Виталий Винтер - Багровый рассвет

Звено федералов, не удовлетворившись своей работой, решило повторить заход. Так же снизившись, как и в прошлый раз, и, видимо, не став придумывать новой тактики, они открыли огонь из носовых пушек. Смертоносный дождь обрушился на разомкнутый плотный строй, но коптеры ханьцев успели рассеяться в редкую цепочку. Ещё три машины рухнули на кроны деревьев возле самой взлётной полосы старого аэродрома, но в этот раз перехватчикам не удалось безнаказанно уйти – оставшиеся ударные коптеры повели ответный огонь, и две машины федералов были сбиты. Один из исребителей федералов, не успев отвернуть, нанизался на противотанковую ракету, выпущенную одним из ударных коптеров – ракета проткнула его навылет словно картонный воздушный змей. «Раптор», оставив короткий дымный хвост, замысловато вильнул и с рёвом воткнулся в опушку леса рядом с множеством полыхающих сбитых коптеров. Два собрата сбитого истребителя, уходя из-под обстрела, сделали резкие петли и почти встав на жёлтых языках пламени нещадно ревущих двигателей, поспешили покинуть поле боя на бреющем полёте.

Укрывшись за углом пакгауза, Ян заметил, как из дымки болот со стороны, откуда прилетели вражеские десантные коптеры, вынырнули две пары серых теней. Ускоряясь, они издали резкие хлопки, переходя на сверхзвук, и последовали по пятам только что ретировавшихся «Рапторов». Ян даже, кажется, узнал хищные корпуса перехватчиков восьмого поколения возрождённой Империи Хань, так что шансов уцелеть у престарелых во всех отношениях «Рапторов» оставалось немного. А на потрескавшееся и поросшее травой и тонкими стволами молодых берёзок поле аэродрома уцелевшие ханьские транспортники уже сбрасывали десантников. Через минуту-другую коптеры, даже не коснувшись шасси земли, набрали высоту, пряча свои пузатые, уязвимые тела за кронами леса, а тройка оставшихся штурмовых коптеров исчезла примерно в той же стороне, куда сбежали штурмовики федералов.

Поняв, что поддержка с воздуха закончилась, рейнджеры рассыпались по линии обороны. Они заняли позиции во вросших в землю зданиях пакгаузов, которые словно стеной редутов окружали уже несколько десятилетий никому не нужный аэродром. Яну вместе с его отделением достался подвал одного из зданий, стоявшего в центре. Внутри воняло плесенью и запустением, а мощные полукруглые арки густо запеленала паутина, серебристо отсвечивавшая в неярком свете, пробивавшимся из маленьких грязных окошек у самого потолка.

Высаженный десант, рассредоточился у опушки леса на самом краю взлётно-посадочной полосы, где и залёг, скрывшись в густой поросли трав и кустарника, опоясывающих со всех сторон аэродром. Над полем предстоящего боя повисла напряжённая тишина, которую словно пологом прикрывал тяжёлый чёрный дым от сбитых машин, нёсший запах горелой резины и топлива вперемешку с вонью сгоревшей человеческой плоти.

Ян прильнул к прицельной рамке, стараясь не пропустить момент начала атаки, и когда из травы вынырнули полосатые фигуры и понеслись прямо на него, он почти одновременно с товарищами начал стрелять, и всё вокруг загрохотало. Но ханьцы действовали умело – часть продвигалась вперёд перебежками, а часть вела ответный огонь по позициям обороняющихся, и, отстреляв всего пяток патронов одиночными, Ян вынужден был, выругавшись, отпрянуть от окна: пуля, ударив в старую, трухлявую рамку, выбила её, засыпав ему глаза пылью и древесной трухой. Уже почти не целясь, он выпустил оставшиеся в магазине патроны в сторону перебегающих и заметно приблизившихся фигурок ханьских десантников.

Рассыпавшиеся по подвалу бойцы яростно стреляли, и всё поле перед ними усыпало фонтанчиками пуль, выбивавших из сухой земли клочья пыли вперемешку с травой и снопы искр – из старого бетона. Однако, пока Ян менял магазин, бешеный огонь ополченцев начал редеть, и в какофонии выстрелов всё реже звучали очереди, но всё более заметно стали выделяться одиночные выстрелы – ополченцы экономили патроны. К тому же нападавшие развернули пулемётные расчёты, и на узкие бойницы обрушились длинные очереди свинцового града. Сосед слева от Яна, пожилой усатый дядька в латаном-перелатаном камуфляже, беззвучно упал, брызнув фонтаном крови из пробитой навылет головы.

Десантники, осмелев под прикрытием пулемётов, заставивших защитников заметно реже стрелять, уже не пригибаясь, ринулись вперёд. Ян быстро выглянул, успел выпустить короткую очередь по множеству в открытую бегущих на него пятнистых фигур и даже увидел, как сразу двое врагов покатились по бетону старого аэродрома.

Откуда-то с крыши пакгауза стартовали сразу несколько ракет, и лупившие не прекращая по позициям оборонявшихся пулемётные струи прекратили дробить старый кирпич и податливые человеческие тела. Но тут же здание содрогнулось от множества взрывов и прямо перед бойницей Яна упал истерзанный до неузнаваемости труп одного из ополченцев-рейнджеров, занявших позиции на верхних этажах и крыше. Сверху посыпались дождём обломки черепицы вперемешку с трухлявыми щепками деревянных перекрытий, тут же прибитых к земле мощными воздушными струями от прошедшего над самой крышей ударного коптера, расстрелявшего верхние этажи.

С дальнего края посёлка послышались вперемешку частая стрельба, взрывы, и несколько жирных, чёрных как смоль столбов дыма, выросшие из самой земли, перечеркнули светлое небо и ещё недавно такую тихую и мирную жизнь, оставшуюся теперь в прошлом. Стрельба явно перемещалась к центру, и стало очевидно, что даже атака самолётов федералов не смогла качнуть чашу весов в их сторону.

Ренджеры стали менять позицию, отходя под огнём десанта к промышленной зоне посёлка. Там, у распахнутых ворот их собралось всего десяток, и ни одного из командиров. Ян с трудом узнал в тяжело дышащем рядом с ним закопчёном и обожжённом ополченце своего соседа Лёшку Купорева. Остальных он знал только в лицо. Плотненький дядька, с коротко подстриженной бородкой, сжимавший в руках затёртый карабин, быстро протараторил, обращаясь ко всем собравшимся:

– Нужно отходить, а то сейчас эти и сюда нагрянут… – Он махнул рукой в сторону полыхавших складских зданий и, не дожидаясь ответа, рванул вдоль бетонного забора в сторону близкого леса.

Остальные остались стоять как вкопанные, а седобородый дед с хриплой одышкой заорал вслед быстро убегающему толстяку:

– Куда побежал? А семьи и всех остальных просто бросим и кинемся спасать свои шкуры?

Передёрнув, с хрустом, затвор своей старой М16, дед, казалось не целясь, от бедра дал короткую, на три патрона очередь по бегущему сломя голову дезертиру – этого хватило. Тот, взмахнув руками, повалился в густую, высокую по пояс траву, сомкнувшуюся над его телом словно зелёный саван. Повернувшись к остальным, дед с застывшим, словно маска, перекошенным, опалённым лицом – отрывисто выдёргивая слова, словно сухие стебли из неподатливой земли, заговорил: