Константин Воронин - Выживальщик (СИ)

- Обучишь?

- Не вопрос. Мы ж, вроде, как побратались, после сегодняшнего.

Приоткрыв дверь в сени, я крикнул:

- Василич, нихт шиссен. Свои.

- Какие-такие свои? Свои все дома сидят.

- Ты чего, Василич?

- А вы чего? Могли бы зайти, да сказать, что всё закончилось благополучно. А то ходят, жмуриков себе на ужин жарят, оружию собирают. Вот вам сейчас прилетит, кому сковородкой, кому скалкой.

Свалили все трофеи в сенях, завтра разберёмся. Гранатомёт только Лёшка разрядил.

Вошли в дом и все сразу к нам бросились. Леонидову-то ещё ничего, а меня с двух сторон слезами поливали. Я не ругал жён и не мешал им плакать. Тем более, что периодически плач прерывался, радостная улыбка озаряла лицо. И опять слёзы. Только гладил обеих по головам и приговаривал:

- Успокойтесь, маленькие мои. Всё хорошо.

Кто-то подёргал меня за штанину. Внизу стояла Даша.

- Если мама и Ларисочка маленькие, то, значит, мы с Машей -большие?

- Конечно,- подхватил её на руки,- а самый большой у нас - Вовчик.

Даша рассмеялась звонким колокольчиком.

- Папочка, а кто такие черти?

- Это такие чудища с рогами и хвостом. И с копытами. Размером с человека. Но они у нас здесь не водятся.

- А вот и водятся. Когда стрелять и бабахать перестали, дедушка Коля пошёл выглянуть на улицу. Вернулся и говорит: 'Они, черти, там сидят, курят'. И все почему-то стали радоваться. Чертям, наверное.

Маша взревновала, что Даша всех развеселила, даже Лёшик хихикал, обняв отцовскую ногу. И тоже запросилась ко мне на руки.

- Ой, папочка, как от тебя невкусно пахнет!

Поцеловав дочек, поставил их на пол.

- Мне надо идти на улицу. Дежурство моё ещё не закончилось.

- Я на дежурство заступаю. До четырёх ночи,- Василич был уже в валенках и в полушубке. Достал карабин из стойки,- вам отдохнуть надо. Женщины вон, праздничный стол накрыли. И по сто грамм нальют. Бойцам положено. По случаю победы над врагом.

- Ты же тоже тыл оборонял. И тебе сто грамм полагается.

- С дежурства приду, Ирочка меня всегда встречает, тогда и нальёт стопарик. Пошёл я, мало ли там что...

Дочери крепко спали. Вовчик - тот, вообще, 'суперспун'. Поэтому тихие поцелуи, которыми меня осыпали жёны, никому не слышны.

- Герой ты наш!

- Какой там герой,- в смущении прошептал я,- пару раз из гранатомёта стрельнул, да две гранаты, даже не бросил, а опустил, куда надо.

- Не спорь с женщинами, это глупо и неприлично. Сказали: герой, значит, герой.

- И сейчас награда найдёт своего героя,- тихонько хихикнула Лариса и нырнула с головой под одеяло. Я почувствовал, как её полные губы прижались к моему животу, а потом скользнули ниже. Одеяло она откинула в сторону, чтобы не мешало.

- Нашу малолетку и танк не остановит,- шепнула мне на ухо Наташа, глядя на ритмично покачивающийся затылок Ларисёнка,- Володенька, утром, когда тебя Лёша сменит, затопи баньку.

- Хорошо,- ответил, тяжело дыша.

В нашу гавань заходили корабли...

Баньку затопил, как обещал. После этого уселся за рычаги вездехода. Всё-таки не зима по календарю, а лето - светает раньше, темнеет позже.

Сгрёб снег в огороде, во дворе, выпихнул его за ворота. После чего, ножом вездехода столкнул с дороги сгоревший КамАЗ. Вместе со сгоревшими и полуобгоревшими телами. Все следы вчерашней битвы скатились с подъёма вниз, там я их и задвинул в ельник, насколько позволили деревья.

Только выбрался из кабины вездехода, в дверь позвонили. Позвонили вежливо, не ткнули пальцем в кнопку звонка и не давили на неё, до приступа тихой ярости по обратную сторону двери. Как был, без оружия, отворил окошечко. Сергеев стоит. Заходите, товарищ полковник. А толпы полицейских с автоматами за Вами нет? Странно, один пришёл. Два автоматчика остались в УАЗике патрульном сидеть.

За руку Сергеев со мной поздоровался, потом Лёше руку пожал. Раскрыл портсигар, протянул: 'Угощайтесь'. Сергеева мы почти не знали, а то бы жест оценили. Отнюдь не каждому полковник открытый портсигар протягивал.

- И сколько же их было?- спросил Сергеев, выпуская в небо струю дыма,- останки внизу видел, но там не разобрать ничего.

- Пятнадцать рыл, да лейтенант, да водитель в КамАЗе, да сам Авдеев. Итого - восемнадцать штук.

- Штук?

- Штук, штук. Людьми-то их называть не хочется. Можно - восемнадцать единиц. Можно - восемнадцать трупов. Так оно вернее.

- А на вас, значит, ни царапины. Про Леонидова я в курсе, кто он такой. А Вы? Тоже спецназ?

- Морская пехота Тихоокеанского флота. Но ещё с двухгодичным сроком службы.

- Хорошо вас готовили. Что ж, спасибо, ребята. Вы за нас нашу работу сделали.

- Мы семьи защищали. Ну, и Родину, как учили. Они же взаимосвязаны.

- Медалей у меня для вас нет. Всё, чем могу, помимо личной благодарности,- достализ принесённого с собой пакета продолговатую высокую коробку из темно-красного глянцевого картона, с золотыми буквами.- Не палёнка, друг из Франции привёз. Когда там теперь опять виноградники появятся? Наверное, очень нескоро. А, может, и никогда.

- Спасибо за награду. Мы, вообще-то, спиртным не балуемся. И, в основном, самогонку, настоянную на травах, употребляем. Вот отдариться есть чем,- я быстренько заскочил в дом, вынес оттуда льняное полотенце, в которое завёрнут каравай свежеиспечённого хлеба.- От нашего стола - вашему столу.

Сергеев принял каравай, вдохнул запах, отломил кусочек и засунул в рот.

- Божественно,- расстегнул бушлат и сунул каравай за пазуху,- внучкам в подарок отвезу. Это им слаще любых конфет будет.

- Хлеб у моей жены на славу удаётся. Говорит, что слова волшебные знает.

Он хитро посмотрел на меня:

- Это какая, старшая или младшая?

- Младшая. Которой девятнадцать вот-вот исполнится.

- Приехали-то вы сюда почти три года назад. Когда ей шестнадцать было.

- Не могли мы её с матерью-алкоголичкойоставить. А она ни шлюхой становиться не хотела, ни замуж за водопроводчика-пропойцу выходить.

- Да, ладно. Что недоказуемо, то ненаказуемо. И официально-то ты только со старшей расписан. Если что, можешь мусульманином прикинуться, да ещё пару жён заиметь. Если здоровье и финансы позволяют. Живут-то дружно?

- Душа в душу.

- Это главное. И вот ещё, что важное хотел сказать. Телевидения нет, но радио из Москвы вещает. У нас приёмник хороший есть. Передают, что уровень океана резко повышается. Прибрежные города все затоплены. И Петербург, и Севастополь, и в Европе тоже - Амстердам, Венеция, Марсель, Ницца. Правда, уверяют, что Москве ничего не грозит, она над уровнем моря на триста двадцать метров возвышается. Нам тогда, тем более. Наш город на сто семьдесят метров выше Москвы расположен. А ваша заимка и на все триста. Баньку топите?- Посмотрел на дымок, поднимавшийся над трубой,- здорово пахнет. У вас тут, как шикарная загородная дача. У Авдеева губа была не дура - базу свою здесь устроить,- и заторопился,- Пора мне. Дел невпроворот. Ещё раз спасибо вам, ребята. И жене за хлеб от меня и семейства моего благодарность передайте.