Юрий Брайдер - Особый отдел

— Ты бы навестил эту девицу, — сказала Людочка, когда они остались на кухне одни. — Что-то она мне доверия не внушает. Из неё сотрудник секретного института, как из меня шахтёр. И где ты только откопал это сокровище…

— Никуда она не денется, — отмахнулся Цимбаларь. — С седьмого этажа не сбежишь. Ведь в спальне даже балкона нет. Пусть пока изучает путеводитель по городу Сызрань. Авось пригодится.

— Существа, подобные ей, наверное, и по карнизам ходить умеют… Ведьма, одним словом.

— Не надо на неё зря наговаривать. Она и так человек несчастный. Говорят, что иногда паук может запутаться в своей собственной паутине. Вот так и она со своим даром…

— Возьми её на воспитание, — не скрывая иронии, посоветовала Людочка.

— Да меня ещё самого воспитывать надо… Но ты всё же с Валькой будь поласковее. Нам без неё не обойтись.

— Ещё посмотрим, как она поведёт себя в момент операции!

— Я с неё и сейчас глаз не спускаю.

— Это заметно, — фыркнула Людочка.

Внезапно в прихожей затрезвонил телефон, ничем не напоминавший о себе уже часа три.

Сдержанно ругнувшись, Кондаков покинул своё сиротское ложе и взял трубку. Цимбаларь и Людочка обступили его.

— Алё, — Кондаков подул в микрофон. — Молчат… Алё, алё! Резиденция чародейки Софии слушает.

— А ты кто такой? — тонкий, не совсем трезвый голос, раздавшийся в трубке, нельзя было безоговорочно отнести ни к мужскому, ни к женскому.

— Дворецкий, — с достоинством ответил Кондаков.

— Позови хозяйку.

— Она уже спит.

— Разбуди. Дело есть… На миллион.

— К сожалению, это невозможно. Во сне госпожа София общается с духами.

— Коз-зёл! — трубку бросили.

— Вот и поговорили. — Кондаков пожал плечами. — Ну и бескультурный пошёл народ! Прямо хунвэйбины какие-то.

— Это случайно не Гобашвили? — поинтересовался Цимбаларь.

— Вряд ли. Он мужик матёрый, а это сопляк какой-то. Засечь бы, откуда звонили, да неохота лишнюю суету поднимать…

Маскировки ради в квартире потушили весь верхний свет. Людочка устроилась на диванчике в гостиной, а Цимбаларь бодрствовал, прислушиваясь не только к грохоту поднимающегося лифта, но и к каждому шороху за дверью. Да и за улицей надо было следить, благо окно кухни выходило на ту же сторону, что и подъезд.

Уже в самую глухую предрассветную пору, когда, казалось, в окружающем мире всё утихло, включая птиц снаружи и тараканов внутри, мобильник Цимбаларя, задействованный только для служебных нужд, бодро грянул «Калинку». Это мог быть только Ваня Коршун или, в крайнем случае, дежурный по отделу.

— Привет, — вкрадчиво произнёс неугомонный лилипут. — Надеюсь, утро доброе?

— Более или менее… А почему ты шёпотом?

— Сижу в мусорном баке. Боюсь спугнуть бродячих котов.

— Какая нужда тебя в этот бак загнала?

— Оперативная… Я всё-таки отыскал берлогу Гобы. Она сейчас передо мной как на ладони.

— Поздравляю… Что там сейчас происходит?

— Суета сует. Ночью во всех окнах свет горел. «Мерседес» стоит в полной боевой готовности. Шляются какие-то подозрительные типы. Похоже, бригада Гобы собирается надело. Может, вызвать омоновцев?

— Что толку? Начнётся пальба, и Гоба, как всегда, сбежит… Мы его сегодня сами возьмём. Ты только не забудь звякнуть, когда «Мерседес» отъедет.

— Постараюсь, если от вони не подохну… Ах, сволочи, достали-таки!

— Что случилось? — забеспокоился Цимбаларь.

— Коты, паразиты, покоя не дают, — вполголоса объяснил Ваня Коршун. — Я им, наверное, кажусь большой дохлой крысой.

Сразу после рассвета в апартаментах чародейки закипела лихорадочная работа. Интерьер видоизменили с учётом уроков вчерашнего дня. Окно кухни занавесили одеялом, оставив только щёлочку, через которую просматривался почти весь двор.

Стол, за которым происходило главное действо, перенесли в глубь комнаты, ширму задвинули в угол, а дверь, соединявшую спальню с гостиной, сняли с петель (конспиративная квартира была построена по особому проекту, и все её помещения соединялись между собой так, что при желании из туалета можно было легко проникнуть не только в прихожую, но и на кухню).

Образовавшийся в стене сквозной проём прикрыли шкафом. Предполагалось, что, ворвавшись в гостиную, Цимбаларь опрокинет его на Гобашвили.

Кондаков в последний раз проверял табельный пистолет, за долгие годы службы ставший такой же неотъемлемой частью его быта, как, скажем, носки или бумажник. Людочка сидела на кухне, обложившись столовыми ножами. С молчаливого согласия всех временных обитателей конспиративной квартиры завтрак решено было отложить до лучших времён. Как выразился нечуткий по молодости лет Цимбаларь: «Уж потом гульнём — не на банкете, так на поминках».

За час до начала приёма Ваня Коршун коротко телефонировал:

— Всё, отъехала!

— Сколько в машине человек? — осведомился Цимбаларь.

— С Гобой пятеро.

— Какое у них оружие?

— Со стороны не заметно. Наверное, только шпалеры.

— Как коты? Не загрызли тебя?

— Не загрызли, зато обоссали.

— Ничего, ссаки не кровь… Конец связи.

Когда чёрный «Мерседес» въехал во двор, с четырёх сторон окружённый высотными зданиями, и остановился напротив их подъезда, Цимбаларь нырнул под кровать, на которой Валя-Эргида провела одинокую ночь. Оттуда он по мобильнику связался с отделом и заказал омоновцев, причём по полной программе — со снайперами и светошумовыми гранатами. Однако штурм «Мерседеса» они должны были начать только в том случае, если ситуация выйдет из-под контроля.

Кондаков уже занял пост у дверей, а Людочка, приникнув к окну, вела детальный репортаж о всех событиях, происходящих снаружи.

— Из машины вышли трое, — сообщила она. — Идут к подъезду… Озираются… Похоже, что среди них есть женщина.

— Это, случайно, не та самая плакса, которая приползала вчера? — поинтересовался из спальни Цимбаларь.

— Вряд ли… Одета, как цыганка. Все трое скрылись из поля зрения… Нет, двое вернулись… Встали по обе стороны от подъезда. Женщины больше не видно.

— Не видно, зато слышно, — заявил Кондаков, припавший к дверному звонку. — Лифт-то как лязгает! Это он к нам едет… Ближе, ближе, ближе… Остановился! А вот и наша красавица показалась. Идёт, как к себе домой.

В тот же момент раздались короткие, требовательные звонки.

Не снимая цепочки, Кондаков приоткрыл дверь и поинтересовался причинами столь раннего визита.

— Отворяй! Я не по своей нужде, а ради интересов твоей хозяйки, — голос гостьи, прокуренный и низкий, живо напоминал о давешнем телефонном разговоре.

— Тогда прошу заходить. — Кондаков впустил в прихожую толстую особу, завёрнутую в цветастые шали и вульгарно накрашенную. — Верхнюю одежду снять не желаете?