Константин Воронин - Выживальщик (СИ)

Дома поужинал, потом с Наташей укладывали спать дочерей. Рассказали им продолжение бесконечной сказки, про кота-хулигана и добрую собачку. Про собачку и за собачку вещала Наташа, я рассказывал про кота. И, хотя дети осуждали совсем уж дикие выходки кота, но он им нравился больше, чем добропорядочная собачка.

- Котик весёлый, а собачка какая-то очень уж правильная. С ней скучно играть,- говорили дети.

В половине четвёртого ночи - подъём. В горнице на столе мне приготовлен термос с кофе. Ирина ждёт Василича. Всё, как всегда.

Выхожу в морозную кромешную темень. Хлопаем с Василичем рукавица об рукавицу, в знак приветствия, и он уходит в дом. Ничего не сказал, значит, без происшествий. Рукавицей смахиваю со стола под навесом снег, ставлю термос, кладу рядом рукавицы и наливаю первую чашку кофе. С сигаретой, разумеется.

Днём можно чем-то позаниматься по хозяйству. А ночью - скучновато. Ну, пройдёшься туда-сюда. Свиньи, куры и собаки спят. Остаётся только хлебать кофе под сигаретку, да думы думать.

Вот и размышлял я о непрочности нашего бытия. День прошёл - и слава Богу. Жди, что следующий день принесёт. Какое уж тут планов громадьё! И на неделю вперёд нельзя загадывать. Это и угнетает.

А больше всего гнетёт положение наших детей. Два-три года им не видеть солнца, не гулять вволю на свежем воздухе. После 'ядерной' зимы обещают сумасшедший парниковый эффект. То есть, мороз сменится влажным пеклом. Тоже детям не разгуляться, не походить босиком по траве-мураве.

Ведь как я радовался прошедшим летом за двойняшек. В одних трусиках и маечках, без сандаликов, бегут по двору, покачиваясь (не так давно ходить начали). Если и шлёпнутся на землю, только хохочут - не на асфальт упали. Не поленился я, три раза сгонял уазик на реку, и заполнил только что построенную песочницу чистым речным песком. И качели повесил. Из-за которых тут же начались скандалы - ни одну с качелей не стащить, а второй обидно. Пришлось повесить вторые качели. И каждый день мы с Наташей по часу, а то и по два, раскачивали счастливых дочек.

Ну, у этих хоть одно нормальное лето в жизни было. А Вовчик с Надюшей так и вырастут бледными и болезненными? Хоть и ухаживают за ними мамы, хоть и кормят грудью, а свежий воздух и солнышко ничем не заменишь, никакими кварцевыми лампами.

Я же безмерно рад был, что дети расти будут на природе, вдали от биг-маков, кока-колы, лапши быстрого приготовления, гэмэошных бананов и прочих 'благ' цивилизации! А воздух, про который Ларисёнок сказала, приехав сюда, что его кусать можно!.. И вот печальный итог. И хорошо, если на заимке останемся, а не на катере, качающемся на волнах. Понимаю, что нашим детям ещё повезло, по сравнению с тысячами других детей. Но... Вот у меня было детство, у Наташи было, у Ларисёнка какое-никакое, а было, со своими горестями и радостями детскими. А у наших детей - не детство, а выживание.

- Скажите, а Вы согласились бы отдать свою жизнь за то, чтобы у Ваших детей было такое детство, как Вы хотите? - Прозвучал голос. Стряхнув с рук толстые меховые рукавицы, я сдёрнул с плеча карабин, одновременно поднимаясь со стула и оборачиваясь. За спиной - никого. Вокруг - никого. И понял, что голос раздавался в моём мозгу.

Мне был задан вопрос, и, чуть помедлив, я произнёс про себя ответ:

- Согласился бы. Хоть безотцовщина - это плохо, но лучше быть без отца в раю, чем с отцом в аду. Такое моё личное мнение. Я понятно изъясняюсь?

- Вполне. То есть, самое главное для Вас в жизни - счастье Ваших детей?

- Конечно. Как и у каждого нормального родителя.

- Продолжение рода является для Вас самым важным делом?

- При чём тут продолжение рода? Это мои дети. Я смотрю, как они растут, баюкаю, пою колыбельные, рассказываю сказки. Учу их жить. Это моё Я, и даже не второе, а первое! Их весёлый смех - главная награда мне за всё! - мысленно я уже орал.

- Понятно,- произнёс голос и умолк. Исчез.

Посидев минуту с карабином наизготовку, я отложил его, налил себе кофе и закурил очередную сигарету. Почему меня разозлил этот мысленный опрос? Спрашивали вежливо, корректно, спокойным тоном. Впрочем, понятно, почему. Потому, что декларируя счастье своих детей, я им его дать, в полной мере, не могу. Демагогией занимаюсь. Сам же думал только что о том, что у них выживание будет, а не детство. Интересно, кто это со мной общался? Что за экстрасенс потусторонний? Глюки? Или дух деда Афанасия? Или силы светлые? А, может, и не светлые, а тёмные? Или разум инопланетный? Тогда я ещё не знал, что одна из моих догадок верна.

Встал, походил по двору. Усевшись снова на стул, прикрыл глаза. Нет, не задремал, был настороже. Просто с закрытыми глазами лучше думалось. Толчок почвы меня не очень взволновал, привыкли мы уже к ним. 'Только бы не цунами',- вздохнул с тоской. И вслед за этой мыслью, сразу почувствовал, что вокруг что-то изменилось. Но, поскольку ничего хорошего в будущности не ожидал, глаза открывать не торопился. Вот только, чёрт возьми, до чего же знакомый шум! И почему мне внезапно стало так жарко? Придётся глаза растопырить.

Словами передать невозможно, что я испытал, открыв глаза. Нет, не сплю. Нет, не бред. На столе и стульях вокруг стола ни единой снежинки. И, хотя до рассвета , по моим прикидкам, около трёх часов, вокруг предрассветные сумерки, вместо густой темноты. В этих сумерках видно, что во дворе снега тоже нет ни грамма. А жарко мне, потому, что мороза нет и в помине, а я в полушубке, свитере, валенках. Скинул шапку, повесил полушубок на спинку стула, стянул с себя свитер. В одной футболке совершенно не холодно.

Поднялся на помост у забора. Что тут скажешь? Знакомый шум был шелестом набегающих на песчаный пляж волн. Расстилалась неоглядная водная даль. Но совсем не та, что недавно подступала к заимке. Сошёл с помоста, открыл дверь в заборе, вышел за ограду. Неподалёку протекает речка. В речке стоит 'наш' катер. Вода намыла в устье небольшой песчаный бар, в него катер и упёрся пером руля. С носа свисают швартовы и свободно лежат на обоих берегах речки. Поскольку елей, на которые швартовы были заведены, нет. Вместо них растут пальмы. А за речкой...

Я был в ватных штанах и в валенках. Речку вброд не перейдёшь. Но и так прекрасно видно: на другом берегу - два шалаша. Вокруг кострища валяется посуда и стоит самогонный аппарат. Это 'лагерь пьяниц' из заполярной пятиэтажки. А выше по течению, уже на этом берегу, видна проволока вокруг пенсионерского огорода. Кто бы сомневался, а я не буду - это тот самый остров.

Медленно бреду обратно, стараясь привести мысли в порядок. Получается плохо. Запираю за собой дверь на щеколду. Сейчас ведь солнце встанет! Быстро подхожу к дому, тихо закрываю все ставни на окнах. Они добротные, без единой щелочки, так что в доме будет царить темнота.