Константин Воронин - Выживальщик (СИ)

Пройдя в горницу, на столе увидел натюрморт: на блюдечке нарезанное замороженное сало, солёные огурцы разрезаны вдоль на четвертинки, солёные грузди в миске (ещё прошлогодние) засыпаны репчатым луком и политы постным маслом. Варёные яйца разрезаны напополам, залиты майонезом, украшены колечками лука. Свежий хлеб ломтями - Лариса напекла вчера вечером. В чашке дымится куриный бульон. И гранёный стакан вновь по полоску полон.

- Отогрели?- Поинтересовался Василич.

- На сто процентов. Не знаю, как это у них получается, но такое впечатление, что к каждой нагревательный элемент подключили.

- Бабы, оне такие...

- Это кто тут бабы?- Возмутилась Ирина, доставая из печи чугунок с кашей для ребятишек. И наставила ухват на Василича. Классика жанра!

- Ирочка, ну, не ты же. Ты - божественная женщина, снизошедшая до скромного лесника.

- Нет, это ты - божественный лесник, охмуривший скромную женщину,- засмеялась Ирина,- ставь мебель ребяткам.

И Василич послушно выполнил мою обязанность - выставил столик и стульчики для ребятни. Тут же и вошёл в горницу Лёшик Леонидов. Пожелал всем доброго утра и направился умываться. Самостоятельный мужчина!

- Молокососам можно тоже кашу накладывать, они уже идут,- сказал, выдавливая пасту на зубную щётку.

Из спальни донёсся дружный вопль:

- Сам ты чаесос-компотосос!

' У нас не соскучишься',- подумал я, осаживая самогонку горячим куриным бульончиком. Грузди хрустели, огурчики хрустели...

- Володя, гречка от детей осталась. Будешь? Я тебе туда котлетку подкину.

- Буду. Василич, бог троицу любит, плесни ещё стакашок.

- А не много ли, Володя,- встревожилась Ирина. (Для Веры, Наташи, Ирины - Володя. Для Лёши, Ларисы, Василича - Вова)

- Ирочка, он же не алкаш. Придёт, бывало, ко мне в избушку, налью ему калганной, а он и говорит: 'Нет, Василич, благодарствую, но не хочу'. И стакан отодвинет. Видела ты, чтобыалкаши от выпивки отказывались?

- Видела. Один такой, перед тем, как борщ есть, рюмку обратно в бутылку вылил. На публику работал.

- Вова, ты свидетель,- взвыл Василич, наполняя мой стакан,- она меня обскорбила до самых глубин моей изранетой души. Сегодня спим через стол!

- Дезертируешь, Коленька? Поматросил и бросил?

' У нас не соскучишься',- подумал я и лихо махнул третий стакан 'Биттнера' местного производства. И смёл гречу с котлетой. И слопал сало. И схрупал огурчики. И грузди схомячил. И яйца под майонезом оприходовал. Вылавливал хлебом из миски кусочки лука, когда в избу ворвался Леонидов:

- Вова! Вода уходит!

Я пренебрежительно махнул рукой:

- Пускай себе уходит. Ты не переживай, Лёша! Мы другую найдём, в сто раз лучше. А эта пусть проваливает. Ещё об этом пожалеет. Только обратно уже не возьмём.

Василич с Ириной хохотали, глядя на обалдевшего Лёшу. Меня за рукав подёргала Даша:

- Папочка, мама сказала, чтобы я тебя спать отвела.

- Спать отвезла? Это я тебя отвезу,- вылез из-за стола, встал на четвереньки,- садись, отвезу к маме.

С трудом преодолел порожек между комнатами. Подскочила Маша:

- Я тоже хочу на коняшке прокатиться!

Сделал круг почёта по спальне с дочками на спине. Остановился возле нашей кровати.

- Коняшке пора спать. Скоро уплывём на белом катере. В жаркие страны, где растут бананы.

И ушёл в 'отключ'. Прямо на прикроватном коврике.

Оба-на!

Проснулся в постели. Наташа спала рядом. Лариса, сидя на краю кровати, кормила Вовчика. Вовчик скосил на меня глаза и обхватил ручонками грудь матери: 'Не лезь, это моё!'. Поцеловал Ларисёнка и шепнул ей на ушко:

- Времени сколько?

- Шесть часов.

- А чего все спят?

- Не восемнадцать часов, а шесть утра. Двадцать часов ты проспал, солнце наше. (У Натальи я всегда - 'мой'. У Ларисы я всегда - 'наш')

- Ой-ёй. А дежурства как же? Чего не разбудили?

- Так Лёша с Василичем не велели. Сказали, что по восемь часов легко отдежурят. А тебе надо было хорошенько выспаться, чтобы без всяких осложнений, после твоего купания.

Быстро оделся, обул валенки. Голова абсолютно не болела, никаких последствий вчерашнего неумеренного возлияния. Тихонько прошёл через горницу, взял полушубок и вышел во двор. Василич сидел под навесом, на столе стоял термос.

- Кофе?- Показал я пальцем на термос.

- Угу.

Налил себе в крышку. Горячий. Хороший термос - тепло долго держит. Закурил сигарету. Сейчас проснусь окончательно.

- Как вода?- спросил у Василича.

- Так ты же ей велел не возвращаться,- хохотнул он и рассказал, какой перл я вчера выдал Леонидову.

- Да уж, предупреждал ведь Андреич, что в количествах изрядных 'бальзам' шибает по мозгам.

- Опохмел нужен?

- Нет. Совершенно не нужен.

- Значит, норму принял. Если опохмеляешься - лишнего выпил.

Два часа, до выхода Леонидова во двор, на смену, мы обсуждали тему катера. Пришли к выводу, что повторное наводнение исключить нельзя. И неизвестно, до какой высоты поднимется вода в следующий раз. Поэтому, завтра Василич посмотрит дизель и винторулевой комплекс. Я осмотрю трюмы, каюты, рулевую рубку. Наведу порядок, если это необходимо. Зальём в топливные цистерны солярку, благо её ещё больше полусотни тонн. Загрузим катер под завязку продуктами и всем необходимым, вытащив всё из бункера. Чтобы в случае экстренном, можно было произвести посадку, самое большее, за час. А самое меньшее - минут за десять. Это срок от подъёма из кровати, до момента, когда дети окажутся на палубе.

Покурили втроём. И мы с Василичем в дом пошли. По дороге сказал ему, что сменю Лёшку в полдень и отдежурю до восьми вечера. Так что, Василич может отоспаться.

Ага. Отоспишься у нас, как же. Посреди горницы стоял, сжимая кулаки, красный от гнева Лёшик, а вокруг него бегали двойняшки и кричали : 'Компотосос! Компотосос!'. Поймал обеих, взял за руки и подвёл к Леонидову-младшему.

- Так, быстро попросили у Лёшика прощения и поцеловали его. Одна - в правую щёчку, другая - в левую. А то он вас любить не будет. За кого тогда замуж пойдёте?

- За Вовчика.

- За Вовчика нельзя, он ваш братик. И у Вовчика Надюша есть.

- Ты чего несёшь?- Вошла в горницу Наташа,- всех переженил, ещё с пелёнок.

- А раньше так и делали. Сватались, когда невеста с женихом в колыбельках лежали,- сказал, выставляя детский стол и стульчики. Вкусный завтрак внёс окончательное примирение в детскую среду. И вскоре они играли все вместе, как ни в чём не бывало.

Позавтракав, отправился пилить дрова. Вездеход ещё не разгружали, а по одному чурбачку носить во двор нерационально. Поэтому просто пилил брёвна до тех пор, пока из-за напиленных чурок было уже не подобраться к штабелю. А там и на дежурство собираться пора.

Восемь часов протекли спокойно. Покормил всех животных и птиц. Почистил кое-где снег лопатой. И в восемь вечера сдал смену Лёшке.