоположной горы. Интерес «беспилотника» вызвало заброшенное село, которое можно было рассмотреть в наблюдательные приборы с пограничного наблюдательного поста через относительно узкую щель, плохо различимую издали. Так, видимо, считал капитан Светлаков. Когда он привел меня на этот наблюдательный пункт, глаза его светились гордостью, несмотря на то, что пункт этот и проход к нему были построены без старания Светлакова. Смотровая щель располагалась на уровне груди человека среднего роста, такого, например, как я. Прибор наблюдения был выставлен на треноге, был, судя по всему, нелегок по весу, достаточно объемен для того, чтобы носить его, например, на груди, как бинокль, но все это – объем и вес, обещали большое увеличение. Окуляры находились сверху, достаточно удобно было приложиться глазами к резиновым наглазникам, и двумя регуляторами подстроить прибор под свое зрение, а потом уже третьим регулятором задать нужную дальность наблюдения. Но, даже не заглянув в эти окуляры, я понял, что прибор наблюдения имеет, судя по всему, инфракрасный режим. Что режим этот не тепловизорный, можно было понять уже из того, что здесь же использовалась тепловизионная насадка к оптическому прицелу.