Юрий Брайдер - Особый отдел и тринадцатый опыт

— Желудок у меня лучше прежнего, — заверил её Кондаков. — Сама посуди, что надёжней: обожжённое, простреленное в боях знамя или шёлковая тряпка, едва только покинувшая швейную мастерскую?

— Тогда желаю вам приятного аппетита, — вежливо сказала Людочка.

Котлеты Кондаков ел с вилки, а сосисками закусывал, макая их в солонку. И Людочка, и Цимбаларь старались на него не смотреть. Первая сдерживала улыбку, а второй грусть-тоску. Ваня как ушел за соком, так и пропал, словно мальчик-с-пальчик в глухом лесу.

— Славно, — сказал Кондаков, составляя опустевшие тарелки в стопку. — Заморил червячка… А всё же дураки эти иностранцы. Сейчас я вижу это особенно отчётливо. Сами шведский стол придумали, а пользоваться им не умеют. Мясо лежит грудами, причём любое. Как говорится, бери не хочу. А они становятся в очередь к котлу с овсянкой. Извращенцы, одно слово… Никто эту овсянку не жрёт, кроме англичан да немцев.

— Не скажи, — вяло возразил Цимбаларь. — Лошадям её только подавай.

Кондаков вновь отлучился и вернулся с очередной тарелкой котлет в руках, но доесть их до конца уже не смог. Отсутствие пива всё же сказывалось.

— Вот теперь уже и обед не нужен, — сказал он, утирая с лица обильный пот. — Глядишь, и до вечера дотяну.

— Зачем же так ограничивать себя? — удивилась Людочка. — Питание должно быть регулярным. Захватите что-нибудь с собой Хотя бы несколько бутербродов с сыром. Потом съедите… Мы-то сами в городе перекусим.

— А можно? — Он понизил голос до шёпота.

— Никто даже слова не скажет.

На сей раз выбор Кондакова был более разнообразен — ветчина, холодное мясо, буженина, жареные колбаски. Всё это он заворачивал в салфетки и рассовывал по карманам. Помощь, предложенная Людочкой, была категорически отвергнута.

Уже покидая зал, Кондаков прихватил с собой ломоть арбуза, который поедал вплоть до самого лифта, пятная сверкающий пол каплями розового сока. Корку он сунул в кадку, где произрастало какое-то экзотическое растение.

Когда дверца лифта распахнулась, выпустив в гостиничный вестибюль очередную партию мечтающих об овсянке финнов, Людочка сказала:

— Вы, Пётр Фомич, лучше один поезжайте. Как бы лифт от чрезмерного веса не застопорился.

— Спасибочки. — Кондаков кивнул, занятый какими-то своими мыслями. — На сытое брюхо можно будет и соснуть…

Однако его мечтам не суждено было исполниться. Ваня, догнавший друзей уже возле дверей номера, сообщил:

— Болтают, что в пригороде Питера сегодня ночью опять рвануло. И вроде бы уже есть жертвы. Вот такие пироги с кошатинкой!

— Это надо расценивать как месть за ларёчника Мишу, — сказал Кондаков. — Наш ответ Чемберлену.

— На наши планы это может повлиять? — осведомилась Людочка.

— Ни в коем разе, — ответил Цимбаларь. — В каком-то смысле нам это даже на руку. Для наших клиентов взрыв послужит как бы лакмусовой бумажкой. Булем придерживаться прежнего плана… А вот Петру Фомичу придётся отменить свой законный выходной и отправиться на место происшествия

— Вот так всегда, — вздохнул Кондаков. — Если счастье посетит, так только на минуточку.

Покидая гостиницу, троица сыщиков по взаимному согласию слегка переиграла свои личные планы, поскольку не приходилось сомневаться, что к людям из зелёной части списка Ваню и близко не подпустят, а Людочке, наоборот, будет затруднительно общаться с «красненькими», то есть с самым опасным видом швали — швалью интеллигентной.

Пожелав друг другу удачи, Цимбаларь, Ваня и Людочка разошлись в разные стороны — переменчивая судьба, когда-то собравшая в стенах физико-технического института пятнадцать талантливых парней, теперь разбросала их по всему городу, и вместо квантовой механики они занимались чем угодно, начиная от торговли парфюмерией и кончая грошовым репетиторством.

Преданность чистой науке сохранили лишь несколько человек. Их-то и собиралась зондировать Людочка.

Кроме своего неоспоримого очарования, она имела на вооружении дополнительный козырь, пусть и фальшивый — редакционное удостоверение одной весьма авторитетной и влиятельной газеты, распространявшей своё влияние на самые разные слои общества. Впрочем, теперь это была обычная тактика Людочки. Выдавать себя за контролёра энергонадзора или за инспектора сан-станции, специализирующегося на уничтожении насекомых, как это частенько делал Цимбаларь, ей было как-то не к лицу. Ничего не поделаешь, ангельская внешность тоже имеет свои отрицательные стороны.

Любое своё задание Людочка обычно делила на четыре этапа: добраться до намеченной цели, проникнуть туда, куда следует, сделать всё как надо, благополучно вернуться назад. И каждый раз она не могла знать заранее, какой из этих этапов окажется самым сложным, ведь зачастую взять что-нибудь бывает гораздо проще, чем, скажем, унести.

Но сегодня с первой частью задания Людочка справилась вполне успешно, благо институт находился рядом со станцией метро, носившей созвучное название «Политехническая». В лёгкое замешательство её привело лишь то обстоятельство, что институт носил имя Абрама Федоровича Иоффе, судя по барельефу на мемориальной доске, человека с мягким профилем, но твёрдым взглядом.

К вящему стыду Людочки, лично знакомой со многими другими Абрамами, эта фамилия ей ни о чём не говорила. Соваться с таким багажом знаний в физико-технический институт было примерно то же самое, что идти на исповедь в купальном костюме, однако об отступлении не могло быть и речи. Дефицит времени заставлял действовать едва ли не наобум.

Придав лицу наивно-восторженное выражение, благотворно влиявшее не только на мужчин, но и на женщин, Людочка смело вступила под величественные своды храма физической науки, о которой, честно сказать, имела весьма поверхностное представление, ограничивавшееся ванной Архимеда, яблоком Ньютона и парадоксами Эйнштейна.

Дальше поста охраны её, естественно, не пустили. Не помогло и редакционное удостоверение. А потом начались хождения по бюрократическим мукам. Административные монстры, окопавшиеся на переднем крае прогресса, ничем не уступали своим коллегам из других присутственных мест.

Людочку гоняли из кабинета в кабинет, с этажа на этаж, из корпуса в корпус, и все официальные лица при этом удивлялись — откуда такое внимание к фундаментальным исследованиям, почему явилась без предварительной договорённости, чем объясняется интерес именно к квантовой механике, если существуют куда более перспективные и динамично развивающиеся научные направления?

Лёд предубеждения растопил лишь недвусмысленный намёк на то, что будущая статья должна привлечь к институту внимание солидных спонсоров. Однако от планов знакомства с квантовой механикой её продолжали отговаривать и после этого.