Виталий Винтер - Багровый рассвет

Я хочу привести вам пример о том, как было передвинуто «окно Овертона» в вопросах генотехнологий и каннибализма. Казалось бы, два совершенно не связанных явления, но это как раз в настоящее время и неверно. Тема каннибализма, как и генномодифицирующих технологий, была в начале столетия ещё неоднозначной, во многом отвратительной и совершенно не приемлемой в обществе. Существовал целый сонм законов, запрещающих и карающих за этот вид, скажем так, деятельности. Рассуждать на эту тему было нежелательно ни в прессе, ни, тем более, в приличном обществе. Это было немыслимое, абсурдное и запретное явление – пока оно им оставалось. А вот когда оно становилось как бы «новым» и «прогрессивным», то всё менялось! Соответственно, первой задачей применения принципа «окна Овертона» было перевести тему каннибализма из области немыслимого в область радикального. Ведь мы все как сейчас, так и тогда стремимся к всевозможным свободам, не так ли? Можно обсудить на каком-нибудь научном семинаре историю предмета, ввести её в научный оборот, и получим факт авторитетного высказывания о каннибализме. Видите, о людоедстве и геномодификации человеческого вида, оказывается, можно предметно порассуждать и как бы остаться в пределах научной респектабельности. Ну, и сначала ввели обсуждения, мало-помалу разрешили кое-где эксперименты, и всё затихло. «Окно Овертона» уже сдвинулось с начальной, так сказать устаревшей морально, точки. То есть уже обозначился пересмотр позиций, тем самым был обеспечен переход от непримиримо отрицательного отношения общества к отношению более позитивному, нейтральному. А в многогранном обществе всегда найдутся последователи самых отвратительных и странных течений. Появились общества и закрытые клубы шейперов или биомеганов. Всё это начинает муссироваться в средствах массовой информации, развиваются дискуссия, споры, критики бушуют. Следующим шагом является переведение нужной формы из области запретного и радикального в область возможного, а уж если этому способствуют такие предпосылки, как недостаток продовольствия и загрязнение окружающей среды, то, считай, дело уже сделано. Нужно продолжать дискуссии среди учёных или тех, кто каким-то боком к оным относится. Ведь нельзя же отворачиваться от знания? Любой, кто откажется это обсуждать, – должен быть заклеймён как ханжа и лицемер. Ведь кто сможет осуждать новые смелые решения застарелых проблем? И, осуждая противников, обязательно нужно придумать элегантное название для продвигаемого изменения социума. Так и появились ныне уже успешно забытые биомеганы и шейперы. Ведь для легализации немыслимой идеи просто необходимо подменить каким-то новым, завуалированным, её подлинное название, так как с ним связаны пласты отрицательных наслоений памяти многих поколений. И вот вам – нет больше каннибализма и мутантов! Самая живая часть общества ещё как-то будет сопротивляться законодательному закреплению не так давно ещё немыслимых вещей. Но в целом общество уже сломлено. Оно уже согласилось со своим поражением. Вы на острове, да ещё некоторые пока ещё остались почти не затронутыми порчей и из-за этого считаетесь как в стане противников, так и у немногочисленных союзников отсталыми и недалёкими дикарями с края обитаемой ойкумены.

– Откуда вы всё это знаете? По вашим словам, мы остались одними из последних «нормальных», но почему вы говорите «вы», а не «мы»?

– Потому, что я сам принимал участие в создании одной из программ по легализации генномодифицированных образцов «Новых Адама и Евы», как мы их тогда с пафосом называли. Я был молод, как и большинство моих коллег, принимавших участие в проекте создания будущих колонистов для освоения Солнечной системы. Мы хотели сделать мир лучше, и, как ни печально, мы же его и помогли разрушить. И во что мы превратились теперь? Радиоактивные осадки от целой цепочки так называемых малых ядерных конфликтов, фактически неконтролируемая череда всевозможных генетических изменений, помноженных на взрывной рост человеческой популяции с уменьшением ореола существования – мы подошли к черте, за которой ничего нет, ни будущего, ни надежды! Один пепел и забвение.

– Вы не ответили на мой вопрос! Почему мы здесмь, якобы остались не затронуты порчей всеобщего разложения?

– Описанное Овертоном «окно возможностей» легче всего движется в так называемом терпимом, толерантном обществе, то есть, в том обществе, у которого нет идеалов и, соответственно, нет чёткого разделения понятий добра и зла. Нет никаких «табу». Нет ничего святого. Нет сакральных понятий, обсуждение которых запрещено, в принципе. Вы думаете, что в одиночку не сможете ничего изменить? Да, вы совершенно правы – в одиночку человек не может ни чёрта. Но лично каждый из нас должен решить сам для себя – обязан ты оставаться человеком или нет. Хотя, такие решения приносят только боль и проблемы. А человек способен найти решение любой проблемы, поверьте мне. И что не сумеет один – сделают люди, объединённые общей идеей. Вот только идея теперь на Земле у всех и каждого одна и крайне примитивна – выжить любой ценой. Оглянитесь по сторонам, спору нет – генномодифицированные продукты решили проблему голода на планете. Однако мало кто знает и задаёт себе следующий, вполне конкретный вопрос – о будущем человечества. Кто задумывается, что ГМО оказывают угнетающее воздействие на репродуктивную функцию. Такое воздействие, допустим, понизит на 5 % рождаемость способного к размножению потомства в десятом поколении. Пока что всё в порядке – на Земле даже тесно, но что будет дальше? Из-за эффекта мультипликации через 20 поколений 10 % рождающихся не смогут иметь нормальных детей. Когда такая тенденция будет обнаружена, да ещё помножена на неизбежные мутации, изменить будет уже ничего нельзя, так как не употреблявших «новые» продукты людей просто не останется. Численность населения Земли постепенно и со своей собственной помощью, но с ускорением, будет приближаться к нулю. Мы в Красной Республике хоть и избежали многих земных проблем, сохранили технологии, клонировали новое поколение и воспитали его, но хотим помочь тем из вас, которых ещё можно спасти. Теперь мы пришли, чтобы забрать вас туда, где сможем начать всё заново.

Военный замолчал, а Ян с удивлением, совершенно ничего не понимая, уставился на него…

Посадочная капсула падала, казалось, на сплошную жёлтую равнину, но чем ближе становился момент открытия тормозных парашютов, тем отчётливее виднелось место, куда, если повезёт, удастся приземлиться. Что происходило за его спиной на орбите, видно не было, поскольку каких-либо средств для наблюдения из кормовой зоны в посадочном модуле не предусматривалось. Правда, представить то, что сейчас творилось на низкой орбите, капитан Ледов вполне мог представить – всё ещё стоящая перед глазами картина боя не отпускала ни на мгновение.